— Добрый день, да, рассказывала, — сдержанно улыбаюсь и все же медля, но обнимаю отчима.

— Солнышко, познакомься еще с сыном Юры. Про него я тебе не говорила, Матвей, — она отходит в сторону, и за воротами я вижу парня.

Снимаю свои очки, чтобы разглядеть, братца. Он тоже в очках, делает несколько шагов к нам, снимает их, и я узнаю того самого парня, который ночью два раза довел меня до оргазма.

— Ну привет, зеленоглазка, — улыбаясь, издевательски произносит.

Твою мать…

Меня провожают в мою комнату и оставляют одну, чтобы я освоилась и чуть отдохнула с дороги. А потом нас ждет завтрак, цитирую: «уже со всей нашей дружной семьей», как сказала мама. Матвей на этих словах чуть ли в голос не засмеялся, а мне было до ужаса стыдно и неудобно находиться рядом с ним, когда они все дружно показывали мне огромный дом.

Как мне теперь жить с ним в одном доме? Как теперь забыть о том, что между нами случилось?

Еще ночью, вернувшись к Лере, я думала, что если незнакомец найдет меня и решит познакомиться, то, возможно, я соглашусь. А теперь я буду жить с ним в одном доме в статусе сводной сестры.

Наша близость, которая была случайностью, теперь становится вечным грузом.

Какой позор!

От мыслей меня отвлекает звук открывающиеся двери, ожидая там маму, я лениво разворачиваюсь от окна. Но вижу совсем не маму, а наглую морду братца.

Он бесцеремонно заходит, и его походка, полная самодовольства, раздражает меня до глубины души. Как он может быть таким расслабленным, когда я чувствую, будто мир вокруг меня рушится?

Он меня бесит!

— Как тебе дом, сестричка? — саркастично интересуется, скользя по мне липким взглядом.

Внутри меня что-то сжимается, словно сжатая пружина, готовая вот-вот выстрелить в ответ на его провокацию. Я стараюсь сохранить спокойствие, хотя сердце стучит так, будто хочет вырваться из груди.

Смотрю на Матвея, и вчера по пьяни я не преувеличивала, когда говорила, что он секси парень. Его волосы чуть растрепаны, на губах играет лёгкая ухмылка, глаза — глубокие и загадочные, как ночное небо, полное звезд. В них читается столько эмоций, которые я не могу понять, но хочу. Он одет в простую белую футболку и шорты, но в этом нет ничего банального — наоборот, все выглядит так, словно он только что сошел с обложки модного журнала. Его фигура спортивная, мускулы слегка очерчены под тканью, и это так притягательно, что я едва могу отвести взгляд.

— Покинь, пожалуйста, мою комнату, — игнорирую иронию Матвея, кивая ему на дверь.

Больная голова плохо соображает, мне нужна таблетка обезболивающего и время разложить все по полочкам.

— Да брось ты, Аля, — он резко поднимается с кровати и шагает ко мне.

Когда он оказывается непозволительно близко, я улавливаю аромат его парфюма — теплый, древесный, с нотками сладковатого мускуса, который вызывает у меня мурашки по коже. А перед глазами мелькают картинки нашей безумной ночи. Губы до сих пор горят от его поцелуев, тело помнит прикосновения, а внизу живота ноет от желания повторить все.

— Вчера ты была раскрепощеннее, — он поднимает руку и еле касаясь, пальцами очерчивает контур лица.

Ловлю себя на мысли, что он стоит слишком близко, и от этого в животе закручивается что-то теплое и сладкое.

Тело предательски отзывается на его голос. Но я быстрее попаду в ад, чем поддамся искушению.

Стоп. Даже думать об этом запрещено!

— Слушай, Мотя, — произношу, на что братец вскидывает брови от удивления,

— Мотя? — усмехнувшись, он ведет пальцами ниже по руке, а мурашки бегут следом.

— Да. Мы теперь семья и нужно забыть о том, что было. Закроем эту тему раз и навсегда! — говорю решительно и дергаюсь назад.

Внутри меня буря: хочется кричать, убежать, вырваться из этого удушающего плена. Мне нужно больше пространства, больше свободы, больше воздуха. А рядом с Матвеем дышать становится трудно, как и соображать.

И меня это пугает.

