— Хм, хорошая мысль.

— Вот почему перед моим именем стоит «лт»[32]. Ну а что с вашей второй версией?

— Она вытекает из расследования по делу Сильвии Блэр. Фитц надеется, что там орудовал подражатель. В сущности, он буквально молится, чтобы это оказалось так, но в этой версии есть некоторые изъяны.

— Спринцевание.

Гриффин поморщился:

— Для оставленного без связи лейтенанта вы чертовски хорошо информированы.

— Хочу вам сообщить: я действительно сегодня хорошо выгляжу. Кроме того, так случилось, что лейтенант Кеннеди из полиции Провиденса имеет виды на мою сестру. Вот, между прочим, единственная причина, по которой детектив Фитцпатрик еще не свернул вам шею. Ну и еще то, что у детектива Фитцпатрика в данный момент хватает своих проблем.

— Я вам очень признателен, — серьезно ответил Гриффин. — Что ж, хорошо. Так вот, у нас с Фитцем была сегодня утром интересная дискуссия по поводу Сильвии Блэр. Одна версия состоит в том, что Эдди Комо вел двойную жизнь: одну — как любящий жених, а другую — как сексуальный маньяк. И возможно, у сексуального маньяка Эдди были кое-какие друзья, перед которыми он похвалялся своими подвигами.

— Собутыльники?

— Не исключено.

— Которым были известны все детали того, чем он занимался, включая спринцевание?

— Именно об этом мы и подумали.

— Да, еще одна интересная мысль, — согласилась Морелли. — Но почему просто собутыльник? Почему не сообщник? Мы и прежде сталкивались с насильниками, которые действовали в тандеме.

Гриффин пожал плечами:

— На телах всех жертв обнаружен только один тип спермы. К тому же Кэрол и Джиллиан сообщали только об одном насильнике.

С минуту Морелли молчала.

— Что, если второй человек был пассивным партнером? Например, стоял на стреме?

Гриффин с миной дегустатора задумчиво поджал губы.

— О! — сказал он. — О-о-о-о!

— Я ведь тоже неплохо соображаю, верно? — промолвила она.

— Еще как, — согласился он. — Время совершения преступления! Это объясняет неувязки со временем. Смотрите, похоже, с первой жертвой, с Мег Песатуро, все было проделано наспех — что называется, туда и обратно. Словно насильник опасался, как бы его не засекли. Но зато он очень долго возился с Кэрол, которая, по мнению полиции, просто попала под горячую руку. Почему же он не беспокоился о том, что кто-то из обитателей особняка вернется домой? И точно так же в квартире Триш Хейз насильник пробыл немалое время. К приходу Джиллиан он уже закончил свое дело, однако еще не ушел. И хотя принято считать, что Джиллиан застала его врасплох, на самом деле, похоже, он был готов к ее приходу. Он спрятался и набросился на нее сзади. Так вот, с одной стороны, его длительная задержка на месте преступления в квартирах Розен и Хейз, вероятно, связана с его возрастающим аппетитом к насилию. Ему требовалось все больше и больше для того, чтобы получить ту же степень удовлетворения. Но также можно предположить, что он имел своего дозорного или обзавелся таковым по мере развития событий. Задача этого человека состояла в том, чтобы обеспечивать Эдди безопасность, давая возможность оставаться в доме столько, сколько ему хочется. В случае с Триш Хейз, помимо того, что Джиллиан действительно появилась неожиданно, дело происходило в полуподвальном помещении с единственным выходом — он же вход. Поэтому он не мог дать деру незамеченным. Лучшее, что ему удалось придумать, это устроить ей засаду. Что он и сделал.

— И теперь этот сообщник уже не довольствуется ролью дозорного, — добавила Морелли.

— Вполне возможно. Хм, тогда это объяснило бы сегодняшний ночной инцидент возле домовладения Хейз. Кто-то краской написал через все окно «Эдди Комо жив». Может, этот тип именно так понимает свою миссию — поддерживать традиции Эдди Комо.

— Но этот же человек должен иметь вескую причину уничтожить Комо, не так ли? Для того чтобы оградить от разоблачения то, что он делал в прошлом, и то, что замышляет в будущем.

