— Я поговорю с доктором, — пробормотала она и вошла в лазарет в сопровождении Хакви.

— Испытываю сильное желание перед высадкой выбить лейтенанту зубы, — сказала я. — Чем мне это грозит?

Ярун на мгновение закрыл глаза, вспоминая все, что ему известно по этому поводу.

— Максимальное наказание за побои, нанесенные вышестоящему офицеру, шесть месяцев тюрьмы плюс перевод на менее квалифицированную работу.

— Хм-м-м… — я постучала пальцами по переборке. — Это лучше, чем высадка на Мелаквин.

Мой напарник, прищурившись, на некоторое время задумался, потом покачал головой:

— Это мелкое преступление, и наказание за него может быть отсрочено, если провинившийся должен выполнить задачу первостепенной важности.

— Вроде того, чтобы сопровождать какого-нибудь адмирала к месту его гибели. Уверена, за серьезное преступление наказание не может быть отсрочено.

— Нет…

— К серьезным преступлениям относятся: измена, бунт, дезертирство, убийство, хранение смертоносного оружия на борту космического корабля… что еще?

— Нападение на старшего офицера.

Я задумалась над тем, какой у нас выбор.

— Жаль. Придется вместо Хакви напасть на Проуп. Хотя заняться парнем можешь ты. Коленом по яйцам — как думаешь, подойдет?

— А еще лучше вывихнуть ему плечо. Хочу, чтобы экипаж восхитился моей сдержанностью.

— Тогда поставь ему синяки под оба глаза, — посоветовала я, — и экипаж выплатит тебе премию.

— Где мне ее тратить? На Мелаквине?

Шутливое настроение угасло. Мы снова стояли в тускло освещенном коридоре спящего корабля. И все же перспектива расстаться с жизнью вот так, по-дурацки просто выводила меня из себя.

— Какое наказание за серьезные преступления? — спросила я, хотя знала ответ.

— Изгнание. Других вариантов нет.

— Ближайший мир, куда отправляют ссыльных, Мутикки, верно?

— Точно.

— Мутикки… девяносто процентов поверхности занимает океан, где обитают полуразумные водяные пауки, пожирающие все живое?

— Да, таков Мутикки, — кивнул Ярун.

Пауза.

— Пара пустяков, — улыбнулась я. — Самый зеленый курсант и то не испугается.

— Да уж, мы видели кое-что и похуже, — согласился мой напарник.

Снова последовало долгое молчание. Я прислонилась к переборке, чувствуя, как вспотели ладони. Наконец Ярун очень тихо спросил:

— Мы что, вправду сделаем это, Фестина?

— Высший совет отправляет нас на планету, которая уже погубила черт знает сколько наших товарищей. Они не снабжают нас никакой информацией, даже в пределах стандартного набора. Миссию возглавляет человек явно не в себе, может, даже безумный и наверняка понятия не имеющий о принципах работы разведчиков. По всему выходит, они обрекают нас на смерть, просто чтобы решить свои проблемы. Что такое несколько синяков по сравнению с этим?

— Нам понадобятся свидетели, — прошептал Ярун. Я кивнула на дверь перед нами.

— Если мы нападем на Проуп и Хакви в лазарете, доктор Вересиан и адмирал все увидят.

Еще одна долгая пауза.

— Мы ведь просто выстрелим в них из «станнеров», да? — Мой напарник пристально смотрел на меня.

— Конечно. В наши планы не входит никому причинить серьезного вреда.

«Станнеры» — оружие, применяемое во время высадки, чтобы остановить чужеземных животных, не убивая их. «Станнер» испускает невидимый конус ультразвукового «белого шума», в течение двух с половиной секунд парализующего нервную систему. Иногда это останавливает того, кто пытается сожрать тебя; иногда нет. Что касается человека, выстрел «станнера» на шесть часов приводит его в бессознательное состояние, сопровождаемое впоследствии сильной головной болью, но серьезного вреда не причиняет.

Каждый разведчик мечтает о более мощном оружии, но в этом вопросе от нас ничего не зависит. Лига Наций запрещает иметь смертоносное оружие любого рода на борту космических кораблей, и, насколько известно, этот запрет никогда еще не нарушался. Никто не знает, как Лига добивается такого результата… хотя ходят слухи, что известные людям расы — это лишь вершина айсберга и существуют гораздо более развитые, таинственные создания, которым просто не интересно вступать в контакт с людьми. Говорят, эти создания незаметно наблюдают за нами, может, даже живут среди нас, хотя мы их не видим, — какие-нибудь газообразные образования или разумные радиоволны — отслеживают наши действия, а может, и мысли.

