— Я еще этого не сделала. Мне нужно поговорить с Маттео.

— Он, э-э, здесь? — ненавижу себя за этот вопрос.

— Не уверена.

— Хорошо, я переоденусь.

— Увидимся внизу.

Я роюсь в своих коробках. Они все еще стоят у двери, и я отказываюсь убирать их в шкаф. Когда я выхожу из спальни, удивляюсь, что не вижу Сэла. Там стоит мужчина, которого я не узнаю. Он высокий, но худой, и обе его руки покрыты татуировками.

— Привет. — Не могу удержаться и говорю это, хотя знаю, что он проигнорирует меня. Кажется, невежливым не здороваться с людьми, когда ты с ними встречаешься. Он кивает мне подбородком. К счастью, не следует за мной. Спускаясь вниз, я замираю, услышав звук мужских голосов. Я бесстыдно проверяю, не Маттео ли это, но это не он. Мне не стоит продолжать слушать. Понимаю, что так правильно, но потом слышу свое имя.

— Он оставляет ее у себя? Гребанная О'Хэйр.

— Что может быть лучше для О'Хэйров, чем трахнуть одну из их дочерей?

У меня внутри все переворачивается. Честно говоря, у него не было секса со мной с тех пор, как он узнал, что я одна из них.

— Ты думаешь, он женится на ней?

— Нет, он сказал, что нет.

Не знаю, почему это замечание задело меня так сильно.

— Значит она будет любовницей. Я могу смириться с этим. Как думаешь, волосы на ее киске такие же рыжие, как на голове?

Больше не могу слушать их разговоры в гардеробной, и я действительно не хочу, чтобы меня застукали за подслушиванием. Я почти уверена, что один из них — тот парень, который обычно стоит у входной двери. Понятия не имею, кто другой.

Слезы жгут мне глаза. Я с трудом сдерживаю их, направляясь на кухню. Как бы ни было больно, мне нужно это напоминание. Маттео — мудак.

— Ты в порядке? — спрашивает Эмма, когда я вхожу на кухню.

— Нормально, — вру я.

— Садись, — приказывает Эмма.

Меня уже ждет тарелка с макаронами. Опускаюсь на стул. Я должна попытаться поесть, даже если меня будет тошнить.

— Расскажи мне, что происходит.

— Что происходит, так это то, что я застряла в этом доме. Меня удерживают против моей воли. Я не могу общаться со своей сестрой. — Я не должна быть таким легкомысленной по отношению к Эмме. Она не проявила ко мне ничего, кроме доброты.

— И ты хочешь вернуться домой?

— Я хочу к своей сестре. Меня не волнует мой дом. — Если его можно так назвать. — Не понимаю, почему должна оставаться здесь. Я никому здесь не нужна.

— Конечно. — Эмма смеется. — Маттео хочет, чтобы ты была здесь.

— Не знаю почему. Он подходит ко мне только для того, чтобы... — мои щеки вспыхивают. Не привыкла открыто говорить на такие темы.

— Секса?

— Который он может раздобыть где угодно.

Эмма снова смеется. Я размазываю пасту по тарелке.

— Дорогая, этот мужчина без ума от тебя.

— Может, это и правда, но он этого не хочет.

— Дай ему время. Маттео к такому не привык.

— А я значит привыкла?

Я отодвигаю свою тарелку, но Эмма снова ставит ее передо мной.

— Я этого не говорила. Просто поверь мне, когда говорю, что он хочет, чтобы ты была здесь.

— Так же, как и стриптизерши, с которыми он был прошлой ночью?

— Стриптизерши?

— Ты удивлена?

— Да.

Я бросаю на нее взгляд, но она больше ничего не говорит. Как бы хорошо Эмма ни относилась ко мне, я все равно остаюсь чужой. Тем не менее, не думаю, что она стала бы мне врать. Почему ее так шокировала история со стриптизершей?

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Ты можешь спросить меня о чем угодно.

— И ты ответишь?

— Этого я не говорила.

— Маттео останавливается здесь?

— Ты имеешь в виду, на ночь? — я киваю. — Тебя бы беспокоило, знай ты, что он этого не делает?

— Думала, что я задаю вопросы.

— Он живет в своей квартире в городе.

Это похоже на последний удар.

