Я закрыла глаза. Вообще-то у меня мелькала мысль, что в этот последний раз стоит держать глаза открытыми. Но я этого не сделала.

Послышался резкий шипящий звук — это открылся выход.

Я полетела вперед, словно подхваченная ураганом соломинка. Мир сжимался, пока я мчалась по глотке «червя» — «сперматозоида». Сжатие происходило медленно, но неуклонно. Тело услужливо уступало давлению. За пределами «сперматозоида» это сжатие убило бы меня: кости сломались, и их осколки проткнули бы внутренние органы; лопнули глаза; мышцы разорвало бы на жилы. А здесь законы физики не действовали, и я была податливой, почти текучей. В этом состоянии осознаешь, насколько правы китайцы, определяя центры для вместилища различных энергий — дань тян.

Я, словно дождь, падала к одному из своих центров.

Если я забеременею, дитя будет зреть именно там. Когда я умру, туда и уйдет моя душа.

Я взрывалась внутри своего тела. Кожа плотно натянулась, словно парус, надутый порывом ветра. Кровь прихлынула к мозгу. По ту сторону закрытых век мир полыхал красным.

Я покатилась от удара о землю. По защитному стеклу шлема хлестала трава. Я помню, как летним днем пахнет трава, — тогда, в юности, мне казалось, что жизнь — вечна.

Однако сейчас я не ощущала запаха травы; а лишь запах собственного пота. Мой защитный костюм и я — закрытая система.

Вдыхая запах своего тела, я встала, ощущая под ногами гравитацию планеты.

Мелаквин.

Над головой в безоблачном небе сияло желтое солнце.

Вокруг на поле травы покачивались головки цветов. Черноглазые гибискусы. Маргаритки… В нескольких шагах слева от меня поднялся на ноги Ярун. Зеленые полосы от соприкосновения с травой исполосовали его белый костюм. Он скинул рюкзак и принялся рыться в нем.

Я включила микрофон на максимальную громкость.

— «Палисандр», слышите меня?

— Отчетливо и громко, разведчик, — с еле заметным оттенком высокомерия ответил Хакви.

— Нет, ну до чего же здорово! — послышался в наушниках голос Чи.

Я оглянулась. Он лежал, распластавшись на траве, в нескольких метрах от меня, лицом вниз. И вроде как не собирался вставать, с энтузиазмом брыкаясь, словно беспричинно радующийся ребенок. Хорошо… по крайней мере, позвоночник у него не пострадал.

— «Палисандр», — продолжала я. — Высадка прошла успешно. Включайте запись.

— Понял. Запись включена.

Неожиданно мне пришло в голову — а вдруг Хакви врет? Но какой смысл беспокоиться из-за этого? Я буду делать свое дело, буду посылать отчеты; короче, останусь профессионалом до самого конца.

— Разведчик I класса Фестина Рамос, «Палисандр», отчет о первичном осмотре Мелаквина, номер по каталогу 72061721, галактическая дата 2452/9/23, — официально доложила я. — Остальные члены команды: разведчик II класса Ярун Дериха и адмирал Чи. У вас есть комментарии для отчета, адмирал?

— Пусть Высший совет поцелует меня…

— Благодарю вас, адмирал. На первый взгляд Мелаквин очень похож на Землю. По погоде и флоре напоминает умеренный пояс новой Земли — озерный край Новатарио. Трава густая, высотой по колено. Цветы очень похожи на гибискусы и маргаритки. На расстоянии нескольких сот метров луг переходит в ущелье, на склонах которого растут лиственные деревья. В противоположном направлении виден уходящий к озеру обрывистый берег. Много насекомых: некоторые сидят на цветах вокруг меня и сильно смахивают на пчел (фактически, они выглядели в точности как земные пчелы или, точнее, большие жужжащие черно-желтые шмели, от которых все мы бегали в детстве, хотя взрослые советовали нам просто не делать резких движений). Еще я вижу неподалеку трех бабочек. Две зеленовато-белые, размах крыльев около трех сантиметров; третья очень похожа на бабочку-данаиду (оранжево-черная, она сидела на растении типа молочая, в соке которого плавали семена кремового цвета). Коротко говоря, первое впечатление от местной флоры и фауны таково, что они являются копиями земных видов. Согласны, адмирал Чи?

