Сахариха знала толк в украшениях, вкус у ней присутствовал, тут надо отдать ей должное. Вот кто бы стал брать в России белое золото? Кому оно нахер надо? Скажут ещё люди, что это не золото, а дешёвое турецкое серебро из ларька на рынке. В России было в моде жёлтое и розовое золото.

Для белого платья все украшения смотрелись идеально. Когда вернулись в гостиницу и Сахариха оделась в обновки, нацепила цацки, то Жека офигел — она стала похожа на принцессу. На жену или дочь миллиардера, не меньше. Всё, что она купила, указывало на высочайший вкус и имело громадную цену даже на вид. Впрочем, все обновки обошлись для Жеки не слишком дорого по его меркам — всего-то 500 тысяч марок. Вот если б миллион, то уже было бы жалко, а это ж тьфу. Копейки…

— Ну как? — Сахариха крутанулась на каблучках, разглядывая себя в зеркало.

— Прекрасно! — улыбнулся Жека. — А я как?

Сам он тоже нравился себе. Настоящий английский лорд. Чёрный классический смокинг с галстуком-бабочкой и платком-паше в кармане, чёрное приталенное пальто, идеально сидящее на Жекиной фигуре, шикарные туфли по тысяче марок за пару.

— Прекрасно! — в ответ усмехнулась Сахариха, подошла к Жеке, привстала на цыпочки, осторожно, чтобы не помять дорогой шмот, обняла шею руками и поцеловала. — Люблю тебя.

— Люблю… — задумчиво ответил Жека. — Но любовь чем-то надо подкрепить, моя дорогая. Ответить за базар, так сказать…

Сахариха громко рассмеялась, аккуратно сняла вещи и драгоценности, оставшись совершенно голой, за исключением туфель на шпильке и белых колготок с принтом Нина Риччи.

— А так? — Зелёные глаза лукаво смотрят на Жеку из-под длинных, свисающих на лицо белокурых прядей. Розовые соски на идеальных крупных грудях нахально торчат вверх. На подбритом лобке почти не видать белую полоску светлой шёрстки.

— А так… Просто офигеть! — прорычал Жека. — Берегись!

Потом был долгий, страстный и даже какой-то исступленный секс. Казалось, не занимались любовью вечность. После долго лежали, ничего не говоря и не делая. В голове у Жеки опять закрутились мысли на тему «а на хера мне это всё, вот же реальная жизнь». Но сразу же взыграл здравый смысл. Всему, что он делал, была весомая причина. Перед эмиграцией Жека не рассчитывал за границей брать деньги и власть. Хотел жить спокойно, заниматься чем-нибудь, что приносит интерес и радость. Спокойно и сыто жить. Но жизнь расставила всё по своим местам. Заграница не оказалась безмятежным раем, который он себе представлял. Здесь тоже надо биться за место под солнцем, и очень много любителей принести в твою жизнь лопату говна. Если в России худо-бедно он мог противостоять этому, то здесь пока не получалось. Европа была слишком законопослушна, сыта и слаба. Она не сможет защитить его от таких же, как он. Значит, придётся защищать себя самому. Так, как он привык…

Вечером следующего дня Жека вызвонил привычный лимузин «Роллс-Ройс». Перед тем как ехать, вызвонили парикмахера и мастера педикюра. Сахариха после этого блистала красивой укладкой и смотрелась с аккуратно уложенными и завитыми волосами, как американская кинозвезда 60-х годов. Вылитая Мэрилин Монро! Жеке мастер тоже сделал укладку, и он стал выглядеть как Ален Делон!

— Ну что… Пора… — Жека посмотрел на себя и на Сахариху в громадное зеркало прихожки. — Надеюсь, нам подвернётся удача…

Удача заключалась в том, чтобы лично познакомиться с мэром Франкфурта Андреасом фон Шелером, большим любителем оперы. Жека накануне почитал речи Шелера в городской прессе, и его мысли показались ему здравыми. Мэр состоял в партии социал-демократов. Считался он сторонником развития крупного бизнеса во Франкфурте и вообще, несмотря на социал-демократическую принадлежность, складывалось ощущение, что работал в интересах крупного капитала. С его подачи намечался перенос Европейского банка из Цюриха во Франкфурт, строительство нового делового центра и другие инициативы, более подходящие для христианских демократов, представлявших интересы консерваторов. Рожа у фон Шелера была очень хитрая, поэтому Жека опытным чутьём дельца понял, что с таким мэром можно сделать много чего. Оставалось лишь встретиться с ним.

