— Разумеется, — вежливо согласился с «теневым мэром», — только, Яков Соломонович и вы, господа, должны отчётливо понимать, здесь на черноморских берегах никакой еврейской автономии, не говоря уже о государственности, не случится. А вот с Палестиной поможем. Ваша исконная земля, что уж мелочиться. Деньги у еврейских общин скоплены немалые, после окончания войны многие державы будут рады продать грозные корабли по цене металлолома. А военное снаряжение, лёгкие пушки, винтовки, пулемёты, амуниция, вообще ничего стоить не будут. Закупите, создадите сильную армию и расколотите арабов.
— Можно ведь и нанять, гм, некоторые части. Нет, я не про Северный фронт, защита Петрограда, столицы, дело святое! Но ожидать от Австро-Венгрии наступательных действий более не приходится, Вена озабочена практически свершившимся отделением Венгрии, да и Чехиия со Словакией вот-вот отложатся. Но речь несколько о другом проекте, не о палестинском.
— И что вы предлагаете, Яков Соломонович?
— Ваше превосходительство, многоуважаемый Виктор Васильевич, мы готовы всемерно способствовать успеху вашей миссии, по обретению Русским Тихоокеанским Королевством, Русью Царьградской, новых подданных. В России сейчас неспокойно, а Константинополь воистину тихая гавань, надёжно охраняемая союзным флотом. Если Константин Николаевич определит, гм, «еврейский квартал» именно для одесситов, то не пожалеет его величество, бремя расходов по построению нового государства на древней территории мы готовы разделить…
Вот же ухари! На ходу подмётки рвут! В Константинополе и без того сильнейшая еврейская община, но ушлые одесситы решили вклиниться, свой интерес поиметь. Ладно, пообещать всемерное содействие ничего не стоит.
— Господа. Все ваши предложения будут незамедлительно доложены Константину Николаевичу. Сейчас, сами понимаете, хлопоты с коронацией, но через два месяца делегация из Одессы с проработанными предложениями будет благосклонно встречена в Царьграде. Гарантирую!
Похоже, произвёл на господ сионистов благоприятное впечатление, хотя стоп, какие они к чёрту сионисты? Возрождать Израиль не хотят ехать, а вот в стратегически выгодно расположенный Царьград-Константинополь, хоть сейчас готовы сорваться. Понимают, там где идёт слом старого государства и зарождение нового, деловым людям всегда удастся заработать.
Ну да мне их коммерческие планы как-то побоку, в Одессе ещё два дела держат. Первое — «вопрос Ильича» и второе — «офицерский вопрос». Если пароход с социалистами караулит переодевшийся в штатское Уколов, то господа офицеры и генералы императорской армии, не желающие мириться с произволом харизматичного и свирепого «узурпатора» — полковника Нехлюдова, начали брать длительные отпуска «для поправки здоровья» и задумались о переводе с Юго-Западного Фронта на Северный, оборонять Петроград. Но по извечной запутанности российской логистики большая группа офицеров, во главе с генералом Деникиным прибыла в Одессу, дабы морем уйти в Крым и оттуда, без споров и стычек (по счастью бескровных, словесных) с «нехлюдовцами», добраться до Москвы и Питера.
— Антон Иванович, рад приветствовать на борту «Константина»! Благодарю, что нашли время посетить сей славный корабль.
— Здравствуйте, Виктор Васильевич. По правде говоря, хочу напроситься на борт, ежели пойдёт крейсер в Севастополь.
— Да хоть прямо сейчас, ваше высокопревосходительство! Командуйте!
— Э, — Деникин растерялся, — а можно не так срочно?
— Как скажете, Антон Иванович. Прошу в салон, заодно и отобедаем, полагаю, разговор будет долгим…
То, что Деникин примет приглашение и пожелает встретиться именно на вспомогательном крейсере, даже не сомневался. Авантюрист Нехлюдов погоны полковника получил не за красивые глаза, а за четыре года в окопах, прерываясь лишь на лечение, каковое никогда не заканчивал, возвращаясь в родной полк то на костылях, то с рукой в гипс упакованной. О штабс-капитане Андрее Ивановиче Нехлюдове газетчики аж с 1915 года писали как о богатыре былинном, полчища врагов побивающем штыком и удалью молодецкой, когда патронов нет. И вот израненный, контуженный неоднократно, до полковника дослужившийся боевой офицер не выдержал, на пинках вынес из штаба фронта комиссара гучковского Правительства, поднял в ружьё свою «Ударную Бригаду», выпустил воззвание к солдатам и офицерам Русской Армии и обязал генералов и офицеров принести «клятву русского воина», по сути некую присягу, где говорилось о войне до полного изничтожения супостата и установления в стране «справедливого государственного устройства».
