— Гордеев? — слышу голос ректора и выглядываю сквозь щелку приоткрытых дверц.

— А я к вам. — невозмутимо отвечает парень и загораживает собой шкаф в котором прячусь я.

— А ты чего закрылся? Откуда у тебя ключи?

— Ключи? Когда я вошел, то дверь была открыта. Наверно замок заело, я видимо не рассчитал силу и захлопнул. Я к вам собственно по делу…

— Слушаю.

Заговаривать зубы Гордеев умеет как никто лучше других. И у него выходит. Правда наобещал там с три короба от своего отца, но ему как-то удается вывести ректора за пределы кабинета, а я тем временем аккуратно выскальзываю прочь, оставаясь незамеченной.

Остаток дня я провела в привычном ритме. С Гордеевым пару раз пересекалась взглядом, а вот звонки его и сообщения поставила на полный игнор.

Учеба. Стоит сосредоточиться только на ней, а не всех этих глупостях. Теперь если вдруг меня, куда будут звать, то буду с собой брать девчонок. Хватит с меня этого риска и неприятностей.

Снимаю одежду с уставшего тела и захожу в душевую кабинку. Рука тянется к включателю, и, отрегулировав массажный режим, запускаю горячую воду. Люблю купаться в кипятке так, чтобы пар окутывал всё тело, прожигая до самых костей. Встаю под струи с головой, смываю макияж — сегодня я никуда больше не выйду. Момент полного расслабления. Начинаю тихо напевать, представляя, как стою на сцене в пенном платье перед толпой зрителей. Свет, музыка, овации и я в центре их внимания.

— Думаю, хватит.

Выключаю воду, голова уже кружится от жары. Закручиваюсь в махровое белое полотенце и, подойдя к зеркалу, провожу пальцем по запотевшему стеклу.

— Мда уж… недосып даёт о себе знать.

Беру флакон с глиняной маской, выдавливаю немного на силиконовую лопатку и начинаю равномерно размазывать по коже. Запах отвратительный, зато вид хоть немного придёт в норму.

Завернув влажные волосы в высокий небрежный пучок, я вышла в комнату и, приоткрыв шкаф, увидела в зеркале его.

— Ты что здесь забыл⁈ — разворачиваюсь в испуге к отражению спиной, крепче сжимая полотенце.

— Мать честная… — смеётся Гордеев, откладывая книжку, но с моей кровати подниматься не спешит. Устроился, как у себя дома. — Вот оно, твоё истинное лицо? — продолжает ржать, не сбавляя оборотов.

— Уходи! Как ты вообще сюда… — бросаю взгляд на открытое окно, которое обычно оставляю, чтобы после парилки в ванной выйти в прохладу. — Проваливай, кому говорю!

— Воронцова, ну разве так можно с гостями?

— Гости — это те, кого зовут. И как минимум им рады. Убирайся! — растерянно тычу пальцем в сторону двери.

— Хочешь, чтобы я сразу с твоими родителями познакомился? Без проблем. — вскакивает с кровати и направляется к выходу.

— Стой! Нет! Уходи тем же путём, каким пришёл!

— Я тебя не понимаю. — ухмылка приросла к его лицу, как будто он вообще не в курсе, сколько косяков за ним числится. — Кстати, спасибо мне сказать не хочешь?

— Я? Тебе? За что, интересно?

— Например, за то, что спас твой маленький, упругий зад от ректора.

Дар речи теряю.

— Наглость — твоё второе имя. А не ты ли меня вообще в тот кабинет заманил⁈ Придурок!

— Воронцова, не порть момент.

— Чего⁈

Возмущение вскипает мгновенно. Рядом с этим парнем я забываю обо всём, даже о том, как выгляжу. Кожа уже стягивается, глина подсохла, и страшно представить, что сейчас творится на моём лице. Но Святу, похоже, всё равно. Он подходит ближе. На его физиономии привычная ухмылка. Лёгкая, непринуждённая, как будто он не вторгся в моё личное пространство, а просто зашёл на чай.

— Хватит от меня бегать. — проводит рукой по моей ключице, собирая капли влаги. — Что значит твоя татуировка?

— Ты сюда за этим пришёл? — хриплю, глядя в его карие глаза. Тону в них. Они искрятся, то ли от света люстры, то ли от чего-то, что лучше бы не распознавать.

— Не только. — наклоняется к моему уху, пальцами выхватывает локон и начинает крутить. Он так близко, что единственное, чего я боюсь — отпустить полотенце. Сжимаю махровую ткань крепче, сглатываю ком в горле.

