РОНДО Того ты упокой навек, Кому послал ты столько бед, Кто супа не имел в обед, Охапки сена на ночлег, Как репа, гол, разут, раздет — Того ты упокой навек! Уж кто его не бил, не сек? Судьба дала по шее, нет, Еще дает — так тридцать лет. Кто жил похуже всех калек — Того ты упокой навек! ЭПИТАФИЯ, НАПИСАННАЯ ВИЙОНОМ ДЛЯ НЕГО И ЕГО ТОВАРИЩЕЙ В ОЖИДАНИИ ВИСЕЛИЦЫ
Ты жив, прохожий. Погляди на нас. Тебя мы ждем не первую неделю. Гляди — мы выставлены напоказ. Нас было пятеро. Мы жить хотели. И нас повесили. Мы почернели. Мы жили, как и ты. Нас больше нет. Не вздумай осуждать — безумны люди. Мы ничего не возразим в ответ. Взглянул и помолись, а бог рассудит. Дожди нас били, ветер тряс и тряс, Нас солнце жгло, белили нас метели. Летали вороны — у нас нет глаз. Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели. Ты посмотри — от глаз остались щели. Развеет ветер нас. Исчезнет след. Ты осторожней нас живи. Пусть будет Твой путь другим. Но помни наш совет: Взглянул и помолись, а бог рассудит. Господь простит — мы знали много бед. А ты запомни — слишком много судей. Ты можешь жить — перед тобою свет, Взглянул и помолись, а бог рассудит. БАЛЛАДА ПРИМЕТ Я знаю, кто по-щегольски одет, Я знаю, весел кто и кто не в духе, Я знаю тьму кромешную и свет, Я знаю — у монаха крест на брюхе, Я знаю, как трезвонят завирухи, Я знаю, врут они, в трубу трубя, Я знаю, свахи кто, кто повитухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю летопись далеких лет, Я знаю, сколько крох в сухой краюхе, Я знаю, что у принца на обед, Я знаю — богачи в тепле и в сухе, Я знаю, что они бывают глухи, Я знаю — нет им дела до тебя, Я знаю все затрещины, все плюхи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, кто работает, кто нет, Я знаю, как румянятся старухи, Я знаю много всяческих примет, Я знаю, как смеются потаскухи, Я знаю — проведут тебя простухи, Я знаю — пропадешь с такой, любя, Я знаю — пропадают с голодухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, как на мед садятся мухи, Я знаю смерть, что рыщет, все губя, Я знаю книги, истины и слухи, Я знаю все, но только не себя. О ЮНОСТИ МОГУ ГРУСТИТЬ Я (Из «Большого завещания») О юности могу грустить я, Когда я был еще глупцом, Кутил я до ее отбытья. Она оставила мой дом, Она ушла, но не пешком, Не на коне, но как — не знаю! Внезапно скрылась за кустом… Ищу, грущу и вспоминаю. ПРОТИВОПОЛОЖЕНИЯ ФРАН-ГОНТЬЕ[1] Монах-толстяк, позевывая сонно У очага, на мяконькой постели, Прижал к себе Лаису из Сидона, Сурьмленую, изнеженную, в теле. Я наблюдал сквозь скважины и щели, Как, тело к телу, оба нагишом Смеялись, баловались вечерком, Как ласки их подогревала влага. Я понял: скорбь развеять лишь вином. В довольстве жить — вот истинное благо! Когда бы Фран-Гонтье, а с ним Алена В потехах проводили дни, не ели Хлеб с луком, по уставам всем закона, Так бьющим в нос, что устою я еле! Что, если бы похлебку в самом деле Они не приправляли чесноком? Не придираясь к ним, спрошу я: дом И мягкий пух не лучше ли оврага? Уж так ли спать приятно под кустом? В довольстве жить — вот истинное благо! Побрезговала б снедью их ворона: Дуть воду круглый год они умели. Псе пташки — от сих мест до Вавилона, — Хоть сладко пели б, ни одной недели В таком житье я не видал бы цели, А Фран-Гонтье с Аленой напролом Резвятся под кустом всю ночь, как днем. Пусть сладко им, но не по мне их брага. Хоть хлопотно жить пахарю трудом, В довольстве жить — вот истинное благо! Послание Принц, сами посудите вы о том, Что до меня — вам говорит бродяга. Я, помню, слышал, будучи юнцом: В довольстве жить — вот истинное благо! ВИЙОН СВОЕЙ ПОДРУГЕ О нежность, полная жестоких мук, Вся красота, обманная и злая! Притворный взгляд, и ласка, и испуг. Тяжка любовь, и каждый день, пытая, Меняется и гнет, и нет ей края. Гордыня! И глазам меня не жаль, Они смеются, жалости не зная. Не отягчай, но утоли печаль! Нет, лучше бы уйти от этих рук. Не здесь искать мне отдыха и рая. Неисцелимый взял меня недуг И сушит, и томит, не упуская. Большой и малый видят нас: вздыхая, Я умираю, раненный. Не сталь Меня сразила, но любовь слепая. Не отягчай, но утоли печаль! Придет пора, и ты, мой нежный друг, Себя увидишь — желтая, сухая. Прекрасный цвет ланит — завял он вдруг, И волосы белеют, выпадая. Скорее пей же эти воды мая! И приходящего тоской не жаль! Пока ты свежая и молодая, Не отягчай, но утоли печаль! Послание О принц, любовным жалобам внимая, Ты ясно зришь любови высь и даль, Тебя прошу — все муки отпуская, Не отягчай, но утоли печаль! вернуться См. примечания в конце книги. Эта баллада была ответом Вийона на пасторальную поэму епископа Филиппа де Витри, прославлявшую радости сельской жизни дровосека Фран-Гонтье и его жены Елены. |
