Тут даже Боксёр нахмурился.

— Правда не станете, — наивно захлопала глазками Хельга.

— Так, конечно! — запальчиво ответил техник.

— А покажете свою особую капсулу? — невинно заулыбалась она.

— А почему не показать, вон в том блоке, — Никола махнул в сторону грузового комплекса.

— В том блоке?

— Ну да, он только с виду грузовой, а так — там дверь простейшая. Открывается легко.

— Неужели капсула внутри блока? — ахнула Хельга, прижав ладошки щекам.

— Ну а где еще ей быть, — хохотнул он. — Ну как, интересно? Хочешь посмотреть?

— Конечно хочу, — мимолётно улыбнулась Хельга. А глаза её вновь стали спокойными, цепкими и оценивающими. Будто её вновь подменили.

— Слушай, Никола а что там у тебя там за шип? Ты говоришь, на спине что-то растёт и чешется? Мы ведь видели уже нечто подобное. Да ребят? — она поглядела на нас, будто ища поддержки. — Видели у одного из заражённых жгуты под кожей.

Я закашлялся. Не стал говорить, что именно в теле Николы я такие жгуты и видел. Я ведь именно его тогда оглядывал.

— Да, растёт что-то, — легко воспринял смену темы техник. — И каждый раз после воскрешения так. А потом и голоса приходят. Сейчас ночь, не видно. И уже кожа синеет, как в прошлый раз. Признаюсь откровенно, меня это очень пугает. Не хочется потом так же как… — он судорожно вздохнул.

— А покажи, — деловито попросила Хельга.

— Ты врач, что ли? — удивился техник

— Почти. Учусь на хирурга, — закивала она.

Мы с Боксёром наблюдали за этой сценой, совершенно не понимая, что происходит. Да и на Хельгу это было очень не похоже. Вот только плевала она на наши вопросительные взгляды.

В принципе, я и сам недавно пытался провернуть нечто подобное с Рианной. Только ничем хорошим это не закончилось. Да и Никола совсем другой человек.

Тем временем техник, без каких-то задних мыслей, скинул с себя комбинезон, после чего повернулся к нам спиной.

Вся кожа вдоль позвоночника и под лопатками была перевита чёрными венами. Хотя я-то уже знал, что это совсем не вены. Чёрные жгуты тянулись прямиком к голове и обвивали позвоночник. Причём они двигались и прорастали в его теле прямо сейчас.

Дело дрянь. И выглядит это очень неприятно.

— Понятно, — кивнула Хельга. — Не переживай, сейчас я тебя вылечу.

При этих словах у неё в руке появился пистолет.

— Эй, Хельга, стой! — только успел выкрикнуть я.

В следующий миг мужчина с простреленной головой завалился на землю.

— Да эта баба вообще обезумела! — воскликнул Лысый. — Я же говорил — она бесноватая! Давай её лучше сразу завалим! Этим бабам вообще доверять нельзя. Видимо у них цикл какой-то, что они всех убивают без разбора.

— Заткнись! — рыкнул я. — Хельга, объясниcь!

— Подождите пока здесь, ребята, посидите, — невозмутимо произнесла воительница, а затем бодрым шагом направилась в сторону грузового контейнера.

Я тоже вскочил на ноги, чувствую неладное, и направился следом.

— Ты что творишь? Хельга! Ты что сделала?

— Вылечила его, — отрывисто бросила она через плечо, при этом прибавив шаг. — Вот только не до конца. Надо ещё кое-что сделать.

— Ты что удумала? Ты в смысле хочешь из него шип достать когда он воскреснет?

Хельга не ответила.

— Сейчас, подожди и увидишь.

— Хельга, я требую! Приказываю! Объясни, что ты делаешь!

Воительница кивнула, не стала спорить.

— Сейчас объясню.

С этими словами она подошла к грузовому контейнеру и открыла его. Внутри действительно оказалась капсула воскрешения. Стекло уже было непрозрачным — значит, внутри формировался объект.

Хельга, ничего не говоря, попросту выставила вперёд своё монструозное оружие и принялась расстреливать капсулу. Стеклянный купол тут же покрылся отверстиями и трещинами. Еще спустя секунду, капсула задымилась, а купол сначала треснул, а потом и вовсе разлетелся на осколки.

Сделать я ничего не успел.

