С этими оптимистичными мыслями Жека зашёл в коммерческий магазин, купил хлеб, сыр, колбасу, кусок копчёной скумбрии, бутылку газировки и пакет молока. На первое время хватит.

Прежде чем зайти в подъезд, внимательно огляделся. На стоянке стояла красная машинёшка. Похоже, что Валькина. А впритирку к ней здоровенный чёрный джип Toyota Land Cruiser 100. Каким-то шестым чутьём Жека догадался, что это машина Ваньки, Валькиного мужа и хромовского зятя. Только они могли оставлять на улице такие дорогие машины и быть уверенными, что с ним ничего не случится в этих подворотнях.

По идее-то, надо было встретиться и с Валькой. Пакет акций придётся предъявлять ей. И надо было получше разузнать, как это сделать. Хотя Жека решил сделать по-умному: сначала зайти к нотариусу, ещё раз зарегистрировать акции у неё и уже отдать Вальке нотариально заверенную бумажку. Это был бы самый умный выход. Оригинал свидетельства о владении 28% акций металлургического комбината Жека решил оставить себе. Да и не только в акциях дело… Он помнил, с каким трудом в прошлый раз попал на территорию заводоуправления комбината. Сейчас у него уже был пропуск. Но пустят ли с этим пропуском? Ведь он мог уже и не действовать. Впрочем, это всё завтра. Сегодняшний вечер Жека решил посвятить телевизору. И отходняку от пьянства. Завтра свежая голова нужна была как никогда.

Осторожно открыв дверь, Жека сразу уже отскочил от неё, опасаясь растяжки с гранатой. Шизофрения! Нет, в данных условиях всего лишь простая необходимость. Достав Макаров из кармана и снял с предохранителя, Жека осторожно вошёл в квартиру. Свою квартиру. И вошёл как вор или грабитель…

А перед тем как войти, внимательно смотрел замок. Следов отмычки не было. Впрочем, Жека знал, какие ухари есть у генерала Хромова в подчинении, поэтому особо и не надеялся, что обнаружит какие-то следы. Он имел дело с людьми жестокими, беспринципными и хорошими профессионалами во всём.

В квартире действительно никого не было. Лишь затхлый воздух. Жека распахнул окна и дверь на лоджии, разделся, включил пыльный телевизор и сел есть. Вечером предстояло идти к Славяну…

Вечерело… Эх, всё-таки оскоромился Жека и в этот вечер… Хотел воздержаться от выпивки, но когда обнаружил в летнем холодильнике пару бутылок пива, удержаться не смог. А после них никуда уже не хотелось идти, и даже хотел позвонить Славяну и перенести базар с пацанами на завтра или позвать к себе, но пришлось идти… Работа звала.

Однако всё-таки накануне сделал контрольный звонок на служебный номер в офис Славяна.

— Ну чё, братан? Дожидаетесь? — радостно спросил Жека слегка нетрезвым голосом. — Может, водяры и закуски взять?

— Не надо, тут всё есть, — тускло отозвался Славян. — Приходи. Побазарить надо.

Жека хорошо знал братана, поэтому сразу понял, что случилось нехорошее. Что там у них стряслось? Неужели Славян с его опытом и связями вляпался в какое-то говно?

Жека оделся в спортивный костюм, кроссовки, вышел в подъезд и, не дожидаясь лифта, по-пацански бегом спустился вниз по лестнице, прыгая через половину пролёта и грохоча кроссовками при приземлении на бетонный пол. Ну чистый малолетка! Только спустился на первую площадку, как столкнулся с Валькой, только что вышедшей из лифта. Встреча получилась эпичная, нос к носу, при свете тусклой подъездной лампочки. Валька, одетая в нарядное голубое платье с шифоном, облегающим белоснежные плечи и верх маленьких грудей, в туфлях на шпильке, накрученной красивой причёской, и Жека в кроссовках и спортивном костюме. Красавица и чудовище.

— Привет! — в один голос воскликнули Жека и Валька. И тут же невольно рассмеялись.

— А ты опять куда-то развлекаться? — с насмешливым оттенком в голосе спросил Жека. — Каждый день как праздник, не так ли?

Обычная шутка вызвала в Вальке взрыв неоправданной злости. Неужели задел за живое, напомнив, что она живёт, как сыр в масле катается, и в этом не её заслуга, а папаши?

