С этими словами она вскинула подбородок и пошла следом за сестрой.

— Поверить не могу, — пробормотал Рон, глядя им вслед. — Мы явно сделали что-то не так.

Он подхватил чемодан Гермионы и, тяжело вздохнув, поднялся в поезд.

Они шли вдоль узкого коридора вагона, волоча за собой чемоданы и время от времени заглядывая в приоткрытые двери — в надежде найти свободное купе. Как и всегда, почти каждое уже было занято: кто-то громко смеялся, кто-то спорил, а кто-то уже устроился у окна с книжкой. Поиск места был почти ритуалом начала учебного года.

За окном быстро мелькали тёмные полосы платформы, а в воздухе стоял знакомый запах лака, старого дерева и чемоданов.

Астория шла чуть впереди — легко, будто по садовой дорожке, а не по узкому коридору поезда.

Дафна держалась рядом, словно на всякий случай контролировала происходящее: взгляд её внимательно скользил по вагону, губы были сжаты в прямую линию — выражение, которое при желании можно было бы назвать «серьёзно-хладнокровным». Почти комично убийственным.

— Эм… Гарри, ты не против, если мы с сестрой присядем к вам? — спросила Астория всё с той же заразительной улыбкой. — Обычно мы ездим вдвоём, но если есть хорошая компания, то почему бы и не пообщаться, верно?

Гарри переглянулся с Роном и Гермионой. Судя по их лицам, никто не возражал — даже Рон, хоть и скривился, но скорее по привычке, чем всерьёз. Гарри кивнул.

— Не против, — сказал он. — Но вы уверены, что у вас потом не будет проблем на факультете? Знаешь… если кто-то увидит вас в компании «ужасных гриффиндорцев».

Астория весело рассмеялась, подошла ближе и, совершенно беззастенчиво, обвила Гарри за плечи, повернув его лицом к сестре.

— Ты правда думаешь, Гарри, — сказала она сквозь смех, — что кто-то осмелится нам что-то сказать, если Дафна посмотрит на них вот так?

Дафна моментально нахмурилась. Её лицо словно окаменело: взгляд стал холодным, губы сжались в тонкую линию. В этом взгляде не было угрозы — только тихая уверенность человека, который способен заставить любого почувствовать себя идиотом одной лишь поднятой бровью.

Этот взгляд напомнил Гарри глаза профессора Снейпа — тот же холод и безмолвное презрение. Гарри передёрнулся.

— Астория, если ты немедленно не прекратишь этот балаган, — прошипела Дафна так тихо, что рядом стоящие с трудом её расслышали, — неприятности тебе устрою уже я.

Астория притворно вскрикнула, театрально прижала руку к груди и с залихватским смехом рванула дальше по коридору, пританцовывая на ходу.

Даже Рон с Гермионой не удержавшись улыбнулись.

Пробежав немного вперёд по коридору, Астория вдруг резко остановилась и замахала рукой:

— Гарри! Ребята! Здесь свободно! — радостно крикнула она и первой юркнула в купе.

Остальные потянулись следом. Гарри поднял чемодан и протиснулся внутрь, Рон сопел и ругался под нос, пытаясь втиснуть свой багаж на верхнюю полку, а Гермиона, как обычно, заняла место у окна и аккуратно разложила книги.

Дафна вошла последней — сдержанно, почти не глядя на остальных — и села рядом с сестрой так, чтобы видеть всех.

В купе воцарилась лёгкая, почти ощутимая напряжённость: гриффиндорцы и слизеринцы редко оказывались так близко друг к другу по собственной воле.

Когда Рон поднимал чемодан на полку, из кармана его штанов выкатилась одна из конфет, выданных Фредом и Джорджем. Она покатилась по полу, сверкая карамельной глазурью, и остановилась прямо под ногой Гермионы.

Та случайно наступила на неё — и конфета с оглушительным хлопком лопнула, выпустив облако отвратительного запаха.

— Фред! Джордж! Я вас прикончу! — взвыл Рон, распахнув окно так резко, что шторы взвились вверх. Он вытащил из кармана оставшиеся сладости и с яростью швырнул их наружу.

Одна из конфет размазалась у него по руке, оставив липкое, мерцающее пятно. Рон сморщился, пробормотал что-то непонятное и, не найдя ничего лучше, открыл чемодан. Сверху, как назло, лежала заботливо сложенная матерью бордовая парадная мантия.

Он схватил её и начал яростно оттирать ею руку.

Гермиона уже достала палочку и набрала воздух, собираясь произнести очищающее заклинание, но в этот момент в дверях купе раздался звонкий голос:

— Это чем тут так смердит?