Спорить с «контуженным полковником» никто не отважился, даже уважаемый офицерским корпусом Деникин предпочёл получить отпуск по болезни, дабы не служить под началом «бердичевского Бонапарта», не зачитывать эмоциональную, хоть и сумбурную «клятву русского воина». Зато для младших офицеров Нехлюдов кумир, ну а коль на фронте и наши части и противник далеко не в порядке, изнуряемые революционной заразой, больших наступательных операций не предвидится, вполне справляются капитаны на должности полковых и бригадных командиров.
Просьбу Деникина о переброске в Севастополь его и примерно двух сотен офицеров Юго-Западного фронта, обещал исполнить через трое суток, как раз им время на сборы, а нам с прапорщиком Уколовым надо за 72 часа успеть «гражданина Ульянова» уконтропупить. Пароход с революционерами как раз прибыл, но бурной встречи, подобно той, что в нашей истории на Финляндском вокзале случилась, не вышло. Пришли человек триста анархистов и прочей приблатнённой шелупони, бурно и даже матерно поприветствовали товарищей и разошлись. Никакого броневика, никаких «январских тезисов»…
Но потенциал то разрушительный у Ильича остаётся, потому надо, надо спрофилактировать вождя, плевать что ТУТ история по иной колее движется.
— Антон Иванович, скажите как опытный военачальник, удержит ли Российская армия Восточный фронт? Вильгельм недвусмысленно намекнул, что через месяц парадным маршем промарширует по Невскому. И есть такое у меня подозрение, — Великобритания и Франция не будут сему препятствовать, им германские корпуса в России выгодны.
— Соглашусь, Виктор Васильевич, союзникам выгодно ослабление России, дабы на мирной конференции диктовать свою волю не только побеждённой Германии, но и нам. Заняться переделом мира по собственному усмотрению давняя мечта Лондона, Парижа и нового игрока — САСШ. Им сильная Россия не нужна. Уже не нужна. Исполнили русские ваньки свою миссию, удобрили миллионами тел Пруссию да Польшу, оттянули немчуру от Парижа. А теперь всё — ненадобны!
— Так смогут немцы взять Питер?
— Вряд ли. Я же с Гучковым связь, пусть и конспиративно, через курьеров, поддерживаю. Александр Иванович хоть и крайне непопулярен среди офицерства, но на сегодня единственный легитимный вождь в стране. Мало нам отречения императора, а как ликовали, как радовались глупцы, красными бантами облепленные. Только как завершать войну, как будем восстанавливать державу, по каким законам жить? Пока идёт лишь одна критика, предложений же дельных практически и нет. И потому ещё и Гучкова убрать, означает ввергнуть Россию в хаос гражданской войны. О том я неоднократно говорил Нехлюдову, но полковника «заусило»…
— А почему, кстати, не стали поддерживать Нехлюдова? Андрей Иванович, насколько знаю, героический офицер и настоящий патриот.
— Всё так, Виктор Васильевич, только Нехлюдов одиночка. Если бы удалось «отпечатать» его в сотне экземпляров, как газету — враз бы переломили и войну и беспорядки. Но одиночка, даже столь дерзкий и талантливый, Россию сдвинуть в сторону счастья и процветания не сумеет.
— Это почему же? Наполеон же сумел.
— Боюсь, убьют Андрея Ивановича, — Деникин сгорбился, — союзники и подошлют убийц. Без Нехлюдова же сразу рухнет им созданный «Союз Патриотов», распадётся в един миг. Всё держится на одном человеке, на его бешеной энергии, на таланте вождя, трибуна. А такая конструкция крайне ненадёжна…
— Антон Иванович, я направляюсь в расположение Чехословацкого корпуса, по вопросам перемещения чехов и словаков на родину через Константинополь, если таковое желание у командования корпуса, разумеется, возникнет. Не сочтёт ли штаб Юго-Западного фронта мою деятельность подрывной? Знаете, не хотелось бы с военным трибуналом полковника Нехлюдова дело иметь.
