Тёплые ватные штаны у жены были, поэтому купил ещё ей бушлат, в котором на позиции можно лежать. У меня всё это у самого тоже уже имелось в наличии.

Но, кроме того, в эту субботу я решил жене сразу два сюрприза сделать: помимо стрельбища — ещё и, пользуясь тем, что мы будем в Лосиноостровском парке, по снегу на лыжах походить.

Съездил на ту же базу, заведующей которой меня Сатчан как‑то представил ещё в прошлом году, когда мы собирали подарки для детей в детский дом. У меня сразу два дела было: и спросить, можно ли будет в этом году тоже за такими подарками к ней обратиться без новых договорённостей через Сатчана, и заодно какие‑нибудь приличные импортные лыжи купить — и себе, и Галие.

Эх, быстрее бы пацаны подрастали! Как же уже хочется дождаться момента, когда можно будет купить им первые маленькие лыжи и лыжные палки и с ними тоже по снегу кататься на лыжах…

Да, как‑то я решил пересмотреть своё отношение к зимним видам отдыха. Работа, конечно, это очень важно. Но надо и меру знать. Лыжные прогулки — это отличный способ времяпрепровождения. Тем более сейчас все зимы еще настоящие, со снегом и морозами. До глобального потепления еще нескоро. А что касается здоровья и разработки определённых групп мышц — с этой точки зрения лыжам вообще цены нету. Отличное дополнение получится к моим тренировкам.

На базе меня встретили очень любезно. И когда я задал вопрос про подарки детям в детский дом, Анна Андреевна тут же замахала руками, заверив меня, что никаких сомнений в том, что она и в этом году сможет помочь, у меня и быть не должно.

— Что мы, звери, что ли? Такие детки малые, без родителей. Конечно же, нужно им помочь…

По этому вопросу мы договорились, что я приду на следующей неделе — ближе к моменту, когда уже придёт пора и подарки развозить, — и мы с ней всё и согласуем…

Ну а затем она повела меня выбирать лыжи. Остановились на немецких лыжах «Volkl». В прошлой своей жизни, в семидесятых, я только о них слышал: ими пользовались в основном спортсмены из сборной СССР да всякие высокопоставленные чиновники да мажоры. В этой жизни мне выпала возможность самому впервые воспользоваться тем, чему я раньше мог только завидовать.

Стоили они, конечно, несусветных, по советским меркам, денег. За две пары я отдал почти 800 рублей и сотню сверху — Михайловой за услугу. Понимал прекрасно, что она их кому угодно могла бы с наценкой продать. Но, с моей точки зрения, это того стоило. На этих лыжах можно личные рекорды бить — уж больно они хорошо сделаны по нынешним временам.

Как вспомню, сколько надо возиться с «Кировцами» или «Туристами», — с этими полегче будет. У этих лыж древесина была покрыта пластиком. А значит, они и скользить не в пример лучше будут.

Москва, Кремль

Косыгин пришёл к Брежневу отчитаться о выданном ему задании переговорить с министром иностранных дел по поводу странности в поведении Фиделя в этот его приезд в СССР.

— Ну давай, рассказывай, что там Громыко сообщил по этому поводу? — удобно откидываясь на спинку кресла, спросил Косыгина Брежнев.

— Ну что, Ильич, крайне странную историю я услышал от Громыко. Якобы все эти идеи Фиделя появились у него после беседы с советским журналистом, который в ноябре приезжал на отдых на Кубу.

— Это как так? — искренне удивился Брежнев.

— Да вот Громыко говорит, что некий восемнадцатилетний журналист газеты «Труд» то ли взял, то ли не взял интервью у Фиделя, то ли это вообще какая‑то беседа была, а не интервью. Из разговора с Громыко я так и не понял, почему он не может чётко сформулировать этот аспект. А потом Фидель этого парня отправил к своему брату, Раулю. А потом этот советский пацан, вроде как, в Совете министров кубинском выступал. И вот якобы на основе этих бесед и выступлений нашего журналиста кубинцы взяли и придумали все эти предложения, с которыми к нам Фидель в этот раз приехал…

В глазах Косыгина при этом играли задорные чёртики, явно показывая его отношение к этому рассказу министра иностранных дел.