Ну, факт тот, что Лига добивается своего. В конце концов, убить можно почти чем угодно, от лазерного сверла до простого древнего кирпича. Однако такие вещи допускается иметь на корабле — поскольку Лига гарантирует, что они никогда не будут использованы как оружие. Потому что, если у тебя в голове бродят мысли о том, чтобы убить кого-то любым способом, ты никогда не покинешь родную планету. Каким-то образом Лига просто узнает о подобных намерениях.

Всегда.

Думать об этом неприятно — впрочем, такое ощущение вызывает любая высокоразвитая технология.

Достав «станнер» из шкафа в комнате, где хранилось снаряжение разведчиков, я испытала от прикосновения рукоятки к ладони непривычное ощущение. Мне нечасто приходилось брать оружие голой рукой — во время высадки мы одеты в защитные костюмы, прикрывающие все тело. Даже на планете с пригодной для дыхания атмосферой и сносным климатом существуют тысячи причин, по которым не следует входить в прямой контакт с внешней средой. Теперь и не вспомнить, когда я в последний раз прикасалась к «станнеру» рукой без перчатки.

Стоя у двери в лазарет, мы с Яруном обменялись взглядами. Ни одного слова не было произнесено с тех пор, как мы пошли за оружием. Теперь мой напарник улыбался… жуткое зрелище. Я кивнула и приложила ладонь к входной панели.

Внутри сильно пахло дезинфекцией. Доктор Вересиан увел Хакви и Проуп в свой кабинет и о чем-то негромко разговаривал с ними. Адмирал без брюк сидел в смотровом кресле, барабаня пальцами по ручкам.

Услышав, что мы вошли, капитан обернулась и увидела «станнеры».

— Возникли проблемы, разведчики?

— Можно и так сказать, — ответила я. — Нам не нравится эта миссия.

— Вас можно понять, — продолжала она. — Ни для кого не секрет, что на Мелаквине пропало множество разведчиков. Однако приказ поступил непосредственно от Высшего совета.

— Как-то глупо расставаться с жизнью безо всякой причины, — я вскинула «станнер». — Что бы сделали на нашем месте?

Проуп хладнокровно подняла руку и посмотрела на Хакви с таким видом, будто никто не держал ее на мушке. Тень улыбки мелькнула на ее губах; возможно, она всю жизнь мечтала продемонстрировать, что не дрогнет под дулом пистолета.

— Лейтенант, каково наказание за преступление высшей степени тяжести?

Хакви с ухмылкой процитировал устав:

— Провинившегося высаживают в предназначенном для ссылки мире, с трехдневным запасом пищи и воды, двумя сменами соответствующей условиям одежды и ножом с лезвием не длиннее двадцати сантиметров.

— И какой у нас ближайший подходящий мир, лейтенант?

— Полагаю, Мутикки.

— Однако если в меня выстрелят из «станнера», я буду несколько часов без сознания. Еще час или даже два, с учетом всех формальностей, уйдет на то, чтобы созвать трибунал. Где мы окажемся к тому времени, лейтенант?

— Неподалеку от Мелаквина.

— А Мелаквин, — Проуп снова повернулась к нам, — тоже мир, официально предназначенный для ссылки преступников.

— Его нет в регистрационном каталоге, — возразила я.

— Много чего нет в регистрационном каталоге, — злорадно усмехнулся Хакви.

Я изо всех сил постаралась сохранить спокойное выражение лица, но живот у меня свело. Капитан имела вид старшей сестры, заставшей младшую за неприличным занятием.

— В приказе, полученном мной от Высшего совета, упоминается, что некоторые разведчики различными способами пытались… уклониться от этой миссии; однако все лазейки заделаны, поверьте. Выбирайте сами. Мы можем высадить вас на Мелаквине как преступников, а можем — как разведчиков, обеспечив всем необходимым снаряжением, которым располагает «Палисандр». А теперь, если хочешь стрелять, давай. Сейчас пять утра, и я наконец-то смогу поспать.