— Да, может быть. Когда Фитц выступил сегодня утром с этой идеей, я сначала подумал, что он хватил через край. Однако потом...

— Это предполагает смену модели поведения, — вслух рассуждала Морелли. — Преступник номер два прежде довольствовался ролью часового, а потом его преступные наклонности прогрессировали, и он сам превратился в насильника и убийцу.

— Хотя повышение степени участия не так уж необычно в преступлениях на сексуальной почве, — заметил Гриффин. — Большинство насильников начинают с садомазохистских фантазий, затем совершают в отношении женщин противоправные действия более низкого уровня — например избиения, — пока не дойдут до сексуального насилия. В данном деле мы имеем преступника, определенно заинтересованного в том, чтобы насиловать. Сначала он околачивается рядом с настоящим насильником, соучаствуя в его злодеяниях... Что же касается его первого самостоятельного преступления, мы сразу же имеем высокий уровень насилия, затем убийство... — Гриффин поморщился. — Строго говоря, это тоже не очень-то укладывается в схему, но могли быть способствующие обстоятельства. Если на Сильвию Блэр напал именно подельник Эдди, то парень провел целый год, так сказать, на голодном пайке. Может, сдерживаемое напряжение перехлестнуло через край. Увидел потенциальную жертву — и сорвало крышу.

Лейтенант Морелли молчала. Гриффин чувствовал, что ей тоже нужно все это обдумать.

— Эта версия заслуживает того, чтобы ею заняться, — проговорила она наконец. — Так я могу сказать лейтенанту Джонсону, что вы разыскиваете знакомых Эдди Комо, потому что рассматриваете их как потенциальных подозреваемых в нашем деле об убийстве?

— Можете так и сказать.

— Вероятно, я так и сделаю. У городской полиции хватает проблем и без того, чтобы затевать с нами войну.

— Да, у провиденских копов проблем хватает, — согласился Гриффин.

— И в связи с этим...

Детектив знал, что последует дальше. Он непроизвольно крепче стиснул телефон, но зато удержал дыхание в норме.

— Сержант, вы говорили с капралом полиции Шарпантье, который служит в тюремном ведомстве?

— Еще нет. Но я слышал об этом деле.

— Никто здесь не принимает эту чепуху всерьез, — негромко сказала Морелли.

— Я признателен вам.

— Однако с другой стороны...

Гриффин молчал.

— Дело становится все горячее, — продолжала Морелли. — Оно начинает жить своей собственной жизнью. А вы знаете, что происходит, когда дело начинает развиваться само по себе?

— Я в курсе.

— Фактор времени, сержант. Нам необходимо как можно скорее завершить это дело. Быстро и оперативно. Пока публика не запаниковала еще больше. Пока адвокат Тани Клемент не мобилизует весь свой арсенал. И прежде чем пресса пронюхает, что в тюрьме есть заключенный, который утверждает, что владеет информацией, непосредственно относящейся к данному делу. Понимаете?

Гриффин на миг прикрыл глаза. Он прекрасно все понимал.

Сейчас он въезжал на подъездную дорожку перед своим домом. Синий «таурус» детектива Уотерса был уже припаркован, за рулем сидел сам детектив.

— Мне надо идти, — сказал Гриффин.

— Завтра же, прямо с утра, первым делом...

— Мой отчет будет лежать у вас на столе.

— Именно так. Пусть только попробует не лежать. А что до этого?

— Я отряжу одних детективов в кризисные центры, занимающиеся жертвами изнасилования, а других — по крэнстонским барам.

— Удачи вам, сержант!

— Угу. — Гриффин захлопнул сотовый телефон, потом подумал о Кэрол, лежащей в больнице, и о Прайсе, сидящем за решеткой. — Вам также...

Детектив Майк Уотерс вышел из машины. На нем были серые штаны от спортивного костюма и белая футболка с эмблемой полиции штата Род-Айленд. Закинув на плечо темно-синюю спортивную сумку, он стоял, ожидая, пока Гриффин отопрет входную дверь. Обе их машины были припаркованы на подъездной дорожке. Тяжелоатлетический инвентарь и боксерское обмундирование хранились у Гриффина в небольшом гараже на одну машину.