Купить смеситель, разобрать и поглядеть! Притащить, изучить, осмотреть! И… после. Сейчас, и наконец, мебель, заказанная маменькой, готова. Пора идти, сдавать проект, радуя родительницу кухонным гарнитуром.

— Куда это вы пропадали? — поинтересовалась мама, когда мы выпрыгнули из пола пред ней, пусть и сделал это для проформы, ведь могли и иначе появится пред родительницей, и даже так, что она бы толком и не поняла, что мы же тут, уже вернулись. — Сказа… — и тут она заметила, что журнальчика в её руках больше нет, а он есть в ручках моей сестренки, что с интересом его листает, — когда… ахрх! — издала она полу стон, полу рык, приложив руку ко лбу, — Неважно! Что насчет гарнитура? Сможете его создать? Он ведь не сложнее той рощи деревьев ванной! Так ведь?

Я помотал головой. А сестра… так и не оторвалась от глянца «книжки».

— Куда ставить будем? — поинтересовалась она, не поднимая глаз.

— То есть как куда? Тут же полно места! — воскликнула мать, явно не поняв сути вопроса, и разводя руками в стороны, оглядываясь, и демонстрируя всем своим видом, что, блин, тут такие хоромы пустые! А вы о месте спрашивает! И как вам вообще не стыдно⁈ — Тут же столько комната свободных! И…

— Мамуль, — оторвала сестренка глазки от журнала. — мне просто интересно в какую именно комнату ИЗ множеств будем ставить тот белый гарнитур? — поинтересовалась она, и захлопала глазками, показывая какая она вся обходительная, и способная, скромная, милая… засаранка! Зачем лепить фигу в одной из комнат⁇!!?! Да еще из… нечистот! И язык еще и мне тайно показывать, высунув его из рта всего лишь кончиком в уголке губ.

Засранка! Как есть засранка! И я сейчас в неё начну её же какашки кидать! Чтобы знала!

Нинадо! — сделала она моську, украдкой от матери. А мать… задумалась — а и правда, куда именно ставить понравившийся ей комплект? Комнат много, а… в каждую одинаковую кухню не воткнёшь! Нужно что-то другое. Да и кухонь столь много ни к чему. Тогда, куда…

Надо, надо! — покивал я, и в моей руке появилась сухая какашина. Сестренка, отпрянула, и протестующе замахала руками.

— Тогда… чего это вы опять делаете?

— Ничего! — хором сказали мы, вставая на вытяжку, как бравые солдатики.

Только вот какашина из моих рук никуда не делась! Хоть она и сухая, из таника. И я сейчас в раздумьях, намазать ли её на спину сестренки, или не стоит? А может в волосы насыпать… «да я тебе сейчас сама насыплю!» — отразилось на её лице, когда она заметила какшину, словно фигу, у меня за спиной. И явно просчитала мои намеренья наперед — давно вместе живем как ни крути! Хорошо друг друга знаем!

— Вижу я, что ничего. — сказала мать, тоже силясь заглянуть мне за спину, но я покакал ей пустые руки, мол ничего нет, а какашина уже лежала на полу, за сестрой, словно свежо выделеная, надо только воды добавить для нормальности, но с этим проблемы не будет.

Исчезла, появилась на потолке. Начала медленное и неторопливое падение мне на голову… Сместилась в сторону головы сестры. Обратно, провалилась в разлом, появилась за спиной у сестренки, исчезал. Появилась меж ног у меня. исчезла. Появилась вновь над сестрой, и начала мелькать то тут, то там, со страшной скоростью! А мать подумала, что это у неё мушки пляшут, и потерла глаза и переносицу. И мы прекратили наши игрища с дерьмом. Вернув его туда, откуда взяли, на… склад этого продукта в тайнике.

— Надо бы что-нибудь придумать, чтобы куда-нибудь в дело его пристроить, — шепнула мне сестренка украдкой, пока мать делала тяжелый вдох.

Я кивнул, соглашаясь с этим, и показал сестренке руку… ту, что у меня левая! И ту, которой я держал какашину! Сестрица покраснела щеками и кончиками ушей. И не ясно, то ли от стыда, то ли от злости — ведь я таки коснулся какшкой её тела! Победа!

— Давайте в ту комнату, геде мы позавчера ужинали, сказала мать со вздохом, видя, что мы явно… не заинтересованы в общении с ней, играя в какие-то свои игры стоя прямо перед ней.

