Закрываю глаза и позволяю воде стекать по лицу. На секунду мне кажется, что я чувствую его прикосновение. Его горячие руки, обжигающие губы. Я трясу головой, стараясь прогнать эти мысли. Нельзя. Я не должна думать о нем.

Выключаю воду и, обернувшись полотенцем, выхожу из ванной. В комнате кромешная тьма, шторы плотно задернуты. Странно, я не помню, чтобы их закрывала. Делаю шаг, другой, вообще ни черта не видно. Но оно и к лучшему, свет явно сейчас лишний. На ощупь добираюсь до кровати и, рухнув на нее, облегченно выдыхаю.

Но в ту же секунду на меня наваливается чья-то рука. Открываю рот, чтобы заорать как ненормальная, но слышу голос Матвея.

— Не буди предков, Аля, — шепчет и прижимает меня влажную и голую, после душа, к себе.

— Ты совсем спятил? Что ты тут делаешь⁈ — шиплю на него словно змея и пытаюсь вырваться, но с каждым моим движением, Матвей прижимает меня сильнее.

— Ты почему сбежала? Ничего не сказала, — он игнорирует мои вопросы и нависает сверху. Глаза привыкают к темноте, и теперь можно хоть что-то разглядеть. — Ты пиздец, как вкусно пахнешь, малая. Я бы тебя съел.

Я пытаюсь собраться с мыслями, но его близость и слова парализуют.

— Уходи, — дергаюсь в попытке скинуть это мускулистое тело, но безуспешно. — Вали к той красотке и избавься уже наконец-то от спермопередоза, — рычу, но стараюсь делать это тихо, чтобы не разбудить родителей.

— Ревнуешь, сестренка, — его язык скользит по шее.

— Еще чего, придурок! — толкаю его ногой, но он ловко подхватывает ее.

Его руки скользят под полотенце. Пальцы касаются меня между ног, где мокро. Очень мокро. И это не после душа, это оттого, что Матвей позволяет себе слишком много, а мое тело не хочет сопротивляться.

Меня пробивает дрожь, и я замираю, не в силах произнести ни слова. Его прикосновения одновременно пугают и возбуждают. Ненавижу его за это. Ненавижу себя за то, что поддаюсь.

— Не мучай меня, Аля, — шепчет он, обжигая мое ухо своим дыханием. — Я же вижу, что ты хочешь этого так же, как и я.

Его пальцы продолжают играть со мной, и я чувствую, как внутри все сжимается от желания. Хочу ли я этого? Да. Но я не могу себе этого позволить. Не с ним.

Матвей раздвигает чуть шире мои ноги, я пытаюсь сопротивляться, но, когда он касается чувствительных точек, вся моя воинственность катится неизвестно куда.

— Остановись, — хриплю я, но голос дрожит от возбуждения и звучит совсем неубедительно.

Матвей усмехается, слыша мою слабую попытку сопротивления. Он целует меня в шею, оставляя влажные следы, и все тело покрывается мурашками. Его губы спускаются ниже, к ключицам, и я невольно запрокидываю голову, давая ему больше простора.

— Молчи, Аля, — шепчет он, поднимаясь обратно к моему уху. — Просто позволь себе немного удовольствия.

Я закрываю глаза, пытаясь унять бушующие внутри чувства. Его пальцы продолжают свое дело, и я уже не могу сдержать тихие стоны. Они вырываются из моей груди, тихие и сдавленные, но выдающие мое истинное желание.

Матвей отбрасывает полотенце в сторону, и я чувствую его горячее дыхание на своей груди. Он берет в рот сосок, и я вздрагиваю от удовольствия. Все мои попытки сопротивления окончательно исчезают, и я просто отдаюсь во власть его прикосновений. Я ненавижу его, и в то же время безумно хочу. Это невыносимо.

Я извиваюсь под Матвеем, когда его рука находит клитор. Он знает, что делает. Знает, как заставить меня потерять контроль. И я теряю. Тону в этой пучине ощущений, захлебываюсь от желания.

— Матвей… — стону я его имя, и он отвечает мне страстным поцелуем.

Он двигается быстрее, увереннее, и я чувствую, как приближается оргазм. Мое тело напряжено до предела, каждая клеточка кричит от восторга. И вот оно, долгожданное освобождение. Я извергаюсь, судорожно цепляясь за его плечи.

— Ты пиздец, как красиво кончаешь, смотрел бы и смотрел, — оставляет поцелуи на щеках, губах, подбородке, касается кончика носа.

