— Может, правда пьяные? — пробормотала Хельга, продолжая сверлить взглядом появившихся. — Чертовщина какая-то.
Я разглядывал появившихся.
Передо мной явно люди, и с ними что-то не так.
Из глубины транспортинка послышался новый рык, на этот раз вполне отчётливый, и копошащиеся люди на миг замерли, но вскоре вновь принялись копошиться с удвоенной усердностью.
Наконец в образовавшейся куче-мале наладился хоть какой-то порядок. Сначала один, а потом и остальные смогли занять вертикальное положение. Появившаяся из транспортника ещё двое, даже смогли не завалиться, и кособоко ступили на землю.
— Нет, они не пьяные, — заключил я.
— Может больные? — предположила Хельга. Может эпидемия какая-то?
— Но нас тогда зачем прислали, не лечить же их.
— И не ликвидировать…
— Ну да, они и сами могут умереть, да перезагрузиться. Разве что генные мутации, которые и при перерождении срабатывают.
«Люди», тем временем направились к Боксёру.
Шагали они так, будто только недавно научились ходить.Один из них шаркал по земле подломленной ногой, едва удерживаясь в вертикальном положении.
У того, что шёл впереди — шея была выгнута, будто его скрутило хондрозом — ещё чуть-чуть и голова прижимётся к правому плечу.
— Инвалиды они, что ли? — подала голос Хельга, затем опомнилась: — Но, кажется, инвалидов больше не бывает.
Я тоже припомнил кое-что. В современном мире, люди давно появляются из капсул. Рождаются ли новые — понятия не имею. Но каждый может кроить своё тело как пожелает. Вряд ли кто-то захочет по своей воле выглядеть так…
Тем временем, появившаяся из транспортника семёрка осваивалась с ногами. Несинхронно, покачиваясь из стороны в сторону — едва не заваливаясь, они приближались к застывшему в нерешительности Боксёру.
При пристальном изучении, деталей вызывающих вопросы стало больше. Выглядели они так, что без боли глядеть было жалко.
У всех — разные оттенки кожи. У одного — желтушное лицо, у другого — зеленоватое, будто его лупцевали ногами, и он весь представлял собой сплошной кровоподтёк. Третий — вовсе синий. На шеях, лицах и руках видны пучки тёмных вен. Будто все они были отравлены или больны. У двоих лица сильно деформированы. Неужто их и правда долго избивали.
— Да что с ними?
Тот, что шагал впереди, с синим лицом, ещё хоть как-то походил на нормального человека. Те, что шли за ним следом, и вовсе напоминали неходячих калек, которых какой-то садист сначала избил, а потом заставил бежать кросс.
Вытянув вперед правую руку со сведёнными спазмом пальцами, синелицый бедолага прокричал:
— Кучи озия!
Голос был тревожным, будто он предостерегал нас от чего-то или просил помощи. Вот только слов было не разобрать.
— Другой язык? — спросила Хельга.
— И-ча, и-ча, — снова прокричал мужчина.
— Не похоже, — качнул я головой. — Кажется, ему просто тяжело говорить.
Я поймал себя на том, что направил винтовку на кособокого, но опускать оружие не стал. Здравый смысл подавил во мне порыв пацифизма.
— Эй, привет! Мы друзья! — подал голос Боксёр, оглядев взглядом процессию. — Друзья, вы меня понимаете? Говорите на общем языке? Меня Боксёр зовут. А вас как?
Ответа не последовало, лишь синекожий, что до этого кричал нечто невнятное — вымученно замычал.
— Что с вами приключилось? Чего это вы такие… Устали, наверное, с дороги? Хотите я вам песню спою…
Процессия приблизилась к пятящемуся Боксёру на расстояние пяти шагов и вдруг из транспортника появилось нечто…
Этот уже на человека не походил. Одно слово — монстр. Раздутый, с огромной головой, напоминающей грецкий орех, причём активно пульсирующей. Тело покрыто зеленоватой шерстью.
Я отметил, что этот двигался без затруднений. Движения чёткие, лаконичные. Под травянисто-зелёной шкурой перекатываются мощные мускулы.
Но самое жуткое — лицо. Вернее — морда, или каменная маска с прорезями для маленьких глазок. Ни на что не похоже.
В нас тут же вперился тяжёлый взгляд. По спине пробежали мурашки, и я покрепче перехватил винтовку. Не зря решил оставить её.
