Дафна, не теряя улыбки, пихнула его кулаком в плечо.

— Нахал, — фыркнула она.

Драко наклонился к Теодору и шепнул:

— Заметь, она уже не возмущается так сильно, как раньше. Прогресс.

— Я всё слышу, Малфой, — холодно произнесла Дафна.

— А, нет… видимо, я ошибся. Прогресса нет, — спокойно сказал он Тео.

Они оба рассмеялись, и втроём направились дальше по коридору, где уже эхом отдавались шаги опаздывающих на трансфигурацию учеников.

В класс они вошли последними. В этот раз урок проходил вместе с Пуффендуем.

Профессор Макгонагал уже стояла у стола — выпрямившись, как стрела, со скрещёнными на груди руками, и смотрела поверх очков тем самым взглядом, от которого у любого ученика мгновенно пропадало желание спорить.

— Раз уж все соизволили прийти, — сухо произнесла она, — займёмся, наконец, уроком. Сегодня — преобразование безжизненных предметов в живые существа.

На партах лежали чайные ложки, аккуратно выстроенные рядами. Задача заключалась в том, чтобы превратить их в серебристых мышей.

По классу прокатился лёгкий шёпот, зазвучали первые попытки. Кто-то бормотал заклинание себе под нос, у кого-то ложка просто подпрыгнула и с глухим звоном упала обратно. Только у пары пуффендуйцев получилось хоть что-то похожее на живое существо — хотя одна из мышей имела хвост от перьевой ручки и угрожающе скрипела зубами.

Большинство слизеринцев работали рассеянно, их взгляды блуждали а мысли, казалось, всё ещё возвращались к тому, что они пережили утром. Даже Дафна, обычно собранная и точная, ошиблась в интонации — её ложка дёрнулась, вытянулась и принялась вертеться, как взбесившийся буравчик.

Макгонагал недовольно поджала губы, но ничего не сказала — лишь холодным взглядом дала понять, что на следующем уроке подобного лучше не допускать.

После звонка они направились на следующий урок — древние руны, вместе с Когтевраном.

Профессор Батшеда Бабблинг объясняла, как переводить защитные письмена с древних амулетов. На доске мягко мерцали руны, а воздух пах мелом и пергаментом. Студенты пытались подобрать правильные значения символов, чертили знаки в тетрадях, но половина класса снова витала где-то далеко.

Лишь несколько когтевранцев активно участвовали в обсуждении, споря о значении отдельных знаков.

Последним уроком дня оказалась арифмантика — снова вместе с Гриффиндором.

Профессор Вектор, как обычно, говорила быстро, выписывая на доске сложные формулы магических закономерностей. Студенты должны были рассчитать числовые связи между заклинаниями, чтобы определить их устойчивость.

После всего, что случилось за день, даже ровные линии формул на доске будто расплывались в тумане — цифры теряли смысл, а ученики сидели с потухшими глазами, едва удерживая головы над партами.

Когда прозвенел финальный звонок, никто не стал задерживаться. Ученики тихо вышли из класса, и по пустеющим коридорам разнеслось усталое эхо шагов.

Вечером, сидя в Большом зале за ужином, Драко наблюдал, как близнецы Уизли всеми возможными способами пытались вытянуть из кого-нибудь, что именно происходило на уроке профессора Корвина.

Но безуспешно — ни один студент не проронил ни слова. Даже сами гриффиндорцы выглядели немного рассеянными, словно мысленно всё ещё находились там, в классе.

Астория сидела рядом с Поттером и его друзьями, стараясь хоть немного его развеселить — но даже он выглядел хмурым и погружённым в мысли.

Пенси же время от времени бросала короткие взгляды в сторону стола Гриффиндора — и всякий раз, когда её взгляд пересекался с Роном, тот мгновенно отводил глаза, делая вид, будто с энтузиазмом изучает картофель в своей тарелке.

Пенси при этом делала вид, что ничего не замечает, но пальцы на вилке всё равно чуть дрожали.

— Если хочешь, — сказал Драко, слегка улыбаясь, — ты могла бы сейчас быть рядом с ними. Думаю, никто из наших и не заметит. А если и заметит — вряд ли кто-то станет слишком уж сильно возражать.

— О чём это ты говоришь? — спросила Пенси, приподняв бровь. — Куда я должна сесть?

