– Змея! Анаконда! – заорал солдат и побежал назад к машине, где немедленно схватил автомат, остальные солдаты тоже похватали оружие, двое сели за пулемет и воспетая Пушкиным украинская ночь мигом перестала быть тихой. Все окрестные села проснулись от яростной стрельбы.

Джамперс же помчался в ночное поле, а вослед ему неслись трассирующие пули, мигом срубившие иву и еще несколько тонких деревьев. Через минуту все угомонилось, так как патроны кончились, и виновника этого салюта послали поискать убитую змею, которая точно не могла выжить под таким ураганным огнем. Анаконду так и не обнаружили.

Проскакав еще километров десять и еще раз отдохнув после такой передряги, Джамперс, наконец, начал выбирать дорогу. Не мудрствуя лукаво и не имея представления о форме Земли, океанах и материках, он решил идти туда, куда звал его голос предков – на юго-восток. Однако от Австралии его отделяли Донбасс, Россия и еще множество других стран, морей и океанов, так что путь его был, к сожалению, безнадежен.

Не зная всего этого, рядовой Джамперс, являясь, по существу, дезертиром, направлялся в сторону фронта, от которого все дезертиры обычно бегут. На родине его в это время разгорались совсем нешуточные страсти и касались они именно его скромной персоны.

* * *

Итак, в Австралии, а именно в Канберре, было утро. На трибуну парламента взошла уже немолодая женщина со следами былой красоты и, нахмурив брови, начала грозным голосом речь, которая касалась непосредственно Джамперса. Был в зале и министр обороны.

– До членов нашей фракции дошла информация, что министерство обороны не только издевается над животными, составляющими национальную гордость нашей страны, производя над ними бесчеловечные опыты, – тут она пронзила ядовитым взглядом министра обороны, – но и отправило этих животных на верную смерть.

В парламенте зашумели, министр заерзал в кресле, наклонился к секретарю и прошептал тому на ухо:

– Уолтер, немедленно все разузнайте об этом и доложите.

Секретарь кивнул и быстро удалился.

Парламент угомонился, женщина на трибуне продолжила речь.

– До нас дошло, что кенгуру, измученный опытами, был не только безжалостно оторван от родной природы и родного материка, но и отправлен на войну, где ему грозит верная смерть от рук русских агрессоров. Таким образом военные расправились с беззащитным животным и скрыли следы своих преступлений.

В парламенте началась такая буря, будто в зал уже ворвались русские медведи с автоматами.

В этом шуме секретарь протолкнулся к министру обороны и протянул ему два листочка. Министр начал их читать и с каждым прочитанным словом мрачнел все более. Закончив чтение, он погрузился в раздумья, но вскоре лик его просветлел, он гордо встал и попросил слова.

Гордым шагом он прошествовал к освободившейся трибуне, встал за нее и также гордо начал свой экспромт:

– Господа! Не мне вам говорить, как важна для нас судьба стонущей под русской пятой Украины. Сейчас, в момент необъявленной войны, когда мы еще не можем помогать этой независимой стране всей нашей силой, мы смогли послать ей то, что символизирует нашу страну, то, что демонстрирует нашу решимость никогда не отступать. Кенгуру.

Раздались аплодисменты, впрочем, несколько жидкие. Министр продолжил.

– Это был не просто кенгуру, это был специально отобранный экземпляр, лучший из лучших. Но даже после столь серьезного отбора мы его не отправили просто так, мы его подготовили, улучшив его врожденные качества, расширив его возможности, максимально приспособив его для боя. Он должен был показать всему миру, что Австралия не стоит в стороне. И он показал это!

После затяжной паузы министр подвел итог:

– Сегодня мы получили ответ, что он был убит русскими диверсантами и съеден ими. Он погиб героем.

Зал разом ахнул, министр вытер скупую мужскую слезу, а женщина, выступавшая ранее, забилась в бурных рыданиях. Подождав, когда скорбь немного уляжется, министр предложил:

– Почтим его память вставанием.

Зал, как один человек, встал и после минуты молчания спел гимн.

Женщина-парламентарий немедленно подала в отставку.