Пока лимузин медленно и вальяжно ехал в оперный театр по залитому огнями Франкфурту, Жека подумал, что здесь ему подняться из мелкого бандита в человека уважаемого будет намного труднее, чем дома. Но всё равно, с чего-то начинать надо.

И тут Жека понял, что сделал большую оплошность. Навряд ли человек, который у всех на виду, будет покупать билеты в самую дорогую ложу театра с ресторанной подачей блюд во время всей оперы. Это в СССР, а впоследствии и в России, генерал милиции мог пить в ресторане с авторитетными ворами. Здесь же Европа. Здесь, наоборот, человек, живущий за казённый счёт, должен демонстрировать скромность и неприхотливость во вкусах.

Однако и в этом Жека оказался неправ. В своих мыслях он ориентировался на русский менталитет, очень подорванный социализмом. Это российский чиновник должен доказывать всем, что у него нет лишних денег и он не ворует. Чиновнику в капиталистическом государстве ничего доказывать не надо никому и ничего — он волен тратить своё жалованье на что пожелает, кроме того, может иметь акции, облигации и счета в банке, и никто у него не спросит, что вот, Ганс, откуда у тебя бабло?

Очевидно, что Андреас фон Шелер любил деньги и комфорт. Он принадлежал к правящему классу и отказываться ни от денег, ни от уюта, который они приносят, не собирался. Естественно, потомок дворянского рода, человек таких сибаритских взглядов не будет сидеть вместе с обычным социумом в партере. Он ходил в вип-ложу почти каждый день, считая такое времяпрепровождение более подходящим. После спектакля ехал в ресторан и продолжал вечер там.

Жеке повезло в этот вечер. Мэр был там, где надо…

Лимузин остановился прямо у входа в оперный театр. Здание было относительно современным, построенным в 1970-е годы, и напоминало громадный аквариум из-за объёмного остекления. В СССР такой тип архитектуры назывался «советский модернизм».

Водитель вышел из машины и открыл заднюю дверь. Сначала вышла Сахариха. Потом Жека. Выглядели они так, что сразу притянули к себе внимание публики. Конечно, богатые и знатные люди часто приезжали в оперный театр, но и Жека, и Сахариха выделялись из всех. Что такое миллионер? Как правило, уже пожилой мужик, тщетно молодящийся. А если молодой или отпрыск знатного рода, то наверняка он будет дрищом.

Жека был другим. Высокий, мускулистый, со спортивным телосложением, красивым лицом и уверенным взглядом. И некой незримой и трудно определимой опасностью, идущей из серых глаз. На женщин и девушек его взгляд действовал как магнит. А обычным мужчинам он внушал ощущение опасности.

Сахариха привлекала красотой. Она словно принцесса из сказки во всём белом. А бриллианты своим ярким блеском привлекали внимание и внушали уверенность, что они настоящие. Стекло так блестеть не умеет.

— Прошу вас! — галантно сказалл Жека и подал Сахарихи руку, согнутую в локте.

— Мерси! — очаровательно улыбнулась Сахариха, сверкнув белоснежными зубами и бриллиантами в качнувшихся серьгах-висюльках.

Когда пара поднималась по лестнице, толпа зрителей расступалась перед ними, понимая, что эти люди во всех смыслах выше их. И отдавали дань уважения, пропуская вперёд, хотя Жека и не прочь был постоять в очереди к контролеру, проверяющему билеты у входа.

Как раз прозвенел первый звонок и Жека с Сахарихой сразу же прошли в вип-ложу сектора А, в которой было четыре места. И два из них уже заняты. Сидели мэр Франкфурта Андреас фон Шелер и его жена Гертруда фон Шеллер, баронесса фон Кроненбах. Одеты они были дорого, но рядом с Жекой и Сахарихой выглядели попроще. Увидев тех, с кем предстоит делить место в ложе, мэр по правилам этикета встал с места, поцеловал руку Сахарихе и поздоровался с Жекой.

— Позвольте представиться. Андреас фон Шеллер, — с улыбкой сказал мэр и пожал Жеке руку.