В общем, Сатчан был полон энтузиазма. Слушая его, я немного успокоился. Никакого больше негатива в свой адрес я не чувствовал. Если была какая‑то зависть вообще, а мне это не показалось, после того, как Захаров меня приподнял над ним, то сейчас она уже точно куда‑то бесследно пропала.

Сатчан всё же прирождённый карьерист. Участие в нашей группировке для него важно лишь чтобы денег было вдосталь в семье. А так ему неудержимо хочется карабкаться как можно выше по вертикали в официальной системе власти…

Хотя и с точки зрения здравого смысла и особенностей участия в нашей группировке это тоже имеет смысл: чем выше ты взберёшься в официальной иерархии, тем меньше шансов, что у тебя какие‑то серьёзные проблемы могут быть.

Если наша теневая деятельность вдруг вскроется, но ты к тому времени взлетишь высоко, то даже если весь ОБХСС будет с томагавками бегать, возбуждённый масштабами нашей теневой деятельности, тебе лично ничего уже не будет. Ну, может быть, строгий выговор влепят, переведут на другую должность, или из Москвы отправят куда‑нибудь в провинцию. Вот, собственно говоря, и все возможные кары в такого рода ситуации.

Так что для него есть прямой смысл стараться взлететь как можно выше. Это же ещё и фактор самозащиты.

Но всё же, конечно, меня продолжало тревожить то, что на меня косо другие участники группировки посматривали тогда в бане. И, кстати говоря, ни один ещё не позвонил с просьбой поделиться нюансами правильного ведения теневой деятельности с должной отчётностью. Чего они тянут‑то? Хотел бы я знать…

И вдруг я сообразил, наконец, почему мне никто не звонит из наших кураторов по поводу помощи без всяких последствий до 1 января. Видимо, ни один из них всё‑таки не поверил в эту помощь без последствий.

Ну а что… Люди, прошедшие через огонь, воду и медные трубы, учитывая, сколько лет они уже этим серым предпринимательством занимаются, не в силах видимо, оказались поверить в мою искренность. Что я действительно просто приду по их зову до первого января и не расскажу потом Захарову о том, какой у них там бардак пришлось разгребать. А я ведь действительно собирался так и сделать, обещал же.

Побоялись, видимо, к себе звать, пока там ещё конь у них не валялся. Ведь они же на самом деле люди умные и прекрасно знают, что именно нужно делать на их предприятиях. Много раз на заседаниях объяснял, как надо делать. Просто как‑то, видимо, серьёзно к этим требованиям в полной мере не отнеслись. Типа и так если все работает, зачем горбатиться и пацана молодого слушать и предложения его внедрять?

Но, видя решительный настрой Захарова, поняли, что волынить им больше с этим делом не получится.

И чтобы никаких проблем после моих визитов на их предприятие не получить, решили сначала всё внедрить, что я уже больше года вовсю пропагандировал. Там же всё не так и сложно‑то на самом деле.

Вот, видимо, никто мне не звонит сейчас, потому что они гоняют в хвост и гриву своих директоров, главбухов и главных инженеров, чтобы те экстренно всё в образцовый порядок приводили. А уже после этого ко мне обратятся, чтобы я им визиты нанёс и лично удостоверился, что у них всё практически в идеальном порядке.

Тогда мне нечего Захарову будет говорить обвинительное в их адрес, даже если вдруг захочется…

В воскресенье хотели поехать с самого утра в деревню, бабушек проведать, в баньке попариться. Но с утра как встали, увидели, что за окном начался снежный ураган настоящий. Стало понятно, что придётся без этой поездки обойтись. Так что остались в Москве.

Часов в девять утра Мещеряков позвонил. Я это совершенно спокойно воспринял: не те у нас дела, чтобы чинно только по будням работать. Предложил без лишних слов встретиться. Договорились, что минут через сорок он подъедет ко мне — и переговорим.

Приехал, он сунул мне сразу сложенную вдвое бумажку под нос:

— Захаров велел передать. Там все условия оплаты дополнительной работы главного бухгалтера и главного инженера, которые будут вместе с тобой натаскивать специалистов других предприятий. Там, кстати, и твои условия тоже есть. Если что, то в бумажку я не заглядывал. Да и вообще меня свои доходы больше интересуют, — хохотнул он.

