— Строй! Копья упереть! — донеслось от крестьян — копателей.

— Бывшие солдаты, — догадался я, видя как собираются отбиваться мужики от спешащего к ним коня. — Возможно, даже дезертиры.

— Их кожа — прекрасные крылья для лича, их мясо — корм коню, их желчь — яд для изготовления заразы для заразных бегунов, их кони… Кони пожалуй не причем, но если запрячь в сани мёртвую тройку, то они будут ехать лучше. — проговорил Ларри и только сейчас я заметил, что он говорит и не шепелявит. Некромансер даже не открывал рта, за него звук издавали окружающие нас кости.

— Делай. — кивнул я и откинулся на боковую стенку предпочитая не видеть расправы.

Снаружи доносились крики, хруст костей и сломанных копий, ржание лошадей и рычание некроконя. Ларри, в отличии от меня, наблюдал за всем процессом боя и спустя непродолжительное время позвал.

— Назад.

Его голос звучал грозно и властно, а через секунды зад нашего коня снова показался в салоне, костяная упряжь сама впряглась в покрытую гнилыми дырами спину животного. Сани вновь поехали.

Приблизившись к месту бойни мы остановились, а конь склонил голову, чтобы жадно начать поглощать плоть. Чавкая и рыча, словно у него кто-то, что-то отбирал. Слишком уж долго я катался на скакуне не давая ему достойной, его усилий пищи.

— На лича уйдёт время, надо сшить крылья, расставить кости правильно. — словно оправдываясь сообщил Ларри собираясь выходить из экипажа.

— Я помогу спаивать кости и ткани. А ты — говори, где не паять, чтобы не лишить его манёвренности. — привстал я собираясь тоже выходить.

— Некротические ткани они Райс, это не гниющее мясо, они особая структура. Ты относишься к ним как к мясу и костям, но это не так, как только некромантия касается материала он оживает в другом статусе. Моя наука не противоречит законам жизни даже если кажется, что обычные мертвецы не могут бегать, а скелеты не могут ходить. Но если бы это было так, что же тогда движет нежитью? — неожиданно произнёс Ларри остановившись в открывшейся костяной двери.

— Гнилоух так далеко не думал в своих дневниках. — усмехнулся я.

— Псих был твой Гнилоух. — покачал головой Ларри. — Потому и умер, нас же ждет иная судьба.

— Раньше ты столь много не говорил? — заметил я.

— Филиция ранена и спит, весь ресурс мозга мой, да Блика, думать и конструировать легче. Втроём мы ребёнок — ребёнком, потому я и искал способ выйти из тела. — пояснил некромант спрыгивая за борт саней.

— Ты Райс приглядись к некроманту, может стоит и Блика из тела убрать, правильных мыслей больше будет? — высказался возникший Зэр взирая на устроенную конём бойню.

Я молча спрыгнул в притоптанный окровавленный снег, вокруг лежало пятеро людей с гнилым оружием в руках, лошадки в их санях были тоже убиты, точными ударами копыт в позвоночные столбы.

В голову закралась мысль. «Если предположить, что количество сознаний в теле влияет на силу мышления, то и без того мудрый Зэр Илькаар мог бы уже давно культивировать до легендарной лиги, если бы ему не мешал я. Может потому на протяжении всего нашего пути он поливал меня ругательствами, просто не в силах смириться с медлительностью и моим былым миролюбием?»

Ларри не медлил, в его руке появился короткий костяной нож, которым он принялся разрезать одежду на крестьянах. Он понимал, что времени у нас мало, а хороший лич, сам себя не сошьет.

Мильдонадо вёл колонну на Юг, разумно предполагая, что сферы Лозингара являются ключом к Райсу, а значит и к мятежной тени Зэра.

С гибелью капитула магов передвигаться стало очень медленно, система порталов больше не работала, а единственным кто мог, но не хотел помочь, был Клотц.

Вся армия генерала сейчас находилась, тут в Тёмном мире, мало того, она вся была в Перекате, однако в рассредоточенном состоянии базировалась по городам и крупным селениям.

