— Евгений Соловьёв, — представился Жека. — Это моя девушка Светлана Сольцова. Она плохо говорит по-немецки. Простите её.

— Ах, ничего страшного, — ответил мэр.

Жека тут же поцеловал руку жене мэра и повторно представился:

— Евгений Соловьёв.

— Гертруда фон Шеллер, — улыбнулась жена мэра. Была она средних лет, довольно симпатична и фигуриста. И, похоже, положила глаз на Жеку, так как улыбнулась с явной симпатией, окинув взглядом его фигуру и ощутив мускулистость и твёрдость его ладони.

Завязать разговор с незнакомыми людьми очень непросто, особенно если эти люди скованы правилами этикета. Но всегда лучшим помощником в этом деле был алкоголь.

— Может, шампанского? — с улыбкой предложил Жека.

Фон Шеллер, слегка ошарашенный и уже начавший гадать, что за богатеи очутились с ним в вип-ложе, естественно, согласился и нажал на кнопку вызова официанта.

— Вы впервые здесь? — спросил мэр, когда официант получил заказ и ушёл его выполнять.

— Да, представьте себе! — оживился Жека. — Мы здесь уже три месяца и полностью погрязли в делах. Заняты были так, что не было времени отдохнуть. И вот решили расслабиться.

— Но театр для вас нехарактерен? — полуутверждающим тоном спросил мэр. — Здесь я вас вижу первый раз, хотя неплохо знаю местных завсегдатаев и театралов.

— Не-е-ет! — чуть улыбнулся Жека. — Мы ходили в основном на дискотеки и ночные клубы, более присущие нашему возрасту, но решили понемногу приобщаться к прекрасному. Распечатали, так сказать, мировую сокровищницу искусства.

— А вы знаете, я вам даже завидую! — рассмеялся фон Шелер. — Первый раз в оперном театре — это как первый секс. Очень затягивает, всё вокруг кажется новым и невероятно интересным. Мы с женой завзятые театралы и почти каждый день ходим сюда и предпочитаем этот досуг любому другому. А после театра привыкли заходить в старый добрый ресторан, проверенный временем.

«Вот в чём дело!» — просёк Жека. Немцы были традиционно инертны и с большим трудом привыкали к новому. Если немец всю жизнь ходил в один и тот же ресторан всю жизнь, он будет туда ходить до самой смерти, если ему даже принесут блюдо с тараканом. Немец просто посетует на данный факт и скажет, что вот беда, ресторан уже не тот, что был два десятка лет назад. К Жеке в ресторан ходили относительно молодые и средних лет люди. В большинстве своём креаклы, не боящиеся чего-то нового. Такие, например, как Эмилия… Какие у ней белоснежные упругие сиськи… Почувствовав, что мысли сворачивают не туда, Жека вытряхнул из головы ненужный хлам и продолжил общение с мэром.

— Надеюсь, это мой ресторан? — спросил Жека. — Я был бы очень счастлив.

— О-о-о-о, господин Соловьёв, так вы ресторатор? — удивился Фон Шеллер. — Возможно и ваш. И как называется ваше заведение?

— Это скорее не заведение, а целый комплекс заведений, — ответил Жека. — Но ресторан называется «Тенебрис», что в переводе с латинского — «Тьма». Весьма колоритное заведение получилось. С особой культурой и особой театральной труппой.

— Вот как… Интересно… — заметил мэр. — Но нет. О вашем ресторане я и слышать не слышал. Мы ходим много лет в «Пигмалион» на улице Бергерштрассе. Очень авторитетное заведение с великолепной греческой кухней. Очень рекомендую. И знаете… Даже приглашаю после спектакля.

И тут вмешалась жена мэра.

— Дорогой, я понимаю, ты всегда занят работой, но неужели ты не видел рекламы по телевизору? — сказала Гертруда. — Там же настоящий фильм сняли. Я хочу посетить это заведение, так как по стилю оформления оно тоже классической направленности. Я ведь права, господин Соловьёв?

Жека посмотрел на Гертруду. Ярко подведённые синим красивые глаза женщины лучились звёздами и с симпатией и любопытством смотрели на него. Кожа лица, как и груди, видневшейся из декольте, идеальна. Сколько ей? Года 33, не больше. Примерно столько же, сколько Элеоноре, жене Сахара-младшего.

