Нужно придумать план. План спасения моей репутации, моей психики и, возможно, даже моей жизни. Потому что, если об этом узнают наши родители, нас убьют. Не знаю насчет Матвея, но меня мама задушит собственными руками.

Пока в голове устраиваю мозговой штурм, не замечаю, как просыпается Матвей. А возвращаюсь в реальность от его голоса.

— Доброе утро, зеленоглазка, — произносит он потягиваясь.

Он даже сейчас чертовски красив. Его голос звучит хрипло и проникает прямо в душу, вызывая бурю противоречивых эмоций. Хочется убежать, спрятаться, но ноги приросли к полу. Не могу отвести взгляд от его полусонного лица, от взъерошенных волос. Матвей смотрит на меня с нежностью, и в его глазах нет ни тени стыда или раскаяния. Наоборот, в них читается явное удовольствие и предвкушение.

— Вставай и проваливай в свою комнату, — рычу на Мотю, ведь именно из-за него я оказалась в такой ситуации.

— По-моему, тебя нужно хорошенько оттрахать, чтобы не ходила такая злая, — он поднимается с кровати, хищно ухмыляясь, и идет прямо ко мне. В его глазах пляшут черти, а на губах играет дразнящая улыбка.

Боже, если он подойдет и зажмет меня прямо у двери, я не смогу сопротивляться.

Какая я была воинственная, пока он спал, а стоило ему взглянуть в мою сторону, так растекаюсь, как мороженое на солнышке.

— Матвей, не смей, — выставляю руки, но он ловко перехватывает их и поднимает у меня над головой.

— Утренний секс, я считаю это офигенно, — Матвей зажимает меня между дверью и собой, прижимается так сильно, что я чувствую его возбуждение.

Мое дыхание сбивается, сердце колотится с удвоенной силой. Смотрю в его глаза и тону. В них столько желания, столько… соблазна. И я знаю, что если он сейчас поцелует, я не смогу устоять. Все мои планы рухнут, как карточный домик.

— Матвей, прекрати, — шепчу, но голос звучит слабо и неуверенно.

Он наклоняется ближе, его дыхание обжигает мою кожу. Я чувствую, как его губы касаются моей шеи, и по телу пробегает дрожь. Господи, дай мне сил!

— Ты же сама этого хочешь, Аля, — шепчет он мне на ухо. — Не притворяйся, что тебе не понравилось кончать подо мной.

Он прав. Мне понравилось. Чертовски понравилось. И именно поэтому я должна остановить это сейчас. Иначе я потеряю контроль над ситуацией, над собой.

— Ты переходишь границы, — произношу с тихим стоном, когда Матвей языком рисует узоры на шее.

— Давно перешел, малая. И если я сейчас не окажусь в тебе, то взорвусь, — для пущей убедительности он еще сильнее вжимается в меня, а свободной рукой скользит под сарафан, сжимая мои ягодицы.

— Нет, нет, нет, — жалобно произношу, — мама приходила, звала на завтрак, если я не спущусь, она снова поднимется за мной, — протестую, но поддаюсь на все его ласки.

— Мы быстро, честно, — шепчет Матвей, забрасывая левую ногу себе на бедро.

Я закрываю глаза, пытаясь собраться с мыслями. Он играет с огнем, и я боюсь, что мы оба сгорим в этом пламени. Но отстраниться от него не могу. Его прикосновения — это яд, который я жадно пью, зная, что он смертелен. Он знает, как меня соблазнить, как лишить воли.

— Матвей, пожалуйста, не сейчас. Давай поговорим, — умоляю его, хотя знаю, что это бесполезно. Он уже не слышит меня. Он охвачен страстью, и я вижу это в его глазах.

— Ты оттягиваешь время до неизбежного, я трахну тебя, слышишь? — шипит он и прикусывает сосок через ткань топа.

— Ах, боже! — вскрикиваю от неожиданности, а после резко замолкаю.

— Иди на завтрак, скажи, что я не хочу, — шепчет он, поднимаясь поцелуями от ключиц к шее, а после накрывает мои губы.

Поцелуй выходит жадным, требовательным, словно он пытается выпить из меня всю душу. Отвечаю на него с не меньшей страстью, забывая обо всем на свете. Руки сами собой обвивают его шею, притягивая еще ближе. Он углубляет поцелуй, проникая языком в мой рот, и я чувствую, как теряю последние остатки контроля.

