Эмма борется с ухмылкой. Мы поговорим позже. Этой женщине повезло, что я люблю ее как мать.

— Сэл, — окликаю его, прежде чем он успевает уйти. — Никаких посторонних глаз.

— Понял, босс, — говорит он, оставляя нас одних.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает мой маленький кролик.

— Я здесь живу.

— Верно. — Мона прикусывает нижнюю губу. — Я, пожалуй, пойду обратно...

— Ты никуда не пойдешь

Ее губы поджимаются в ответ.

— Я знаю это, Каттанео.

Она практически выплевывает мою фамилию. О, она действительно в бешенстве. Это делает нас похожими друг на друга. Неважно, что делает Мона, мне всегда тяжело с ней. Меня это тоже бесит. У меня никогда не возникало проблем с самоконтролем, когда дело касалось этой сферы моей жизни.

— Не думай, что я не переверну тебя с этого маленького табурета и не отшлепаю по заднице, Мона. — Она делает неуверенный шаг назад. — Бегство сделало бы все намного хуже.

— Тогда сделай это. — Ее подбородок снова вызывающе вздергивается. Этого достаточно. Я оказываюсь рядом с ней в мгновение ока. — Маттео! — она издает тихий вскрик. Приподнимаю ее за бедра, усаживая на островок. Ее пальцы сжимают мою рубашку. Мой взгляд падает на ее губы. Я не целовал ее с той самой ночи, когда она впервые появилась здесь.

Запускаю пальцы в ее волосы, заставляя запрокинуть голову. Ее чертовы зеленые глаза каждый раз поражают меня до глубины души.

— Это не порка. — Она меня провоцирует.

— Нет, не она, Мона. — Я медленно наклоняюсь, показывая свое намерение. Она не пытается отстраниться; ее глаза закрываются, когда мои губы касаются ее губ. — Произнеси мое имя еще раз.

— Маттео.

Я издаю стон, завладевая ее ртом. Она скользит руками по моей груди, обхватывая меня за шею. Мой язык ласкает ее. Я приподнимаю ее платье, чтобы оно не мешало, и подвожу ее к краю стойки.

— Обхвати меня ногами, кролик.

Мона делает, как я говорю, прижимаясь киской к моему члену. Сжимаю ее бедра и покачиваю, заставляя тереться об меня. Чувствую жар ее возбуждения через штаны.

— О, — стонет она.

Я продолжаю двигать ее вверх и вниз по своему члену. Мой рот скользит вниз по ее шее. Было бы так просто просунуть пальцы в ее трусики и оттянуть их в сторону. Засунуть свой член в тугое влагалище. Одной этой мысли достаточно, чтобы заставить меня кончить.

Мона тоже издает стоны удовольствия, кончая вместе со мной. Прижимаюсь губами к ее шее, не желая пока отпускать ее.

— А теперь ты скажешь, чтобы я замолчала и пошла спать?

Я улыбаюсь, уткнувшись в ее шею, радуясь, что она этого не видит. Не знаю почему. Я должен перестать бороться с этим. Я уже проиграл. В последний раз целую ее в шею.

— Я подумала, может быть... — Мона морщит нос.

— Что?

На ее руках розовые и золотые блестки. Какого черта она меня спрашивает? Откуда мне знать, о чем она?

— Это зависит от тебя. — Она кладет руку мне на плечи, придвигаясь обратно, но не сильно. — О. — Как будто в ее голове щелкает какой-то переключатель.

Она внезапно толкает меня в грудь, и я отступаю назад только из-за выражения ее лица.

— Какого черта?

— Ты такой придурок! — не могу этого отрицать. — Ты был с другой девушкой, а потом приходишь сюда и делаешь, — она широко разводит руки между нами, — все, чтобы тут не произошло со мной, — в ее голосе не только гнев, но и обида в глазах.

Понятия не имею, о чем, черт возьми, она говорит.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я не дура. — Она прищуривается, глядя на меня. — Я знаю, ты так обо мне думаешь. — Она делает свой выпад, ссылаясь на то, что я сказал ей, когда был зол, и попадает в точку. — Но я всю жизнь росла среди таких мужчин, как ты. Я знаю, что происходит за закрытыми дверями, — продолжает она.