Изучив нас, монстр распахнул рот, хотя это больше походило на хлеборезку.
Пасть разделила немаленькую голову на две жуткие половины, усеянные кинжальными зубами. Монстр издал рык… Такой рев издают пароходы и паровозы, а не люди.
Я стиснул зубы, борясь с желанием прочертить очередью по всем этим существам, а потом в упор расстрелять монстра.
Но они пока не нападали и действовать надо было осмотрительно.
Все же я до сих пор не знаю зачем мы здесь. Вдруг это коренные жители Гевеи прислали парламентёров, а мы их изрешетим. Доказывай потом, что во мне память предков сработала.
Рык подействовал как волшебная таблетка. Походки бедолаг перестали быть дергаными. Движения стали резкими и четкими, а выражения лиц изменились. Теперь они походили на звериные морды. И все восемь пар глаз уставились прямо на Боксёра.
Зубастый коротко взрыкнул — совсем не громко, но очень гулко и угрожающе. Зато семеро «парламентёров», подобравшись, бросились вперёд.
— А ну, стоять! — взревел Боксёр, вскидывая свой АЛП и спешно отступая. — Стоять, говорю!
Наконец-то его проняло.
Но лысого никто не слушал. Калеки были не самыми быстрыми бегунами, однако останавливаться не собирались. Судя по налитым кровью глазам, намерения у них были не самые мирные.
— Понятно, не друзья, — флегматично заметила Хельга, и зажав клавишу спуска, выпустила первую очередь.
— Боксёр! По ногам стреляй! По ногам! — скомандовала Хельга, прочертив быстрой очередью бегунов. Следом прицелилась в зубастого монстра и выпустила два мощных пучка.
Я и сам выпустил три короткие очереди, стараясь целиться в коленные чашечки — надо ограничить их мобильность. Сделать кого-то калекой я не опасался. Капсула всё вылечит.
Хельга грязно выругалась. Очередь, направленная в монстра, ушла в молоко. Тот пару раз качнул корпусом, будто опытный боец на ринге, затем скрылся во тьме транспортника. Из-за яркого солнца, было сложно рассмотреть что происходит внутри, а зеленокожий явно не собирался подставляться.
— Боксер! Обычными снарядами стреляй! — воскликнула Хельга.
Но Боксер её не слушал.
Он во все стороны палил усиленными зарядами и целил он далеко не по ногам.
Одному из наступающих калек попал аккурат в плечо — отчего бедняге практически оторвало руку. Второму проделал дыру в груди. Третий обзавелся глубокой бороздой в бедре, от чего нога подломилась, и тот рухнул на землю. У лысого бойца милосердия было ещё меньше, чем у Хельги. Он, кажется, решил начать добивать упавших!
— Боксёр, стоп огонь! — рявкнул я. — Не добивать! Держи под прицелом транспортник.
— Ага, — недовольно поморщился здоровяк.
Тем временем, все семеро противников лежали на земле. Однако двигаться в сторону Боксёра не перестали — ползли загребая камни скрюченными пальцами. Скалились, шипели, что-то рычали. Даже тот, что обзавёлся дырой в груди, всё равно предпринимал попытки ползти, хоть и задыхался. Да что с ними…
Хельга не сводила прищуренного взгляда с транспортника, во тьме которого скрылась та образина.
— Кто-нибудь из вас догадался гранаты взять? — спросила она.
Я отрицательно качнул головой, успокаивая дыхание и пытаясь осознать произошедшее.
— И как теперь этого зеленорожего оттуда достать? — посетовала она, медленно двинувшись вперёд. Взгляда с проёма она не сводила.
Я тоже осторожно двинулся следом, стараясь не отвлекаться на ползущих подранков.
Боксёр так и пятился, поводя стволом своего АЛП с одного «парламентёра» на другого.
Голос подал тот бедолага, что пытался говорить с нами ранее. Глаза его прояснились а лицо вновь стало напоминать человеческое.
— Аугапов цик! — тяжело дыша, простонал он. — Аугапов!
На него я внимания не обратил и по крабьи пятился боком, пытаясь поравняться с провалом в борте транспортника. Надо было добраться до монстра-командира. Мысли о том, что мы расстреляли мирных пока отошли на задний план. Здесь тот случай, когда можно разобраться и потом.