Но здравый смысл все же берет верх. Отрываюсь от него, тяжело дыша. В глазах все еще бушует пламя, но в голосе появляется твердость.

— Хорошо.

— Я воспользуюсь твоим душем, — говорит и отстраняется, оставляя после себя пустоту и холод.

Утро растекается тягучим кошмаром. Голова раскалывается на части, низ живота сводит мучительное желание сбежать обратно в комнату и, презрев все приличия, самой оседлать Матвея. Но вместо этого я — тень, невидимка — сижу за завтраком напротив мамы и Юры.

О, Боже! Он словно яд, медленно отравляющий меня. Это добром не кончится. Он — мой сводный брат, но мысли о нем кружат голову, словно крепкое вино.

Мама что-то рассказывает Юре об экскурсиях, а я лишь киваю в такт, притворяясь заинтересованной. В голове одна мысль: Матвей. Его взгляд, его прикосновения, его шепот, обжигающий кожу. Как он смеет так поступать со мной? Как я могу позволить этому случиться?

После завтрака мама с Юрой уезжают на шопинг. Мать забыла дома купальник, и ей он срочно нужен. У меня возникает импульсивное желание составить им компанию, но мама с улыбкой пресекает мои попытки, намекая, что хочет наслаждаться обществом своего жениха наедине.

Блин! Только не это! Не хочу оставаться один на один дома с Матвеем. Случится что-то непоправимое. Я уверена.

Что мне делать? Я бы закрылась в своей комнате, но а если он еще там?

Блин! Протираю лицо ладонями, стоя на лестнице. Я прошла полпути и теперь мечусь туда-сюда, не зная, идти дальше или развернуться и вернуться на кухню. Там хоть прислуга, и Матвей не посмеет ко мне прикоснуться.

Слышу наверху звук закрывающейся двери. Надеюсь, это Матвей вернулся к себе и я могу спокойно проскользнуть в комнату.

На цыпочках поднимаюсь по лестнице, сердце колотится как бешеное. Каждый шорох снизу отзывается набатом в голове. Подхожу к своей двери и замираю прислушиваясь. Тишина. Медленно поворачиваю ручку и проскальзываю в комнату. Облегчение окатывает с головы до ног. Комната пуста.

На первый взгляд мне так показалось. Но стоит мне повернуть замок, и с облегчением выдохнуть, как из ванной выходит Матвей в одном полотенце.

Сердце подпрыгивает к горлу. Забываю, как дышать. Он смотрит на меня, и в его глазах пляшут черти. Улыбается краешком губ, и эта ухмылка пробирает до костей.

— Я тебя заждался, — шепчет он приближаясь.

Я, как кролик перед удавом, — не могу пошевелиться. Хочу кричать, но голос пропал. Он все ближе, и запах его тела сводит меня с ума. Мужской, терпкий, пьянящий.

— Матвей, прошу, не надо, — хриплю я, но слова тонут в воздухе.

Он не слушает. Он хочет этого так же сильно, как и я. Он хватает меня за талию и притягивает к себе. Полотенце падает на пол, и я вижу его полностью обнаженным.

Он наклоняется и касается губами моей шеи. Я закрываю глаза, стараясь удержать себя от того, чтобы ответить на его поцелуй. Но тело меня предает. Руки сами тянутся к его волосам, притягивая ближе. Мысли путаются, и я уже не понимаю, что правильно, а что нет. Все границы стираются. Больше нет сводного брата и сестры. Есть только мужчина и женщина, охваченные желанием. Есть только он и я, и это безумное притяжение, которое невозможно преодолеть.

Матвей поднимает меня на руки, не разрывая поцелуя. Несет к кровати. Холодная простыня обжигает кожу. Он нависает надо мной, словно хищник, готовый к нападению. В его глазах горит первобытный огонь, и я вижу в них свое отражение — такую же жаждущую, такую же потерянную.

Он целует меня жадно, глубоко, выбивая остатки разума. Руки блуждают по моему телу, лаская каждый изгиб. Платье летит на пол, следом за ним — белье. Я чувствую себя абсолютно беззащитной и в то же время — невероятно желанной. Он знает, чего хочет, и умело ведет меня за собой в этот омут страсти.

Его поцелуи спускаются ниже, к груди, к животу. Я постанываю от удовольствия, выгибаясь навстречу его ласкам. Каждое прикосновение словно удар тока, пронзающий все тело. Во мне разгорается пожар, который невозможно потушить. Я хочу его, здесь и сейчас.