В понедельник собираюсь очень тщательно в университет. Я привыкла прятать боль от общественности. Привыкла улыбаться, когда сердце кровоточит.

Привычная пятиминутка проходит как в тумане. А после и первая пара у второкурсников. Захожу уверенная в аудиторию. С гордо поднятой головой.

— Доброе утро, как прошли выходные? — улыбаюсь натянуто и скольжу взглядом по сидящим студентам. Держу лицо, хотя внутри пустота.

Демидова сидит с подругами на предпоследнем ряду.

За её спиной никого нет.

Вот и всё. Убеждаюсь в очередной раз. Что всё действительно закончилось.

После пар я собираюсь в клинику. Привычный маршрут. Привычная работа, где всё по полочкам и никто этот режим не нарушит. Всё возвращается в колею.

Только на парковке меня останавливает здоровенный бородатый мужчина.

— Паулина Андреевна? — уточняет он, шагая ближе и зажимая к боку авто.

— Да? — бровь выгибаю, холодно осматривая товарища.

— Это вам, — он протягивает мою шкатулку. Ту самую, которую украли.

— Кто вы?

— Гризли, — басит с широкой улыбкой. — Я от Вадима. Он просил передать. Сам приехать не может. Как бы помягче сказать…

— Не стоит объяснять, — строго и довольно жёстко останавливаю его, выставив ладонь. — Спасибо. Прощайте.

— Паулина Андреевна, подождите, — он перехватывает за локоть, дёргаюсь.

— Я благодарна Вадиму за всё, но дальнейшее общение ни с ним, ни с вами я поддерживать не собираюсь, — вырвав конечность, быстро забираюсь в машину и завожу мотор.

Он ещё в стекло стучится. Что-то сказать пытается. Морщится, оглядывается на собравшихся студентов. Ну да, он выделяется. Габаритами и повышенной мохнатостью. Ему очень подходит кличка «Гризли». Похож на косолапого.

Я его не слышу, в ушах сердце заведенное стучит. И держать лицо не выходит. Сейчас разревусь на потеху публике. С визгом шин стартую. Лишь бы уехать подальше. Остаться одной и нареветься опять.

Остановившись у здания клиники, дрожащими пальцами открываю шкатулку. Все мои немногочисленные ценности на своих местах. Закусив губу, смаргиваю слёзы. Не знаю, что и думать. Вряд ли Вадим их украл, правда? Наверное, вора нашёл.

Решил напоследок благородство проявить. Аж самой смешно, как это тупо звучит. Расстаться он со мной по-нормальному не смог, зато украденное вернул.

Глубоко вдохнув, убираю шкатулку в сумку и выхожу. Окунаюсь в работу с головой. Пациенты, назначения, жалобы… Улыбки через силу. Всё это спасение — возможность не думать о мужчине, что так бесцеремонно ворвался в самое сердце. Натоптал от души и исчез.

Но вечером, когда я возвращаюсь домой, где стены встречают меня тишиной, впервые чужой, колючей, я устало падаю в кресло и позволяю себе просто поплакать.

И я ненавижу себя за то, что хоть на краткий миг поверила. Поверила, что могу быть нужной, желанной, любимой.

Во вторник меня останавливает Зоя Павловна, предлагает чаю попить вместе. Соглашаюсь.

— А что случилось с Артёмом? — будто невзначай спрашивает коллега, откусывая пирожок.

— А что с ним случилось? — флегматично уточняю. Мне самой интересно. Ушёл в молчанку и не отсвечивает. Нет, я рада, но всё же интересно.

— Я его видела с тем сопровождающим Демидовой. Кажется, в прошлую пятницу, — машет в сторону женщина. — С тех пор и не появляется совсем. Может, случилось чего? Морды там бандитские были рядом.

— Эм… У нас всё хорошо, Зоя Павловна, наверное, вопросы свои решал, — на ходу придумываю и на часы смотрю.

Еле высиживаю положенные пятнадцать минут и, придумав причину, сбегаю от коллеги. В кабинете вытягиваю телефон и набираю Артёма.

— О, неужели ты соизволила вспомнить обо мне! — ехидно отвечает муж. — Чего хотела, Пауличка.

— Да так, — почти равнодушно тяну. — Ты приезжал, оказывается.

— Я всё передал. Что ещё надо? — сразу же заводится он.

— Передал? — переспрашиваю, хмурясь. Подозрения неприятные скребут грудную клетку.