Брежнев, немного осмыслив этот рассказ, раскатисто расхохотался. Искренне так, прямо как будто смешинка в рот попала. Никак не мог успокоиться, секунд сорок хохотал. Потом утёр слёзы, выступившие на глазах, и сказал:

— Восемнадцатилетний советский журналист идет от Фиделя Кастро к Раулю, от Рауля — на Совет министров, как переходящее красное знамя… Ну да, конечно. В этом возрасте советские журналисты особенно гениальны в выдвижении подобных идей… Верю сразу…

— Да, — согласно кивнул Косыгин, тоже улыбаясь. — Явно кубинцы разыграли нашу советскую дипломатию втёмную. Зачем им это надо — даже не представляю. Думаю, что они пытались своих врагов запутать, чтобы у тех голова начала трещать в попытках понять, что это за экономические реформы Фидель затеял вместе с СССР и союзниками. И кто их источник… Ну а что — реформы толковые, так почему бы и не скрыть от всех их подлинного автора?

— Ну что же, Николаич, соглашусь: вполне резонная у тебя мысль возникла, — кивнул согласно Брежнев. — Странно только, что такой опытный человек, как Громыко, поверил в это прикрытие, что кубинцы устроили для своей программы экономической модернизации. Вы же так, экономисты, это красиво называете, правильно?

— Да, всё верно, программа экономической модернизации, — согласно кивнул Косыгин. — Но, с другой стороны, Громыко у нас всё же не разведчик, а кадровый дипломат. Видимо, такую информацию он при помощи своих дипломатов собрал и вынужден в это верить. Так что, скорее всего, мы просто не того человека спросили. Если тут поработали профессионально кубинские спецслужбы, то нам нужен вовсе не Громыко, нам нужен Андропов.

— Ну ладно, Николаич, к Андропову я тебя уже не буду отправлять по этому вопросу. Тебе и так есть чем заняться, — махнул рукой Брежнев. — Андроповым уже мой помощник личный займётся. И спасибо, Николаич, за интересный анекдот. Вот что насмешил, то насмешил, право слово. Посмеялся я так, как давно уже не получалось. Какие у нас умные, талантливые молодые журналисты пошли. Надо же! Надо, пожалуй, Андрею сказать, что что‑то он стал слишком серьёзно всё вокруг воспринимать. Обычно же он хорошо двойное дно чувствует… Давно не отдыхал, что ли? Хотя да, Николаич, ты прав. Он всё же не разведчик, не его это епархия.

Москва

После визита на базу пообедал в столовой поблизости от нее, и неспешно поехал на очередную лекцию по линии «Знания». Раз уж я решил, что буду использовать эту возможность для того, чтобы собрать информацию о собственных предприятиях, то на сегодня договорился с Ионовым о лекции в Минлегпроме. У меня сразу четыре предприятия из моих поднадзорных проходят по линии этого министерства.

Ну и заодно хочу ещё одну выгоду получить. Попробую разузнать, как мои поднадзорные предприятия котируются в министерстве.

Чтобы это сделать не во время разговоров впопыхах, решил предложить в министерстве написать статью про лучшие предприятия в их сфере. Это их наверняка очень заинтересует и гарантирует, что я получу уйму информации о лучших московских предприятиях, в том числе, авось, и о тех, которые курирую лично.

Ну и в связи с этим, конечно, как и задумал, приехал на полчаса раньше, чтобы меня точно отвели к какому‑нибудь местному значимому руководству, как профорг пообещал, узнав, что я приеду на целых полчаса раньше срока. Про статью я ему ещё не говорил — нет смысла. Отведёт он меня к какому‑нибудь высокому начальнику, с ним мы и будем эту тему обсуждать. Профорг совсем другими вопросами занимается, нечего ему голову дурить тем, что вообще не относится к его компетенции.

В итоге через пять минут после того, как мы прошли проходную, я сидел уже в кабинете заместителя министра лёгкой промышленности по фамилии Кожемякин. И, что ещё интересно, внешностью своей он мне тоже кое‑кого напомнил…

Тут я и вспомнил, как мне Сатчан мельком сказал, что Артём Кожемякин, к которому мы с Сатчаном отправимся на выходные в гости, сын замминистра легкой промышленности! Получается, что этот Николай Васильевич — отец этого Артема… А ведь я с тех самых пор, как от Сатчана это услышал, и не думал вовсе про это. Ну к чему мне это было? Привык уже, что своих детей наша партэлита часто на высокие комсомольские должности пристраивает, как в случае самого Сатчана. И в министерство это приехал, вовсе об этом не думая…