— Тебе же понравилось, когда мой член был в тебе, — не стесняясь в выражениях, произносит он, а я задыхаюсь от возмущения.

— Придурок! Выйди, я сказала! — тычу пальцем в дверь, находясь после его слов в очень воинственном настрое.

Что он только о себе возомнил⁈

Матвей не оставляет попыток зажать меня и делает большой внушительный шаг ко мне. Я прижимаюсь к стене, отчаянно ища спасения, но он ставит руки по обе стороны от меня, словно запирает в клетке.

Братец скользит по мне взглядом, останавливается на губах, а я, задержав дыхание, замираю, не в силах пошевелиться. А про себя молю, чтобы он не вздумал целовать меня, иначе останется без яиц.

— У нас еще все впереди, зеленоглазка, — выдыхает горячим воздухом в мои губы и, отстранившись, идет к выходу, освобождая меня от своего присутствия.

Я оказалась на грани чего-то опасного, но в то же время манящего. Чувствую, моя жизнь в этом доме заиграет новыми красками…

Около часа я просто лежу на кровати и пялюсь в потолок, после того как мама решает сразу после Матвея посетить меня своим визитом. Не могу поверить, что попала в такую ситуацию. Не могу поверить, что лучший оргазм в моей жизни, доставил мне парень, который становится моим сводным братом.

Это крах!

Мысли о прошлой ночи так и лезут в голову, а я хочу от них избавиться. Губы, руки, поцелуи, стоны, грубые толчки… Я с ума сойду от постоянных воспоминаний.

— Аля, — открывается дверь и негромко проговаривает мама. Она заглядывает в комнату, обнаруживая меня лежащей, и заходит внутрь. — Обустроилась? — аккуратно спрашивает и садится на край кровати.

— Почти, — хмыкаю.

— Как тебе Юра? — интересуется мама с загадочной улыбкой.

Я рада, что мама нашла вторую половинку и у них взаимная любовь. Но, черт возьми, почему все именно так?

— Приятный мужчина, — это правда. Юрий вежливый, галантный, внимательный. Матвей — точно его сынок?

— Я рада, что он тебе понравился, — воодушевленно говорит мама, словно мой ответ мог как-то повлиять на ее жизнь.

— Слушай, хотела поговорить с тобой. Через пару недель начнется учеба, и, может, снимем мне квартиру? Отсюда до универа далеко и неудобно добираться, — произношу с мольбой в голосе. Может, все-таки мать решит сжалиться надо мной и потрясет кошелек нового муженька.

— Нет, — строго отвечает она, взгляд ее из добродушного меняется на суровый. М-да. Другого ответа я не ожидала. — Все собираются за столом, спускайся на кухню. — Проговаривает она и, одарив меня недовольным взглядом, покидает комнату.

Жизнь идет, но ничего не меняется. Мы как ссорились из-за денег, так и продолжаем ссориться. Мать перестала давать деньги мне на личные расходы с шестнадцати лет, и с того момента я подрабатывала. Единственная — бабушка, папина мама, помогала мне с деньгами и с тратами в США. Первое время помогала только она.

Рычу и утыкаюсь лицом в подушку. Хочу сбежать к Лерке и обо всем с ней поговорить. Бесит! Все бесит! Мамино поведение, этот дом, и Матвей. У него такое самодовольное лицо, что аж раздражает, несмотря на то, что он красавчик.

Чуть успокоившись, иду в ванную, умываюсь и спускаюсь на кухню, где вся семья почти в сборе. Мама с Юрой о чем-то мило воркуют. Суровый мужчина, рядом с любимой женщиной, выглядит как домашний котик. Это очень мило.

— Сестричка, проходи, не стесняйся, — сзади, возле уха раздается шепот Матвея, я замираю на мгновение и теряю дар речи.

Он касается горячей ладонью моей талии и подталкивает к столу. Все происходит так быстро, что я не успеваю возразить и влепить ему звонкую пощечину. А когда прихожу в себя, Матвей отстраняется и садится за стол, нахально улыбаясь и скользя по мне похотливым взглядом.

— Придурок! — бормочу под нос, на что он усмехается. Он еще и по губам умеет читать. Отлично. Тогда с удовольствием посмотрю, как будет понимать, когда будет послан нахрен.