Связь через шары работала, легко доступные сферы уничтожались по всему региону, недоступным был лишь брошенный Лозингар, отряды направленные туда больше не выходили на связь и как раз это и говорило о присутствии там искомого мятежника.

Мильдонадо специально не стал менять указания подразделениям в столице, но зато стягивал всех остальных к первому проклятому некромантией городу. Не надо было быть семи пядей во лбу чтобы догадаться, что негодяй Клотц умышленно сливает и Мильдонадо и всю его армию, это злило и на первых парах даже давало сил.

Очередная деревня встретила колонну свтеломирцев женскими и мужскими слезами. Крестьянин не мог оставаться равнодушным, когда из домов вытаскивалось всё съестное, а лошади и крупный скот запрягались в телеги в качестве ездовой силы. В этом селе первым пришлось убить несговорчивого старосту и забрать всё нужное самостоятельно. В некоторых домах звучали выстрелы, те хозяева что отказывались отдавать добро, подобру-поздорову, ложились спать насовсем.

Странность заключалась в том, что в одном из сараев вместо кур и скота был найден большой склад с ржавой броней и вооружением, однако внятно объяснить, что сие значит не смог никто, староста был уже мёртв, а хозяина склада на месте почему-то не оказалось.

Выкинув из изб на холод трупы и выселив на время постоя живых людей, мушкетеры переночевав в тёплых домах вновь двинулись в путь. Без грабежа было увы не обойтись, сухие пайки оставались далеко не у всех, а среди светломирцев уже пошёл легкий ропот, о том, что возможно «завтра» еды не будет вовсе…

Колонна растянулась на сотни метров, вереница телег с вооруженными людьми медленно двигалась по единственной дороге. Какие-то уже были переделаны на полозья, какие-то всё ещё на колёсах плелись в конце, все они были реквизированы вместе с лошадьми, тёплой одеждой и провизией. Повозок не хватало и многие мушкетёры шли держась за края телег. Изначально трестское ополчение было решено с собой не брать, чтоб не тратить на них ценный провиант. В Тесте же был оставлен лишь взвод с мушкетами, его миссия состояла в том, чтобы поддерживать идущую медленно колонну собираемой в горном городке провизией. Посылая всё новые и новые телеги с припасами.

Лозингар неумолимо приближался, хотя и не был еще виден невооружённым глазом, сквозь снега, кустарники и бескрайние белые степи.

Однако, не прошло и часа, как колонна остановилась. Шесть из первых запряженных лошадей наотрез отказывались подчиняться и идти вперёд.

— Давай же, тупая ты тварь! — закричали где-то впереди и это выдернуло Чауса Милдонадо из пучины мыслей.

— Давай! Иди! — продолжал голос, а звук щелкающего кнута и ржание избиваемого животного разлеталось по холодной степи, в это безветренное утро.

Взгляд генерала стал напряженным он осмотрелся. Вокруг, как и прежде, пролегали снега, холмики и невысокие, кривые, безлистные кустарники, коих росло немерено в этих местах.

— Назад! Всем назад! — вдруг воскликнул он. — Спешиться, оружие к бою!

И, как только сапоги первых бойцов головных телег коснулись снега, под их ногами из под холодного полотна вздернулись костяные, когтистые руки. Они хватались за голенища, цепляя людей и животных, за полозья саней, за повисшие поводья, тащили к себе всё, что неровно лежало на санях. Обрывая куски штанин, оставляя на коже неглубокие, но длинные и кровоточащие раны.

Генерал выпрыгнул из своего экипажа, побежав вперед. Целых шесть передних телег в полном составе были заняты борьбой с цепляющей и ранящей, внезапно проросшей костяной «травой».

За Милдонадо спешили подоспевшие стрелки, вскинув свои ружья они выстроились клином. А первая команда генерала «Спешиться!» цепью дублировалась на долгие тысячи шагов по колонне назад.