Драко кивнул в сторону гриффиндорского стола — прямо на Уизли.

— Судя по твоим взглядам, ты бы явно предпочла оказаться там.

— Ты бредишь, Драко. Ничего подобного я не хочу, — парировала Пенси. — Я люблю тишину и спокойствие, а там я этого точно не получу.

— Ну-ну, — усмехнулся Драко.

Пенси нахмурилась и с такой решимостью вонзила нож в бифштекс, что кусок отлетел на край тарелки.

— О чём это вы говорите? — спросила Дафна, оторвавшись от книги, которую читала.

— Ооо, а разве твоя лучшая подруга тебе не рассказала?

— О чём?

— О том, как смелый и прекрасный герой спас свою принцессу из лап кровожадных тёмных магов, вынеся её из беды на своих руках — в буквальном смысле этого слова.

Дафна растерянно перевела взгляд с Драко на покрасневшую Пенси. Затем молча взяла у него стакан с соком, понюхала и нахмурилась.

— Странно, алкоголем вроде не пахнет… тогда почему ты несёшь непонятный бред?

Драко перевёл удивлённый взгляд на Теодора и тихо, но достаточно громко, чтобы все услышали, сказал:

— Тео, мне кажется, я плохо на неё влияю. Она уже даже начинает шутить.

Он повернулся к Дафне:

— Не знаю, кто ты такая, но верни мне мою хмурую и холодную Дафну. Та мне больше нравилась.

Щёки Дафны едва вспыхнули.

— Я не твоя, — проговорила она медленно, чётко выговаривая каждое слово, после чего отвернулась и снова уткнулась в книгу.

Драко же, с довольной улыбкой, чувством выполненного долга и собственного достоинства невозмутимо продолжил ужинать.

Следующие дни проходили спокойно и размеренно.

Драко с друзьями учились, проводили время в гостиной, играли в шахматы или просто сидели у камина, обсуждая последние слухи. По утрам он выходил на пробежку вместе с Теодором — для остальных слизеринцев это выглядело странным, почти безумием, но им обоим это нравилось. Даже Тео, к удивлению, начал получать от этого удовольствие.

На занятиях всё шло своим чередом: домашние задания, привычные язвительные комментарии, вечные сцены, где Снейп с особым усердием унижал гриффиндорцев на уроках зелий.

И всё же, после того, что произошло, что-то изменилось. Студенты двух факультетов если и не перестали враждовать, то словно устали от ненависти — теперь они просто старались не замечать и полностью игнорировать существование друг друга.

За последние дни профессор Корвин провёл подобные уроки и для старших курсов Гриффиндора и Слизерина. Никто не знал, что именно им довелось увидеть, но по лицам было ясно — там произошло нечто гораздо серьёзнее. Даже близнецы Уизли, обычно не расстающиеся со своими шутками, после того урока два дня ходили молча, не проронив ни слова.

И никто так и не понял — к добру это было или к худу.

Вечером в четверг друзья сидели в общем зале за ужином. За окнами уже сгущались сумерки, отражаясь в огромных витражах. В воздухе стоял запах жареного мяса, тыквенного сока и свежей выпечки, смешанный с гулом голосов — кто-то спорил, кто-то смеялся, кто-то просто устало жевал, мечтая о выходных.

И вдруг над залом раздалось хлопанье крыльев.

В окна одна за другой начали влетать совы — десятки, а может, и сотни. Они закружили под потолком, сбрасывая на столы свёрнутые экземпляры Ежедневного пророка. Газеты падали прямо на тарелки и бокалы, расплескивая сок и суп. Гул постепенно стих — разговоры оборвались, сменившись глухим шёпотом.

На первых полосах крупными буквами было напечатано одно и то же: СРОЧНЫЙ ВЫПУСК.

За преподавательским столом Дамблдор взял один из экземпляров. Его лицо мгновенно посерьёзнело — привычная мягкость исчезла, взгляд стал тяжёлым, а уголки губ опустились.

Он поднял глаза и медленно окинул зал взглядом.

Профессор Корвин, сидевший неподалёку, тоже читал газету. Челюсть у него напряглась, пальцы сжали бумагу до хруста. Сделав глубокий вдох, он выпрямился, стараясь сохранить самообладание.