— Высший совет трахается с офицерами-карьеристами-зазнайками.

— Верно подмечено, адмирал. Благодарю вас.

— Тугодум включен, — сказал Ярун.

(Он, как обычно, был немногословен, поскольку всегда отдавал себе отчет в том, что его голос записывается. Наш с ним типичный отчет складывался из потока моей болтовни и редких одно-двухсловных вкраплений Яруна.)

Тугодум — официально «Портативный сборщик и анализатор информации широкого спектра», но так его называют только интенданты — представлял собой ручное сканирующее устройство, размером и формой напоминающее кофейник с плоским верхом. Он исполнял две функции:

А. Его экран мог быть настроен так, чтобы любая зона электромагнитного спектра становилась доступной обычному глазу. Это удобно, если вы хотите проверить свое окружение, воспользовавшись инфракрасным излучением (наличие теплокровной фауны).

Б. Он постоянно анализировал поступающие данные на предмет обнаружения потенциально враждебных существ — если прибор замечал, как что-то или кто-то движется в нашу сторону, он издавал сигнал тревоги.

Мне лично он спас жизнь, по крайней мере, дважды, за что я ему очень благодарна; однако нельзя сказать, что я была в восторге от его быстродействия и сообразительности. Милое маленькое устройство, имеющее самые добрые намерения на свой неуклюжий лад — но не столь выдающееся, как можно было бы надеяться: иногда он так долго анализировал степень возможного риска, что сигнал треноги звучал уже после первой атаки.

— Инфракрасное сканирование, — Ярун медленно поворачивался с Тугодумом в руке. — Существо размером с кошку, — он указал вправо от меня, но почти сразу же опустил руку и пробормотал: — Скрылось в норе.

— Еще один кролик? — спросил Чи. Теперь он сидел, расстегивая замок шлема.

Не отвечая, мой напарник продолжал двигаться и в конце концов сообщил:

— Больше теплокровных нет.

— Тогда начинаем стандартный отбор проб образцов. — И я полезла в свой рюкзак.

Наверху лежал мой «станнер», я сунула его в кобуру, чтобы он не мешал мне добраться до пластиковых мешков, в которых мы храним образцы.

По давно существующей традиции Ярун собирал образцы растений, а я — почвы. Надо же было использовать полученные знания: во время обучения я прослушала четыре факультативных курса почвенного анализа — только потому, что Джелка специализировался в области геологии.

На самом деле меня больше интересовала зоология. Поэтому всякий раз, когда нам приходилось убивать животное, Ярун предоставлял мне решать, что делать с трупом.

— А-а-а-ах!

Чи снял шлем и сделал глубокий вдох. Наблюдая за адмиралом, беззащитным перед неизвестными микробами, я почувствовала зависть и злость. Нечто подобное овладевало мною в подростковом возрасте — стоило мне увидеть, как девушки с нормальными лицами купаются нагишом — словно это было верхом эротической изощренности.

— Как замечательно тут пахнет! — зашелся от восторга Чи.

— Попробуйте описать этот запах, сэр.

— Настоящий запах, и все. Трава.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Я уже много месяцев так хорошо себя не чувствовал, — он с наслаждением потянулся, выгнув спину. — Наплюй ты на эти проклятые образцы, Рамос. Пойдем прогуляемся.

— Прошу прощения, — ответила я, — но мы здесь с миссией разведки.

— Брось ты эти формальности, Рамос. Разведка — бред сивой кобылы, и больше ничего.

— Любая собранная нами информация поможет другим отрядам, которые будут приземляться здесь, — настаивала я. — Разведчики не действуют изолированно.

— Не вешай мне на уши чушь в духе Джона Дона, — проворчал Чи. — Знаешь, что он говорил о Шекспире?