— Спасибо, Юрьевич, — сказал я, и Мещеряков тут же уехал. Спешку можно понять: подкинул ему Захаров работёнку на выходные, он её выполнил и спешит домой, чтобы теперь хоть частью воскресенья насладиться оставшейся.

Проводив взглядом его машину, спрятался от метели в подъезд и тут же открыл бумажку. Кстати говоря, листок был вырван из школьной тетрадки в клеточку. Там не очень много было, но по существу — то, что мне нужно: буква «П», видимо я, Павел — 800 ₽, буква «Б», видимо, бухгалтер — 500 ₽, и буква «И», видимо, главный инженер — тоже 500 ₽. И в конце знак умножения и цифры — 12.

«Всё понятно: ежемесячные ставки за дополнительную работу», — подумал я.

Ну, в принципе, думаю, что очень неплохо. Для меня, конечно, большой разницы не будет. А вот для главного инженера и бухгалтера — это достаточно многообещающие цифры выйдут. Хотел сразу и набрать моих кандидатов на ревизорские вакансии, как вдруг к нам Ахмад с мамой и малышом зашли. Очень вчерашним походом в гости к новому начальнику Ахмада довольные.

— Спасибо, Паша, прекрасный подарок, Балашов оценил! — сказал Ахмад радостно.

— Это он и про шубу, и про бутылку рома лично от посла Кубы, — хихикнула довольно мама, — замминистра расхваливал очень и то, и другое.

— Ну да, он же в Союзпушнине не последним человеком раньше был, — поддержал ее Ахмад. — Очень мех хвалил. Мол, мы такого качества только за рубеж поставляем!

Галия тоже обрадовалась, шубы то у них с моей мамой практически одинаковы. И если такой специалист мамину шубу похвалил, значит и у нее с шубой все в полном порядке!

Посидели у нас с часик, пока ребенок капризничать не начал. А тут как раз и снежная буря во дворе улеглась, и мы решили пойти на улицу.

С детьми на лыжах покатались. Ну как покатались? Вышли на улицу с детьми. Один с ними играет, другой на лыжах по дворам рассекает. И так по очереди. Ну а что делать, если дети совсем маленькие? Зато парни получили огромное удовольствие от возни в снегу. С их небольшим ростом они по пояс в него проваливались. Правда, Тузику ещё тяжелее приходилось. Впрочем, никто из них троих не жаловался. Главное, что весело.

Занес детей и лыжи домой и пошел вызванивать главбуха и главного инженера по очереди. Ясно, что их домашние телефоны у меня были. Договорился о встрече втроем в одном из кафе. И примерно за час мы этот вопрос и решили. Хоть и не сразу.

Нет, я им, конечно, описал то, что мы с Захаровым согласовали. И предложенные Захаровым условия показались, видно было по их реакции, очень заманчивыми для обоих.

Но было, конечно же, непросто. Первая реакция обоих, и Маркина, и Ершовой — боязнь и неуверенность в своих силах. Мол, как я буду учить других работать правильно, если меня никто не обучал, как людей учить? А может, у меня таланта нет?

В итоге я уверил их, что считаю их вполне компетентными. Мол, не зря же столько времени уже наблюдаю с удовольствием за их отличной работой. И уверен, в том числе, и в их педагогических талантах.

Очень важным фактором для обоих было то, что я заверил их: директора будут с полным пониманием относиться к их внезапным отлучкам. И никаких претензий гарантированно предъявлять никогда не будут. Мол, об этом я с ними обязательно договорюсь.

Конечно, какие мысли при этом мелькали в их головах, мне было полностью понятно. Поскольку никак они перед своими директорами отчитываться не будут, ни в какой форме, то те проверить не смогут, по какой причине они отсутствовали. А значит, помимо поездок по нашим делам, они смогут вполне себе спокойненько и по своим собственным делам рассекать в рабочее время.

Кто из тех, кто каждый будний день вынужденно работает по достаточно сложному графику, не мечтает о том, чтоб хоть на пару часов по своему желанию вырваться с работы?