— Я бы не сказал, что ресторан классической направленности, — покачал головой Жека. — Это оригинальный авторский проект, которым занималась моя девушка. Он вобрал как черты античности, так и некой авторской фантазии на тему мифов и легенд. Концепцию заведения я бы назвал как «древний затерянный храм».

— Андреас, я уже хочу побывать там! — неожиданно капризным голосом пропищала Гертруда. — Меня это заведение очень заинтересовало!

— Я приглашаю вас после оперы! — уверенно сказал Жека. — Уверен, впечатления останутся самые незабываемые!

— Ну, раз приглашаете, значит, что-то согласиться и изменит своим многолетним принципам! — рассмеялся мэр.

Потом официант принёс шампанское, и разговоры стали ещё более свободными. Мэр с женой были самыми настоящими немцами, невзирая на знатное происхождение, и после одной бутылки шампанского последовала еще одна и еще. Жека спаивать умел как никто.

Опера и в самом деле была хороша, особенно с непривычки. И, конечно же, атмосфера театра, давно забытая. В юности в школе и технаре иногда гоняли в местный драматический театр. Мать, скрепя сердце, раскошеливалась по рублю на билет. Жека ходил на спектакли с классом и группой и понимал, что вот здесь, совсем рядом, существует другой мир, более чистый и возвышенный, чем тот, в котором он живёт, с подростковыми бандами, махачом на улицах, водкой и наркотой. И сейчас Жека словно окунался в юность, смотря на громадные бархатные портьеры красного цвета с золотыми позументами и вышивкой, на канделябры, стоящие у стен, на огромную главную люстру, весящую не менее тонны.

После оперы Жека пригласил мэра с женой в лимузин, ждавший Жеку два часа у театра.

— А вы живёте на широкую ногу, — заметил Андреас. — Это ваша машина?

— Что вы, боже упаси, конечно же нет, — рассмеялся Жека. — Арендованная. Всё дело в том, что мы ещё не обзавелись своим домом, и нам просто негде хранить её. Да и смысла в этой машине я совершенно не вижу. Всегда можно позвонить и вызвать наёмную. Меня в фирме «Рояль Кар» прекрасно знают и пришлют хоть лимузин, хоть обычный автомобиль бизнес-класса в любое место, куда я скажу.

— Не обзавелись домом? — с интересом спросил мэр. — Вам нужен именно загородный дом? Вилла?

— Да, — согласно кивнул головой Жека. — Именно так. Я хотел бы большой загородный дом, с бассейном, сауной, большими помещениями и комнатами для прислуги. Но времени заняться этим совершенно не было, пока мы раскручивали своё дело. Так получилось. А сейчас решили заняться этим вплотную.

— Я могу вам порекомендовать дома в известном посёлке Райнхессен, — заявил Анреас. — Местечко сказочное. Известнейший винодельческий регион, рядом курорт Висбаден. Там, вне всякого сомнения, проживает только элита нашего общества.

— Ух ты, как интересно! — восхитился Жека. — Спасибо огромное за совет. Обязательно присмотрюсь к нему. Именно такая местность нам бы и подошла.

— А у вас ресторан в довольно необычном месте, — заметила Гертруда. — Но это придаёт ему особый шарм.

— Да… — согласился Жека. — Ещё на стадии разработки проекта мы выбирали именно такое место — вдали от цивилизации. Предполагалось, что посетители будут приезжать к нам на своих автомобилях и на такси. Для этого полностью облагорожен подъезд к лечебнице и территория вокруг неё.

— Лечебнице? — удивлённо спросил мэр.

— Да, лечебнице! — согласился Жека. — Ресторан открыт в здании бывшей психиатрической больницы. Нам это показалось оригинальным.

Мэр с женой были сильно заинтригованы и, когда лимузин подкатил ко входу в ресторан, с любопытством рассматривали округу и здание. Но интерьер ресторана произвёл на них неизгладимое впечатление. Это было видно сразу.

Посетителей внутри встречал наголо бритый босой метрдотель, одетый только в набедренную повязку. На его теле были нарисованы причудливые узоры в виде простых геометрических фигур, похожие на татуировки индейцев из бразильской сельвы. Поклонившись, метрдотель ударил в громадный бронзовый гонг, висящий у входа, и, молча поклонившись, жестом пригласил посетителей следовать за собой.