Лежу, тяжело дыша, а Матвей все еще надо мной, смотрит своими темными глазами, в которых плещется что-то, чего я не могу понять.

Не в силах выгнать его, я больше не сопротивляюсь. Я просто принимаю то, что происходит.

Матвей гладит меня по голове, невесомо пальцами касается кожи рук, живота, груди. И пока нежность переплетается с остатками страсти, после выпитого алкоголя и только что полученного оргазма, я попросту проваливаюсь в сон.

Открываю глаза, в комнате полумрак из-за плотно закрытых штор. В голове туман, и до сознания не сразу доходит, что я лежу в чьих-то объятиях.

Блять! Нет. Нет. Нет. Только не это. Пусть это будет кто угодно, но только не мой сводный братец.

Медленно поворачиваю голову и молюсь всем богам, чтобы это был не Матвей, но у меня в жизни же черная полоса, и там именно он. Прижимает меня к себе, словно я самое ценное в этом мире.

Его дыхание ровное и спокойное, он спит. Идеальный момент, чтобы сбежать. Аккуратно, стараясь не разбудить его, выбираюсь из-под его руки. Сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди. Я словно вор, пробравшийся в чужой дом. Каждый шорох кажется оглушительным, каждый вдох — предательством.

Только бежать мне некуда, мы в моей комнате. Осматриваю себя, я полностью голая. Твою ж….

Выбираюсь из его объятий и ныряю за дверь ванной комнаты.

Холодная плитка под ногами немного приводит в чувство. Смотрюсь в зеркало и вижу растрепанную девицу с красными пятнами на шее и плечах. Кажется, Матвей перестарался. Господи, что вчера произошло? Пытаюсь восстановить события вчерашнего вечера, но в голове лишь обрывки воспоминаний: вечеринка, много выпивки, танцы… Матвей… Его взгляд…Руки… Губы… Пальцы… А потом яркий оргазм.

Блять!

Щеки вспыхивают, и я отворачиваюсь от своего отражения. Неужели я позволила этому случиться? С Матвеем? С моим сводным братом? Эта мысль кажется абсурдной, невозможной, но красные пятна на коже — неоспоримое доказательство. Нужно умыться, привести себя в порядок и постараться вспомнить все детали. Возможно, все не так плохо, как кажется. Хотя о чем я думаю?

Включаю холодную воду и плещу ее на лицо. Становится немного легче. По крайней мере, внешне я выгляжу чуть более собранной. Чищу зубы, попутно пытаясь успокоить дрожащие руки. Следом натягиваю сарафан. Затем крашусь и пытаюсь замазать следы после проведённой ночи. В голове роятся мысли, как пчелиный рой. Что делать?

Выхожу из ванной, стараясь ступать как можно тише. Матвей все еще спит. Лежит на спине, раскинув руки, словно король на троне. Красивый, зараза. Не могу отрицать, что он мне всегда нравился. Но он же мой брат! Пусть и сводный, но все же… Это табу. Нельзя.

А я нарушаю это правило и поддаюсь искушению. Но он как змей, а я Ева, и запретный плод очень сладок.

Крадусь к двери, чтобы убежать на кухню за дозой кофеина и обезболивающим. Но не успеваю выскользнуть — на пороге появляется мама. На ее лице улыбка, но стоит ей взглянуть в сторону кровати, как она сначала бледнеет, а потом злится.

— Аля, — тихо шипит мама.

— Ма, это все не то, чем может показаться на первый взгляд, — шепотом произношу.

— Объяснись.

— Мы вчера перепили, Матвей решил довести меня до кровати, но в итоге завалился на нее и уснул, а я ушла к нему в комнату. Только проснулась и пришла будить его, — тараторю, не задумываясь, но, видимо, звучу очень убедительно, потому что мама смягчается.

— Я рада, что вы сдружились, — теплее произносит, — ладно, — машет она на нас рукой, — через минут пятнадцать спускайся завтракать, а Матвея не трогай, пусть спит.

Молча киваю, чтобы не выдать себя, и мама выходит из комнаты. Боже, как же мне стыдно и неудобно. «Сдружились», — эхом отдается в голове. Знала бы мама, как именно мы сдружились, то устроила бы тут такой скандал, о котором бы говорили еще очень долго в Арабских Эмиратах.

Облегченно выдыхаю, прислонившись к двери. Кажется, пронесло. Но ненадолго. Матвей проснется, и тогда придется объясняться уже с ним. А я понятия не имею, что ему сказать. Притвориться, что ничего не было? Обвинить его в том, что он воспользовался моим состоянием? Или признаться, что мне тоже понравилось? Варианты один безумнее другого.