Говорят, тому, кто хоть раз увидел в момент заката над морем вспыхнувший на долю секунды зеленый луч, суждена удача. Но удача капризна и ветренна.

Что остается, когда рушится последняя надежда? Пустота? Отчаяние? Или – странным образом – свобода? Мы носим в себе образы иного будущего, иной жизни, иной любви, как тот самый мифический зеленый луч – редкий, прекрасный и почти недостижимый. Мы строим жизнь в ожидании его появления, но иногда судьба предлагает нам не свет, а тень. Обман. Неожиданный поворот, который заставляет усомниться во всем.

Герои этого сборника стоят на пороге. Одни – между верой и разочарованием, другие – между миром здравого смысла и зыбкой реальностью, где возможны чудеса и метаморфозы. Их жизнь раскалывается пополам телефонным звонком, случайной встречей, принятым в отчаянии решением. Им предстоит сделать выбор, цена которого – их собственная душа.

Эта книга – о нас. О хрупких человеческих сердцах, готовых верить в чудо, даже зная, что оно может оказаться миражом. И о том, что даже обманутая надежда – это не конец, а начало нового, пусть и самого трудного, пути.

Юлия Карасева

Мы сидели на лужайке перед моим домом в тени вяза, когда вернулась миссис Тафт. Она припарковала возле гаражных ворот сиреневого цвета кадиллак Купе Де Виль 1982-го года выпуска, неспешно и элегантно вышла из машины, мельком посмотрела на нас поверх солнцезащитных очков, еле заметно кивнула в знак приветствия и направилась к парадной двери, доставая из дамской сумочки оранжевого цвета связку ключей. Она не походила на несчастную женщину, которая три дня назад похоронила мужа: в последние дни ее наряды выглядели броско; у нее всегда было хорошее настроение, которое читалось по губам, на которых играла хитрая полуулыбка. Мы с Гарри молча проводили ее взглядами, и как только она закрыла за собой входную дверь, продолжили беседу.

Излюбленной темой наших стариковских разговоров является политика, а именно: предвыборная компания, которая началась две недели назад. Гарри – сторонник демократов, я – республиканец. У нас много разногласий по этому поводу, и часто споры переходят в баталии, которые оканчиваются ссорой. Не раз мой давний друг уходил, не попрощавшись со мной. Но, как правило, через день мы всегда миримся.

Возвращение миссис Тафт отвлекло моего друга от нашей излюбленной политической темы:

– А она, эта дама, – он кивнул в сторону дома вдовы, – странноватая, не так ли?

Я вздохнул. Гарри мало что знает о моих соседях: он живет в противоположном районе Форкса. Да я и не любитель сплетничать за спиной. Глорию Тафт знаю с рождения. Она выросла на моих глазах. У нас с ней разница в возрасте пятнадцать лет. Ей сейчас пятьдесят, но выглядит она чертовски прекрасно. С ее родителями я был в приятельских отношениях. Они умерли, когда ей исполнилось двадцать. После их смерти наши с Глорией отношения постепенно охладели: сейчас мы ограничиваемся холодными приветствиями.

– Ну почему же странная? Просто необычная и… – Я перелистал в памяти страницы прошлого и добавил: – И несчастная.

– Сомневаюсь, что она скорбит по мужу, – ухмыльнулся Гарри. – Это какой по счету?

– Ну, значит, он того заслуживает, – ответил я.

Да уж, с мужьями миссис Тафт не везло – факт. Позавчера похоронила четвертого.

– «Черная вдова» – это не про нее, если ты это имеешь в виду. – Мне не хотелось развивать эту тему, но и оставлять мою соседку, выставленную злыми языками в недобром свете, я позволить не мог. – Уверен, вовсе не про нее. Ходят, конечно, слухи. Я знаю о том, что говорят, что, мол, последнего прикончила она… Но, знаешь, это все слухи, не более. Ты же слышал, как с ним обошлись?

– Да уж, труп потрепали как Тузик грелку.