— Мона. — Тот единственный момент гнева, который у меня был, теперь терзает меня. — Успокойся. — То, насколько она взвинчена в этот раз, отличается от всех остальных.

— Ты только что сказал мне успокоиться?

Возможно, я не слишком хорош в том, что между нами — чтобы это, черт возьми ни было.

— Просто держись от меня подальше. — Она спрыгивает со стойки и пытается меня обойти.

— Этого не будет — Я разворачиваю ее спиной и захватываю в ловушку руками.

— Тогда ладно. Где ты был до того, как вернулся сюда?

Я замечаю, что она не называет это домом. Я, черт возьми, не знаю почему, но теряю свой гребанный рассудок.

— Я так и думала.

— В стриптиз-клубе. — Осознаю, как это прозвучало, как только слова слетают с моих губ.

— Все так. — Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Подвинься.

— Ты сводишь меня с ума.

— Подвинься.

— Нет.

Ее губы приоткрываются, и на лице появляется умоляющее выражение.

— Пожалуйста.

Я отступаю назад. Это последнее, что я хочу делать, но думаю, что могу сделать только хуже, если не дам ей немного пространства.

— Мона.

— Это не имеет значения. — Она опускает голову, когда проходит мимо меня.

Я смотрю ей вслед, зная наверняка одно. Она значит для меня больше, чем что-либо и кто-либо когда-либо значил.

Глава 8

Мона

Прошло почти три дня с тех пор, как я видела Маттео в последний раз. Не было никаких ночных визитов. Почему это только еще больше злит меня? Это глупо. Я ненавижу его, он грубый и властный. И все же это не дает мне покоя. Думаю, я скучаю по мужчине, с которым познакомилась в ту первую ночь. Как будто в нем живут два разных человека.

Я знаю этот мир. Понимаю, какую роль в нем играют все мужчины. Я была свидетелем того, как мой собственный отец приводил женщин в дом моей матери. Думаю, я цеплялась за какую-то надежду, что смогу что-то спасти с Маттео. Даже когда он злится, я все равно вижу, что он хочет меня.

Он не хочет меня. Вот в чем проблема. Он ненавидит меня за то, кто я есть, и я не могу этого изменить. Я родилась в семье О'Хэйр. Его собственные люди не утруждают себя разговорами со мной. Я могу услышать от Сэла «да» или «нет», но не более того. У нас никогда не получится по-настоящему. Любая фантазия, которая возникает у меня в голове, всего лишь фантазия.

Прижимаю руку к животу. Что он почувствует, когда узнает, что от него забеременела О'Хэйр? Это всего лишь вопрос времени, когда он это заметит. Невозможно скрыть выпуклость, но у меня есть время придумать план. Надеюсь, это будет лучше, чем то, что мы с сестрой написали о потере моей девственности.

— Мона. — Эмма стучит в дверь.

— Входи.

— Ты сегодня выйдешь из своей комнаты?

В чем смысл? На самом деле, это забавно; я так сильно хотела уйти отсюда, но, как оказалось, здесь безопаснее. Это менее неловко, чем когда тебя открыто игнорируют.

— Это не совсем моя комната. — Интересно, что будет, если сменить комнату.

— Тебе нужно поесть.

— Это твоя любимая фраза на все времена.

— Ты сойдешь с ума в этой комнате. — Эмма пытается зайти с другой стороны. Я думаю, что, возможно, это уже произошло. — Могу я что-нибудь для тебя сделать?

— Увезти отсюда? — выражение ее лица говорит о том, что этого никогда не произойдет. Поведение Эммы может варьироваться от милого до потенциальной угрозы ножом. — Телефон? — спросила я.

— Ты хочешь позвонить своей сестре. — Ее лицо смягчается.

Поскольку она единственная, кто разговаривает со мной, я много рассказала ей о своей сестре. Я так по ней скучаю. Еще беспокоюсь о том, что происходит дома, когда она остается одна с моим отцом и братом. Я всегда была рядом, чтобы защитить ее от их дерьма. Находясь здесь, я чувствую себя беспомощной, когда дело доходит до ее защиты.

— Очень сильно. — Хотя бы для того, чтобы проведать ее.

— Я посмотрю, что можно сделать, если ты спустишься и поешь.

— Договорились! — я бросаюсь к ней и обнимаю. — Спасибо.