— Давайте за мной, — хмуро произнёс он.

Мы с Хельгой переглянулись. Судя по голосу, тому здоровяку не очень хотелось делать то, что он делал.

— Ну чего застыли? — следом за нами вошёл косматый. — Представление согласно купленным билетам.

Стоило подойти шлюз перед нами раскрылся сам собой. Мы вошли в следующее помещение и это оказалась… тюрьма. Ну или карцер. Четыре одиночные камеры. Три из них пустовали, зато в последней находилось нечто.

Очевидно, это когда-то был мужчина, но теперь лишь одна половина его лица да одна рука отдалённо напоминали человеческие. Всё остальное принадлежало монстру, причём такому, что, казалось, когда закончит трансформацию, то сможет в два укуса проглотить Кайрона.

— Это что за тварь? — вырвалось у меня.

— Ну вот, пообщайтесь, узнаете, — бросил лысый. — Это один из ваших.

— А почему он тогда связан? — спросила Хельга.

Её вопрос показался мне неуместным и так понятно, почему монстра связали. Но ответ меня поразил:

— Чтобы он себя не убил.

С этими словами лысый вышел и за ним захлопнулась дверь, зато его косматый товарищ остался. Он привалился к стене, с нескрываемым любопытством наблюдая за нами.

— Монстр и монстр, мы таких уже сотню видели, — заявила Хельга.

— Этот не простой, — заявил косматый, затем проревел: — Эй, просыпайся, к тебе гости пришли.

Почти сразу монстр открыл глаза и уставился на нас.

Повисла пауза.

Узник молча глядел на нас. Мы не знали, о чём нам говорить с ним. И абсолютно не ясно, зачем нас привезли.

— Ты кто? — спросила Хельга.

Монстр открыл пасть. Из неё раздалось нечто, между хрипом и жалостным плачем.

— Это начальник технической службы линкора, — с усмешкой пояснил косматый.

— Что? — вырвался у меня от неожиданности. — Нашего линкора?

— Какого вашего? — расхохотался бородатый. — Когда бы он успел таким стать? Он из предыдущего линкора, который рухнул на планету.

— Ну, охренеть, — нахмурив лоб, бросила Хельга.

— И зачем вы его здесь держите? И что значит: «чтобы он себя не убил»? — спросил я.

— Он сам нас об этом попросил, пока еще оставался человеком, — ответил косматый. С его лица не спадала глумливая улыбка. Ему происходящее явно нравилось.

— И как тебя зовут? — спросила Хельга. — Говорить можешь вообще?

Монстр шумно сглотнул, будто у него рот пересох. Затем кивнул.

— Ты правда от начальника технической службы? — спросила Хельга.

— Да, — едва слышно просипел он.

— Пить хочешь? — спросила она.

Он покивал.

Хельга тут же открыла перед собой вход в своё облачное хранилище. Косматый увидев грандиозные размеры хранилища аж присвистнул и подобрался.

Прямо у входа хранились бутылочки с рационом.

— Эй, непричёсанный! — позвала она. — Дверь-то откройте.

— Не положено, — насупился здоровяк.

— Наложено, — отрезала Хельга. — Открывай, говорю, кучерявый. Он пить хочет! Вы вообще кормите?

— Чем его кормить? Человеками? — бросил здоровяк, однако подчинился. Он расфокусировал взгляд, видимо, активируя какие-то настройки, после чего дверь в камеру раскрылась. — Не боишься, что он тебя сожрёт?

Хельга ничего не ответила. Шагнула вперёд, срывая с бутылочки крышку.

— Подумай, что воду хочешь, — произнесла она. Затем, без страха, подошла к монстру. Дождалась, когда он раскроет пасть, и начала аккуратно вливать жидкость.

Узник сначала закашлялся, и Хельга тут же отошла, дала ему прийти в себя. Видимо, его долго не кормили. Дождавшись, когда он прочистит горло, она снова подошла и продолжила заливать ждкость.

— Ещё? — спросила она, когда содержимое бутылочки закончилось.

Монстр кивнул.

— Сергей, у тебя есть рацион?

— Да, — тут же ответил я и, открыв своё хранилище, вошёл в камеру.

— Давай я, — произнесла женщина, взяв бутылочку из моих рук.

— Зачем вы его здесь держите? — спросил я.

— Ты что не слышал? Он сам нас попросил.

— Что значит, сам попросил? Для чего ему это?

— Он, когда к нам пришёл, так и говорил: что будет превращаться в монстра. И что захочет себя убить. И надо его связать чтобы не замочил себя. Ну это он с боссом обсуждал.