— Шкатулку твою отдал! — рявкает муж. — Или этот твой себе её оставил? Наверное, сам хотел её свинтить. Так тебе и надо, дура! Будешь знать, с кем трахаться.

— Я получила шкатулку. Значит, это всё-таки ты устроил. А я действительно дура, раз не верила полиции…

— Какая полиция? — напрягается Артём. — Это мне надо заявить на твоего любовничка! Я из-за него, между прочим, больничный открыл. Слушай сюда, меня эти морды не напугали! Справки у меня на руках. Я все побои зафиксировал, будешь вредить мне, такой скандал устрою! Тебя быстро из вуза выпрут, а этого твоего даже в супермаркет охранником не возьмут. Поняла?!

— Он мне не любовник, тебя ввели в заблуждение. И нет, я больше не собираюсь с тобой связываться, Тём, — устало вздыхаю.

— Бросил, что ли? — усмехается мужчина. — Ну и правильно. Я ему глаза-то открыл на тебя. Рассказал, какая ты на самом деле. Толстожопая карьеристка с замашками королевы.

— Спасибо тебе, — искренне говорю, между прочим. — Избавил меня от себе подобных. Дальнейшее общение будет через суд.

Я сбрасываю звонок. Но Артём тут же перезванивает. Вынимаю из телефона сим-карту и ломаю на двое.

Хватит. Начинаю новую жизнь.

Я погружаюсь в работу так, будто от этого зависит моя жизнь. В каком-то смысле она и вправду зависит. Чем плотнее забиты дни и ночи, тем меньше в них остаётся места для разрушительных мыслей.

Перестаю бывать дома, набирая в клинике ночные смены. В университете сессия идёт полным ходом. Домой возвращаюсь только принять душ и переодеться в чистое.

Квартира перестала быть убежищем. Превратилась в холодную коробку, где слишком гулко звучит моё одиночество.

Хуже всего — тишина в спальне. Слишком отчётливо там вспоминаются его руки, его тепло, его голос, его запах.

Я глушу себя работой. Устаю до предела, чтобы засыпать без снов прямо на дежурном диване в клинике.

Благо с мужем всё решается довольно быстро. И даже суда ждать не пришлось. Тамара Георгиевна приглашает меня в один из бешеных дней в офис. На досудебное разбирательство.

Артём, что удивительно, приезжает без своих адвокатов. И, не споря, подписывает все документы. Честно говоря, я уже готова была сдаться и отказаться от притязаний на квартиру и машину. Пусть заберёт всё. Мне нужны только свобода и покой.

Декабрь подходит к концу. Я закрываю свой предмет. Подписываю ведомости. Желаю студентам удачи. И вроде бы должна выдохнуть, почувствовать облегчение. Но нет. Лишь жалость к себе.

Новый год я собираюсь праздновать с родителями в Подмосковье. Там снега по колено, леса вокруг и никакой городской суеты. Так сказать, полное погружение в собственные мысли. Праздники пойдут отлично. Сарказм.

Осталось корпоратив принудительно-добровольный пережить. И лететь.

Корпоратив в ресторане тянется вяло и предсказуемо: салаты, тосты, торт, пара безобидных сплетен о коллегах. Я честно улыбаюсь, поддерживаю разговор, громко чокаюсь бокалами. Заглушаю собственные мысли и чувства. Сейчас среди коллег, многие из которых пришли с мужьями и женами, я особо остро ощущаю собственное одиночество.

— Здравствуйте, Паулина Андреевна, — мягко здоровается со мной некто с тоненьким голоском.

Вскидываю голову, улыбаюсь собственной студентке. Правда, рядом стоит знакомая фигура юриста и друга моего бывшего любовника. И милая девушка жмётся к этому корпоративному снобу.

— Добрый вечер, Паулина, какая неожиданная встреча, — замечает Натан.

— Действительно неожиданная. Жасмин, у тебя все хорошо? — мне очень нравится эта девушка. Отличница, скромная, всегда доброжелательная.

Я опять смотрю на слишком тесный контакт мужчины с моей студенткой и хмурюсь.

— Эм, да, — девушка нерешительно оглядывается на юриста.

— Твой ответственный преподаватель решила спасти тебя от меня, — усмехается прозорливый мужчина. — Не переживайте, Паулина Андреевна. У нас все законно и обоюдно, со штампом в паспорте.