— Не вопрос, мамуль, пойдем, — заулыбалась сестренка как ни в чем не бывало, — Все установим, покажем. Сразу и опробуешь.

— Вот прямо-таки сейчас? — улыбнулась мать, приободрившись, видя, что мы вновь на её волне, а не что-то там меж собой ребячимся, — Вот прям приду и…

— Ну если хочешь, можно и так. — кивнула сестра. — Можно и что бы уже все готово было. Но я думала, ты захочешь сама все расставить!

— Это да. — согласилась мать, — Захочу и хочу! Но… вы разве уже все сделали? — спросила она, с намеком «А чего идти, если еще ничего не готово?»,

— Ну… — отвела девчонка взгляд, — почти! — вернула она его на мать, глядя в глаза снизу-вверх, — Брат сейчас как раз, — оглянулась она на меня, — все доделает, — и подмигнув, тихо шепнула, — через броню не считается!

И со скоростью сильно превышающею звуковую, оставляя шлейф ошметок, в меня влетела та самая сарделька! Прямо в затылок! Вернее, почти влетела — за миллиметр до контакта с короткой шевелюрой, она исчезла, и на этой же скорости влетела прямо между булок сестренке.

Броня, конечно защитила её от урона и проникновений, да и вообще, неплотное дерьмецо не сумело бы ей даже кожу примять даже при такой скорости, просто рассыпавшись, но тычок сестра ощутила, и губки вовнутрь втянула, пуча глаза.

А я же, дабы отвлечь мать от пучеглазого вида дочки, в этот миг привлек все внимание на себя:

— Да, мам, почти закончили. Только фурнитуру и петли вставим и все готово!

— А они у вас разве есть? — удивилась женщина, а сестренка повернула ко мне свою пучеглазую морду.

И я показал ей кулак, мельком глянув на неё, лицом выразив простую фразу — завязывай! Мне, блин, тут ошметки этого… кака! Собирать по всему воздуху и полу! Ну его! Мы как бы этим дышим!

— Да мамуль, мы купли вчера, в том же магазине, где взяли каталоги, — продолжал я удерживать матереное внимание на себе.

Сестра тем временем, продолжая пучеглазить, оценила степень загрязнения воздуха. И была вынуждена согласится со мной, что надо завязывать. Ведь все, что тут есть сейчас, весь воздух, чтобы не маяться с фильтрацией, придется просто выкинуть за борт! Не самая приятная работка, которую можно было бы избежать, и не пачкать задницу!

— Хм, а вы предусмотрительные. — улыбнулась мать.

— Да, мы такие! — проговорили мы хором, и мама с улыбкой погладила нас обоих по головам.

Но это не продлилась долго, её улыбка погасла. А рука замерла, и она немного грустно проговорила:

— Вот только я тут малость заблудилась, и понятия не имею где та комната, где мы вчера обедали.

— Там золотой унитаз! — сказала сестренка.

— Ясно… а как к нему попасть? –переключила все внимание на дочь женщина, убирая с нас свои руки.

— Двенадцатый этаж, первая башня! — продолжила улыбаться девочка.

— Э…

— Пойдем! Покажу! — и она, взяв маму за руку, пошла показывать, как пользоваться дверьми нашего особого места, нашего, замка, с кучей пространственных искажений внутри.

Самое банальное, это пространственное искажение коридора башни. Ведь в реальности, нет никакого прямого коридора с поворотиками! И кучи-кучи комнат на одном, неком неясно огромном этаже. Башня, всего двадцать метров диаметром! Тут нет столько места, как обманчиво навевает коридор с кучей поворотов! И каких-то слоев и прочего могущества тут тоже нет, нет у данного замка столь мощных чар! Пока нет.

Так что вся фишечка в коридоре, и в искажении его. И перемещалках, соединяющих пространство меж собой в одно целое. Магии, соединившей разные этажи в один, подобно той, что скрыта за дверью на первом этаже, соединённой в одну точку с дверью на двенадцатом в одну точку, только без двери.

И подобно тому, как при входе в дверь на первом этаже, попадаешь на двенадцатом, в конце коридора двенадцатого, можно попасть на этаж одиннадцатый или тринадцатый. Без лестниц, и всего прочего.

Башня, если смотреть по тому, что у неё реально есть, это внешний периметр стен, и мощная прочная колонна в центре, поддерживающая перекрытие и кровлю. Именно из этой колонны, диаметром добрых два метра, и выходят люди, пройдя через дверь на первом этаже, с надписью этажа над ней.