— И зачем ему хотеть себя убить? — спросил я.

— Чтобы забыть всё, — просипел монстр.

— Понятнее не стало, — посмотрел я на него.

— Система, — произнёс монстр. — Я всё помню. Я ведь ни разу ещё не умирал с момента высадки сюда. Я всё помню. Всю свою прошлую жизнь. Всё, что я творил. Все грехи и все подвиги. Я больше не хочу ничего помнить. Я хочу остаться в этой системе, стать её частью. Этого я очень хочу. А для этого мне надо умереть. Я просто всё забуду. И подключусь к локальной версии системы. Она уже сохранила минимальную часть моих воспоминаний — ровно столько, сколько нужно для счастливой жизни. Я буду обновлённым.

Он растянул губы в улыбке. И выглядела эта улыбка чудовищно. Позеленевшая половина и так была жутковата, а вместе с гротескной человеческой физиономией выглядела ужасающе.

— Ты нам расскажешь, что здесь произошло? — спросила Хельга.

— А какой смысл? — выдохнул монстр. — Вы ничего не измените. Скоро и так всё закончится.

— Это вы повесили щит над планетой? — спросил я.

Он кивнул.

— Его повесил лично я.

— И для чего?

— Я тогда глупый был. Не понимал ничего.

— Что ты не понимал? — терпеливо спросила Хельга. — Говори яснее, пожалуйста.

— Ничего не понимал.

— Ты в курсе, что ликвидация будет? Планета скоро будет уничтожена.

Монстр снова кивнул.

— Я запросил, — сказал он туманно.

— Что ты запросил? — хельга хмурилась но сохраняла спокойствие.

— Он сделал запрос. Третий сигнал SOS который был отправлен с Гевеи, — пояснил косматый, видимо сам потеряв терпение.

Монстр и вовсе никак не реагировал. На его человеческой половине лица расплылась вымученная улыбка.

— Кучерявый, объясни, зачем вы нам показали его? — спросила Хельга. — С какой целью? Он же ничего не говорит. Монстров мы всяких повидали. И в том числе заражённых из числа личного состава линкора.

— Ничего вы не видали, — перебил здоровяк. — Он один из первых. Самых первых отмороженных. Он уже лет четыреста живёт — в общей сложности. Я раньше о нём не слышал, но сама понимаешь, какой у него огромный жизненный опыт. Это большой человек, не хрен с горы. Не менее легендарный, чем ты, Хельга. Вот только ему на это теперь плевать. Он больше ничего не хочет. Он хочет быть частью Гевейского лишайника. Это не заставляет тебя ни о чём задуматься, милашка? — ехидно спросил здоровяк, явно довольный своей ответной шпилькой.

К моему удивлению, Хельга промолчала, хотя я ожидал сцены достойной самого лютого выяснения отношений. Давно эту манеру общения у Хельги заметил. Спровоцировать собеседника, а потом уничтожить в ответ на его реакцию. Лучшее поведение просто не реагировать на её выпады. К тому же, некрасиво спорить с девушкой, какой бы сильной она не была. Вот Хельга и наказывает всех кто поведётся, и явно получает от этого удовольствие.

— Когда он к нам пришёл, он заранее знал, что захочет обнулиться. Поэтому попросил нас его связать и ни в коем случае не отпускать. Даже заплатил за это. Такие дела, Хельга. Ты, может, память потеряла, но кое-что должна помнить и понимать. — здоровяк оскалился сквозь бороду. — Хочешь так же? Просить потом, чтобы тебя убили, лишь бы ты всё забыла? Чтобы стать куском ходячего растения? А, Хельга? Бегать зелёным по прериям, ловить человечков, превращая их в себе подобных? Такое будущее ждёт любого, кто попадётся. Ты не смотри что он сейчас такой спокойный. Это он сонный просто. Днём он часами орёт и умоляет застрелить его.

Меня от этих рассказов стало очень неприятно. И я даже ответить не смогу от чего именно, от страданий которые вынужден испытывать этот монстр, или от ухмылки косматого здоровяка.

— Сколько он так уже? — спросил я.

— Четвёртый месяц. Иногда к нему возвращается способность мыслить, и я с ним говорю. Но это не надолго. И поэтому я тебе говорю, браток, чтобы тебе ни говорил Кайрон, не слушай его. Никого из них, брат, не слушай. Потому что единственное, чего они желают, чтобы все были такими же. Я не знаю, что они там делают, что рассказывают, но любой в кого попал шип, очень скоро начинает хотеть стать таким же навсегда. Забыть свой старый опыт, отдать всё, что у него есть. Всю свою жизнь отдать. Ничего не напоминает?