– Представь, что-то около двадцати пяти деревьев насчитали, о которые его хлестали, как… не знаю, как ремнем. Ошметки находили на ветках в радиусе пятидесяти футов. А прежде, его тащили вглубь леса чуть ли не полмили. Да разве ж могла она такое сделать?

– Бедолага, – протянул Гарри.

– Ты про кого?

– Про мужа. И какого дьявола они там оказались в такую погоду?

– А может, это провидение, и так было и надо…

– Ты про что?

– Может, туман и помог ей. Как раз-таки мужа жалеть и не стоит.

– Ты так считаешь?

– Я же говорю, ей не везло с мужьями. Вспомни, какими они были. И эти стечения обстоятельств помогли ей избавиться от них. – Кое-какими своими умозаключениями я все же решил поделиться с Гарри. – Она никогда не боялась, и не боится, ездить за рулем во время тумана. Он не пугает ее. Больше скажу: ей нравится такая погода.

– Как и всем, кто живет в Форксе, – усмехнулся Гарри, хотя не понимал, что имел в виду я, говоря о ее любви к туману.

Не раз мне приходилось видеть из окна своего дома, как в размытом пятне тусклого света, исходящего от нимба уличного фонаря, появлялся ее темный силуэт, медленно выплывающий из белой завесы тумана, когда она в одиночестве гуляла после очередной ссоры с мужем.

– А какие они были, ее прежние мужья? – перебил мои воспоминания Гарри. – Или все же…

– Они с ней были грубы…

Я вкратце описал Гарри супругов миссис Тафт.

Рассказал про первый брак, который продлился буквально года полтора. В то время еще живы были ее родители. Мне часто приходилось слышать ссоры молодых и звон разбивающейся посуды. После скандалов она часто выскакивала из дома пулей, садилась в машину и на пару часов куда-то уезжала. Муж никогда не пытался ее остановить. Она могла уехать в ночь в любую погоду. Даже в туман. Никакое ненастье ее не пугало.

Однажды они ехали ночью по 101-й дороге. Была осенняя промозглая погода. На мокром асфальте машину занесло и выкинуло на обочину; сосновая ветка пробила лобовое стекло и насквозь пронзила голову мужа, сидящего на пассажирском сиденье…

Второй муж появился у нее спустя пару лет. Прожили они вместе года четыре. Ссор я не слышал, но, судя по тому, как они по одиночке возвращались домой, и никто в нашем городе никогда их не видел вместе, было понятно: отношения у этой пары не лучшие. Глория, живя с ним, почти всегда носила черные солнцезащитные очки и редко была в хорошем настроении. Была неразговорчивой: «здрасьте-до свидания» – и все общение. Однажды я заметил на ее запястье синяк. С того дня стал относиться к соседке с пониманием.

Туман и в тот раз избавил ее от мучений, причем на той самой 101-ой дороге, по которой они направлялись в Порт-Анджелес. Не доезжая мили до озера Крестон, они остановились на обочине – видимость была нулевой. Груженный грузовик врезался в их машину сзади, подмяв ее под себя до середины салона… вместе с головой мужа, который спал, откинув спинку сиденья и выдвинув кресло до упора назад. Миссис Тафт чудом осталась невредимой.

– Где она находила этих подонков? – возмутился Гарри.

– Не знаю. Все не местные, не из Форкса. Кто из Сиэтла, кто из Порт- Анджелеса. И почему на нее, как мухи, липли такие подонки, ума не приложу. Но красивая она была чертовски. Конфетка женщина.

– Может она и сама – того, хороша была: с виду ничего, а внутри стерва.

– Мне иногда приходит мысль, что она специально таких выбирала. – Я поковырялся в памяти. – Однажды ночью к ним приезжала реанимация – это она со вторым жила. Глорию увезли в больницу. Но через день она вернулась. Как позже оказалось, она потеряла ребенка. С тех пор женщина изменилась. И детей не имеет. Может, поэтому у нее все идет не так. Но, это лишь мои предположения.