— Уходи. Я сейчас не готова говорить…

Он хмыкает, улыбается. Тянется к моим губам подушечками своих пальцев, проводит по моей нижней. Почему я его не останавливаю? Почему не кричу, не вызываю охрану, не выставляю за дверь? Всё ведь просто. Но я стою, заворожённая, жду, что он сделает дальше.

— Я хотел сказать… — его губы опускаются к моим, дыхание обжигает. Я закрываю глаза, готовая принять этот первый поцелуй. Между нами по факту ничего не было, но я уже не раз представляла, как его губы накрывают мои. Как дерзко его язык врывается в мой рот и сносит весь здравый смысл. — Смой эту дрянь с лица. Она странно пахнет.

Фраза звучит как пощёчина и меня отрезвляет. Я моментально прихожу в бешенство.

— Отойди! — отталкиваю его руками, и то, чего я боялась, случается. Полотенце срывается и падает к моим ногам, обнажая тело.

— Вот это я удачно зашёл, — смеётся Гордеев. — Сосочки у тебя зачётные.

Подхватываю полотенце, снова укрываюсь. Сейчас не время для стыда и нечего мне бить тревогу. Фигура у меня норм, в зале пашу три раза в неделю по настоянию матери.

— Значит так! Я сейчас ухожу в ванную, и чтобы когда я вернулась — тебя здесь не было! Понял⁈ А если ослушаешься, вызову охрану. Не думаю, что твоему отцу понравится, что его сын маньяк-извращенец!

Гордеев смеётся, чуть ли не заливается, но старается сдерживаться, чтобы не нарушить тишину в доме. Я топаю ногой, фыркаю и скрываюсь за дверью ванной.

— Идиотка… — бормочу, накидывая воду на лицо. Глина смывается плохо, за нашим трепом успела засохнуть и стать почти каменным куском. — Воронцова, ты вообще, чем думаешь⁈ — спрашиваю у своего отражения. Провожу пальцами по губам и заливаюсь румянцем от воспоминаний. — Ну, точно сошла с ума.

Делаю пару глубоких вдохов, вытираю лицо насухо. Волосы распускаю, аккуратно распределяю их пальцами. И выхожу в комнату, сразу осматривая по всем углам.

— Пусто…

Выглядываю в окно, от Гордеева и след простыл. Только аромат его парфюма всё ещё витает в комнате, цепляется за стены, за воздух. Непроизвольно делаю глубокий вдох, и мурашки тут же бегут по коже.

— Спокойствие, только спокойствие.

Закрываю окно и иду к шкафу. Достаю от туда пижаму, надеваю ее. Вроде всё бы ничего, но тут раздается стук в дверь.

— Кто там? — растираю волосы полотенцем.

— Милая, к тебе пришли, — говорит мама, но не входит. И это пугает.

— К-кто? — спрашиваю с опаской.

— Говорит, что вы учитесь вместе. Гордеев Святослав.

— Гордеев⁈ — срываюсь на крик и мчусь к двери. Открываю.

— Лина, что с тобой? — мама осматривает меня с головы до ног. — Что за пижама ужасная? Давай-ка, переоденься и припудрись хоть немного, а потом спускайся. Я пока парня чаем напою.

— Мама, нет!

— Что — нет? Если это тот Гордеев, о котором я думаю, то очень полезно познакомиться с ним поближе. Ты вообще знаешь, кто его отец?

— Знаю. Но это не важно…

— Будь умницей. Приведи себя в нормальный вид и не позорь Воронцовых. — игнорируя мою просьбу, мама улыбаясь шагает в сторону лестницы, которая ведет ее к гостиной.

А вот я остаюсь в полной растерянности.

— Он… Что вообще происходит⁈ — роюсь в гардеробе. — Как он… Уф… — слов не хватает, чтобы описать тот спектр эмоций что скачут сейчас во мне. А потом мысли сходятся. — Хочешь поиграть? Ну, хорошо, Гордеев. Только не думай, что в лице моей мамы найдёшь союзника. Сейчас так познакомимся, что твоей ноги в этом доме больше не будет!

Святослав.

Это прекрасно.

Серьёзно, можно считать меня мазохистом, но мне нравится, когда в Воронцовой просыпается желание меня убить. Особенно сейчас, когда я веду милейший диалог с её мамой и, между прочим, весьма успешно.

Ведь Гордееву не составит труда очаровать любую. Даже если это женщина, которая, возможно, станет моей будущей свекровью. Хотя дожить бы…Я ведь замечаю, что перегибаю, ведь Геля вся кипит от злости. Кайф! Остаться бы сейчас с ней наедине и вкусить это ощущение губами. Я так хочу ее поцеловать, но оттягиваю этот ахиренный момент, чтобы вот взорваться.