* * *

Джамперс же, не ведая о своей страшной смерти, продолжал прыжками двигаться на юго-восток. Уже рассвело, и, отдохнув за ночь после второго спасения, Джамперс продолжал двигаться туда, куда его вел зов предков. Дорог он избегал, а вот поля были ему вполне по душе. Так он и скакал, иногда останавливаясь, но тут он заметил на земле некоторую рыхлость и выцветшую траву. Джамперс резко остановился, нагнулся и осторожно понюхал это место. Явственно пахло металлом, пластиком и взрывчаткой.

Это была мина. Джамперс осмотрелся, приглядываясь к траве – да, было явно видны пятна подсохшей травы в нескольких местах. Джамперс осторожно перескочил на безопасное место, взрыва не было. Он выдохнул успокоенно, потом сделал еще несколько осторожных прыжков, предварительно проверяя землю перед собой, но вскоре минное поле кончилось, и Джамперс, уже не очень торопясь, все также внимательно глядя себе под ноги, поскакал дальше. Ближе к полудню его зоркие глаза разглядели на горизонте цепь деревьев, несколько небольших домиков, колодец и огороды.

Трава травой, но на огородах должны были быть вещи и повкуснее. Посмотрев внимательно вокруг и убедившись в отсутствии украинских солдат, Джамперс двинулся к деревне.

* * *

Окраинный дом деревни занимала восьмидесятилетняя Василиса Петровна. В этот день ее сын, Михаил, приехавший из Донецка с четырехлетним внуком Васей, уже полил с утра огород, и настало время обеда. Все вместе они поели хрустящих огурцов с зеленым лучком и жареной картошки с жареным лучком и укропом, а теперь пили чай из листьев малины. Разговор был о будущем, и начал его Михаил.

– Мама, давай ты к нам переедешь, может, и в Россию к Анастасии Петровне.

Анастасия Петровна была тещей Михаила и жила под Вологдой. Разговор этот Михаил заводил уже не в первый раз, и не в первый раз получал тот же ответ, что и сейчас:

– Нет, Миша, ну как так можно? Ну как я хозяйство оставлю, здесь дом, огород… Столько лет здесь живу. – Василиса Петровна переставила тарелки, вздохнула и поправила скатерть. – И ты здесь жил, и отец твой.

– Мама, видишь же, чего творится.

– Вижу… Но, может, обойдется. Приезжай только почаще.

Михаил уже не знал, как еще убедить мать, но в этот момент в комнату вбежал Вася.

– Папа! Бабушка! Там наши огурцы эта ест! Ну, эта! – Он махал руками, пытаясь объяснить, кто ест огурцы, но никак не мог подобрать слов и только топал ногой от избытка чувств.

Михаил и Василиса Петровна кинулись к окну и удивленно вскрикнули:

– Господи! Кенгуру! Его-то как принесло!

– А во что это он одет? – На Джамперсе все еще были бронежилет и каска с прорезями для ушей.

– Ах, – вскрикнула Василиса Петровна, – да он на укроп перешел! Да прогоните его скорее, он же все сожрет и передавит, вон, хвостом по помидорам лупит! Ничего же не оставит!

Джамперсу очень нравился вкус хрустящих огурцов, пряный аромат укропа в сочетании с петрушкой, и он настолько увлекся едой, что не заметил, как вокруг него уже стояли три человека. Вася схватил его за хвост обеими руками и закричал:

– Папа, я его поймал!

Тут до Джамперса дошло, что что-то не так. Он опять перепугался, но так как был окружен людьми невооруженными и явно гражданскими, да еще детьми и престарелыми, полностью растерялся. Он еще немного покрутился на месте, снося хвостом, на котором сидел Вася растительность в огороде, но тут случилось совершенно непредвиденное.

Раздался жуткий нарастающий вой, и в поле, чуть правее избы взметнулся взрыв, потом еще один и еще. Все повалилис на землю. После пятого взрыва наступила относительная тишина, Джамперс подскочил с земли, забросил сидящего у него на хвосте Васю на спину – тот только успел обхватить Джамперса за шею – и помчался прыжками подальше от этой войны.