— А почему бы и нет? — саркастически улыбнулась Валька, показав белоснежные зубки среди пухлых нежных губ. Но улыбка была злой. Хотя сама Валька была как богиня. Или, точнее, как демон, как суккуб, призванный соблазнять простодушных мужиков. Чёрные завитые волосы спускались на одну сторону лица и закрывали правый глаз, который тем не менее, блестел сквозь густые пряди. Облик был сексуальный, как ни у кого другого. И очень дорогой. Валька, как всегда, умела произвести впечатление, начиная с 16 лет, когда Жека, простой дворовый пацан, пытался ухлестывать за ней и получил дубиной по загривку. А почему получил?

Только сейчас Жека видел отчётливо, что былая крошечная гнильца, сызмальства гнездившаяся в Вальке, сейчас стала более ощутимой. Он, даже будучи неопытным пацаном, словно чуял, что в ней сидит скрытая кучка небольшого дурно пахнущего говнеца. А сейчас оно начало потихоньку проклёвываться наружу. Сахариха, несмотря на все свои психи, и в целом дурной и жестокий характер, была в 100 раз лучше Вальки. По крайней мере, Светка всегда была прямой как стрела и никогда не лгала. Говорила прямо, как есть, не юля и не притворяясь. Если нужно обматерить, значит, обматерит, или даже по роже даст. Если нужно приласкать, значит, приласкает. А такие змеи, как Валька, в лицо лыбу давят, а на самом деле воткнут нож в спину.

— Я развлекаться иду в театр, а потом в ресторан, — злорадно рассмеялась Валька. — А ты куда? Опять грабить кого-то, или убивать? За деньги ещё не мочишь?

Глаза её стали жестокими и как будто горели огнём, а губы скривились в саркастической улыбке. Она стояла затылком к лампочке, и лицо её, казалось, тонет во тьме. Эх, похоже, ещё больше разозлилась.

— Завтра с утра я приду к тебе подавать заявление на участие в собрании акционеров! — слегка улыбнулся Жека, и показал ей рукой на выход из подъезда, пропуская вперёд. — Предоставь мне полный допуск в контору.

— Ох, а как голос-то у нас сменился, сразу деловой стал, — ухмыльнулась Валька. — Боюсь, боюсь.

Жека пожал плечами и хладнокровно прошёл мимо неё. Разговаривать и перебрасываться колкостями с взбалмошной бабой он считал ниже своего достоинства. Лучше подумать, как добраться до Славяна так, чтоб никто не заметил.

В каждом районе есть такие потаённые тропки и пути отхода, которые знает каждый дворовый пацан. По этим дорожкам можно, не выходя на открытое место, миновать скрытно чуть не весь город. Просто надо уметь их искать и ими пользоваться.

Жека решил идти по району к офису Славяна одному ему известной тропинкой. Ему ли не знать её… А скрытно решил идти, потому что не хотел ни с кем связываться: посторонний парень, пусть даже здоровый, в родном районе мог привлечь ненужное внимание, а драться не хотелось — сейчас были более важные дела.

Выйдя из подъезда, Жека миновал двор с бегающими детьми, зашёл за угол крытой кооперативной стоянки, где у него стояла тачка, перемахнул через забор детского сада, примыкающего к стоянке, осторожно прошёл по аллейке мимо здания, слыша за ним сиплые вопли гопоты, виснувшей в беседке, опять перепрыгнул через ещё одну ограду и очутился на территории телефонной станции, в это время суток закрытой. Прошёл по территории, свернул за угол, прошёл метров двадцать, забрался на ограду, а с неё на капитальные гаражи.

Видимость, конечно, тут была так себе, но света от окон хватало. Прошёлся, ступая по крышам, как по бульвару, до ближайшего гаража, спрыгнул с него в траву и огляделся. Осталось всего ничего, метров тридцать.

Ещё будучи на гаражах перед конторой Славяна, Жека увидел, что, несмотря на вечер, у него всё ещё горит свет на втором этаже офиса. Значит, пацаны сидели и ждали его. На первом этаже не дежурил охранник, что было очень удивительно при открытой двери, хотя Жека понял, что рабочий день у охраны закончился и Славян отпустил пацана домой.

Жека вошёл, огляделся, убедился, что никого нет, и взбежал вверх по лестнице. Войдя в офис, увидел Славяна и сидящих напротив Митяя и Графина. Привычно не играла музыка, зато, как всегда, стоял дым столбом и явственно ощущался запах спиртного. Рожи у друганов пасмурные, как будто с похорон пришли. На столе заваленная окурками хрустальная пепельница и открытая бутылка водки с тремя стопками. Сразу мелькнула мысль, что придётся опять пить, что, конечно, не хотелось, но и корефанов обламывать не стал.