Твою…

Что было внутри купола, смотреть не хотелось — поэтому я отвернулся.

— Ты что творишь⁈ — рявкнул я. — Ты же… Он же теперь не воскреснет больше!

— Может и воскреснет — прагматично ответила она. — Главное это безопасно.

— Да ты что, совсем уже с ума сошла⁈ Что у тебя в голове? Может и в нас стрелять начнёшь?

В этот момент, мне даже Боксёр показался эталоном здравомыслия.

— Нет, в вас стрелять пока не зачем. Нам нужно выполнить миссию. И наша задача очень важна. От этого зависит многое — не только судьба системы, но и наша с вами судьба, понимаешь?

— Нет, не понимаю! — рявкнул я. — Зачем ты его убила?

— Потому, что он опасен. Он слышит какие-то голоса в голове. Вас я хотя бы могу просчитать. Если начнёте вести себя странно — приму меры. А у этого голоса в голове говорили и приказывали всякое. И он им подчинялся. Еще и подсказывал как правильно ловить людей. Понимаешь?

— Откуда ты знаешь, что они ему приказывали? Да и как бы он нам навредил?

— Наши капсулы в этом районе. Что ему мешает найти их и уничтожить?

Я судорожно вздохнул. Точно так же, как Никола пару минут назад.

— Это паранойя, Хельга!

— Это не паранойя, а безопасность и предусмотрительность. Я не имею права рисковать и дело здесь не в эгоизме и даже не в инстинкте самосохранения. А в том, что миссия превыше всего. А я, как и моя жизнь — один из важнейших инструментов по достижению этой цели. Наша с вами гибель — это непозволительная потеря для системы.

Мне хотелось орать. Просто громко орать чтобы выпустить всё, что клокотало сейчас внутри. Но удивительно — на Хельгу злости не было. Будто моё подсознание вполне принимало её решение и даже поддерживало.

— Ты не могла хотя бы сказать об этом? Мы бы решили что-то вместе. Обсудили бы!

Хельга, которая всё это время смотрела вглубь блока, аккуратно закрыла створку, затем повернулась ко мне.

Набрав полную грудь воздуха, я повернулся к ней, и посмотрел прямо в глаза.

Её взгляд был спокоен. Даже умиротворён. Выдержав паузу, она произнесла:

— Ты добрый. Ты бы искал решение. Возможно нашёл бы, но потерял бы время. А здесь надо действовать решительно и радикально. Я решила взять ответственность на себя. Я готова договориться со своей совестью. А ты ни в чём не виноват.

— Не хрен разговаривать со мной как с… — взревел я.

— Разозлила я тебя? Ударь меня, если легче станет. — причём говорила на полном серьёзе.

— Да, ты вообще обезумела?

— Там лысый бьётся за главенство, — сказала она. — Я так скажу: ты — наш лидер и командир. Я готова идти за тобой. Но в этом случае я взяла грязную работу на себя не дожидаясь приказа. И готова дальше брать подобные решения на себя, ради успеха миссии.

Я почти смог унять пылающий гнев.

— Он же умер, навсегда, — процедил я.

— Связь с системой восстановится и он воскреснет, — невозмутимо ответила она.

— А ты уверена в этом? — с вызовом спросил я, вытравив из голоса любой намёк на надежду.

— Я ни в чём не уверена. Но я не позволю мыслям об этом отвлекать меня от выполнения задачи.

Шах и мат. Мне нечего сказать. Но принять это не могу, будь она сто раз права, я не хочу приучать себя к бесчеловечности.

Видимо об этом говорила Хельга, рассуждая об уровнях, личной эффективности и полезности для системы. У инструмента нет сомнений или сожалений. У него есть функция и он её выполняет. А если прибор барахлит, то он просто не подходит. Не откалиброван еще, не достаточно точен. Надо поднять больше уровней, выжечь из себя калёным железом бесполезную мораль, чтобы соответствовать идеалу системы.

— Ну что ты смотришь на меня так? — устало спросила она, будто говорила с Боксёром. — Я не чудовище. У меня тоже есть чувства. Я много чего чувствую и переживаю о многом. Если бы не система, была бы совсем седой. Но и ты не всё учитываешь…

Хельга говорила верные вещи, до омерзения верные. Долг превыше всего и всё такое… Но кое-что не сходилось.

У Хельги, и есть чувства…