— Мне жаль. Я действительно не голодна. — Встаю со стула. — Пожалуй, пойду прилягу.

— Хорошо. — Эмма вздыхает, не сопротивляясь.

Если ему не обязательно быть здесь, то и мне не обязательно быть в его дурацкой спальне. Я планирую немедленно это исправить.

Глава 9

Маттео

— Ты когда-нибудь встанешь, босс? — спрашивает Серджио.

Я стону, в голове стучит. Меня сбил чертов автобус? Нет, это Мона О'Хэйр меня сбила. Даже когда я сплю, она рядом и сводит меня с ума.

— Отвали. — У меня болит все тело.

— Полагаю, ты не хочешь знать новости о Моне?

Я открываю глаза и вижу высокий потолок в своем кабинете. Должно быть, я заснул здесь на диване. Сажусь, отчего головная боль усиливается. Три дня ада. Вот что со мной было, и я сделал то, чего, как обещал себе, никогда не сделаю. Утопил себя в алкоголе. Это был единственный способ заснуть. Никогда в моей жизни все так не переворачивалось с ног на голову.

Я подошел к своему столу, проглотил что-то от головной боли и запил водой, прежде чем жестом попросить Серджио говорить.

— Так больше продолжаться не может.

— Я не спрашивал твоего мнения. А теперь выкладывай.

Обычно я провожу большую часть времени в своей городской квартире, но после Моны стал чаще бывать в поместье. Ну, так было еще несколько дней назад. Я знал, что пребывание в квартире было для меня просто еще одним способом спрятать ее от посторонних глаз. Чтобы она не попадалась мне на глаза. Чтобы не поддаваться влечению, которое я испытываю к ней.

— Она не выходила из спальни.

Несколько дней назад я хотел держать ее взаперти. Теперь расстроен тем, что она отказывается покидать это место. Я провожу рукой по лицу.

— Она ест? — спрашиваю я, хоть и слежу за ней.

— Не совсем. Эмма выманила ее из комнаты, сказав, что поговорит с вами о том, чтобы вы разрешили ей позвонить ее сестре.

— Её сестре.

Я отчетливо помню молодую девчонку, которая в тот день цеплялась за руку Моны. Она была в очках, и волосы ее волосы были не такие огненные, как у Моны.

— Мы не можем вести переговоры о звонке.

— Знаю.

Сейчас между О'Хэйрами и мной не все гладко. Я не испытываю к ним лояльности. Никто из глав семей не собирается перезванивать мне из-за них. Ситуация с ними рано или поздно обострится. Если не скоро, то я сам нажму на спусковой крючок.

— Что-нибудь еще?

— Да. — Серджио пытается подавить ухмылку.

— Что?

Его уклончивость начинает выводить меня из себя.

— Она забрала все свои вещи и перенесла их в другую комнату.

Я беру со стола телефон, чтобы проверить самому. Чертово дерьмо. Хватаю со стола бутылку скотча и со всей силы швыряю о стену. Она взрывается. Мона хотела побыть наедине, и я дал ей это. Теперь это закончится.

Сейчас она зашла слишком далеко. Мой маленький кролик понятия не имеет, каким милым я был.

— Мы уходим.

— Может, сначала приведешь себя в порядок? — предлагает Серджио.

Перевожу дыхание и киваю, прежде чем идти к ней. А пока пытаюсь придумать другой план. Я так больше не могу. Мона моя. Она будет моей женой и матерью моих детей. Они хотели выдать ее замуж, так тому и быть. Они получат то, что хотят. Ну, в любом случае, насчет свадьбы.

Уверен, что у Моны на самом деле не было выбора в том, как поступать. Она, вероятно, согласилась на все, о чем ее просила семья. Это все, что она знает. И все же, когда я смотрю в ее глаза, в это трудно поверить. В них столько невинности. Это привлекло меня. Она была первой женщиной, которая обратилась ко мне. Никогда в жизни не испытывал такого искушения. Я гордился этим. Я не был слабым, как многие другие.

— Ты уходишь? — спрашивает Николай, когда выхожу из спальни.

Он жил здесь последние несколько недель. С ним что-то происходит. Он отрицает это, но я знаю его лучше, чем он думает.

— Мне нужно вернуться.

— Хорошо, — кивает он.

— Я слышал, ты почти каждый вечер ходишь в клуб на Саут-Сайд.