Все разом обернулись.

В проёме стояли трое слизеринцев.

Впереди — Паркинсон, Пэнси, с презрительной улыбкой и вздёрнутым носиком, будто сам воздух посмел оскорбить её утончённое чувство вкуса.

Рядом — Миллисента Булстроуд, массивная, с суровым видом и руками, скрещёнными на груди, словно готовая в любой момент применить силу.

А чуть позади, с ленивым, почти скучающим выражением, стоял Эдриан Пьюси — казалось, он пришёл исключительно ради зрелища.

Пэнси скривилась, посмотрев на Рона так, словно увидела не человека, а грязное пятно на идеально выглаженной мантии.

— Ясно, можно было и не спрашивать, откуда такая вонь, — процедила она, с лёгким презрением поджав губы.

— Пока ты не открыла свой рот, Паркинсон, здесь ничем не пахло, — спокойно ответил Гарри. — Так что, думаю, источник вони очевиден.

Паркинсон вспыхнула от злости и уже открыла рот, чтобы ответить, но Эдриан положил ей руку на плечо, чуть отстраняя.

— А я думаю, что этот запах идёт от этой ничтожной грязно… — начал он, глядя прямо на Гермиону.

Договорить он не успел. Рон, побагровевший от ярости, сорвался с места с мантией в руках, и запустил ею прямо в Пьюси. Тот машинально отмахнулся — как раз на стоящих рядом Пэнси и Булстроуд — и не успел даже вдохнуть, как в следующее мгновение получил кулаком в лицо.

Раздался оглушительный треск. Пьюси, схватившись за нос, осел на пол, но Рон не остановился — он навалился на него, почти рыча:

— Не смей… оскорблять… моих друзей, урод!

Каждое его слово сопровождалось новым ударом по лицу слизеринца.

Гермиона вскочила и изо всех сил пыталась оттянуть Рона назад.

— Эм… Гарри, — с лёгкой растерянностью протянула Астория, — ты ничего не хочешь сделать?

— А зачем? — искренне удивился Гарри. — Он вроде сам справляется.

— Гарри, я о том, чтобы его остановить, — настаивала она. — У него же потом будут неприятности из-за этого!

— Ты беспокоишься за гриффиндорца? — прищурился Гарри.

— Он твой друг, — спокойно ответила Астория. — А если неприятности будут у него, значит, они будут и у тебя. А мне бы этого совсем не хотелось… — последние слова она произнесла почти шёпотом.

Гарри закатил глаза, но всё-таки шагнул вперёд, схватил Рона за плечи и с усилием оттащил от Пьюси.

Паркинсон и Булстроуд тут же бросились к нему, помогая подняться. У Пьюси кровь текла ручьём из разбитого носа, а лицо уже начинало опухать.

— Всё, тебе конец, Уизли! — прорычал он сквозь стиснутые зубы, которых, похоже, стало меньше. — Ты хоть знаешь, кто мой отец? И что он сделает с твоей семьёй?!

— А твоя мать тебе не сказала, кто он? — резко бросил Гарри, не отпуская Рона.

От услышанного оскорбления Пьюси побагровел, дёрнул рукой, выхватывая палочку, но в тот же миг из коридора раздался строгий голос, заставивший всех вздрогнуть:

— Что здесь, чёрт возьми, происходит? — раздался спокойный, но твёрдый голос.

В дверях купе стоял Драко Малфой. На лице — полное спокойствие, будто он уже привык к подобным сценам.

Позади него, заслоняя половину коридора, громоздились Крэбб и Гойл. Казалось, за лето они стали ещё шире — теперь их массивные фигуры заполняли весь проход, и купе будто оказалось в тени гигантов.

— Мы спокойно шли по коридору и разговаривали, а этот, — Пьюси кивнул на Рона, — вдруг накинулся и начал меня избивать!

— Разумеется, — протянул Драко всё тем же ровным голосом, чуть приподняв бровь. — И, конечно же, он сделал это просто так, без какой-либо причины, верно, Эдриан?

Пьюси на миг отвёл глаза, будто обдумывая ответ.

— Какая разница? — огрызнулся он. — Ты вообще на чьей стороне, Малфой?

— В данном случае я на стороне школьных правил, — холодно сказал Драко. — И, как ты прекрасно знаешь, то, чем вы сейчас занимались, — он медленно обвёл рукой купе, — запрещено. Если не хочешь, чтобы из-за тебя Слизерин потерял кучу баллов ещё до начала учебного года, советую успокоиться и разойтись.