Я позволила им рыться в своем рюкзаке: конфеты, к которым я так и не прикоснулась, музыкальные записи, прихваченные просто потому, что для них нашлось лишнее место, разрозненные детали оборудования, которые могли пригодиться в космическом корабле. Невозможно описать радость женщин, когда они обнаружили мою «аптечку» и в ней две дюжины прокладок.

Я рассказала свою историю: ту ее часть, которую не хотела утаивать. Я не вдавалась в подробности гибели Яруна; кроме того, их больше всего заинтересовал оставшийся снаружи «жаворонок». Группа из шести человек тут же отправилась к самолету на предмет того, нельзя ли позаимствовать из него какие-нибудь детали.

Я разрывалась между желанием дистанцироваться от Весла и не выпускать ее из поля зрения. В этом городе она была единственной местной жительницей — если не считать спящих во множестве башен предков. Все остальные туземцы ушли отсюда раньше, из-за возникших между ними и разведчиками вроде бы беспричинных ссор и разногласий. («Уверяю тебя, ничего интересного», — насмешливо фыркнула одна из женщин по имени Каллисто.)

Я расспрашивала о Чи и Сил. Никто из разведчиков не пробыл в городе так долго, чтобы застать их, но от стеклянных людей они слышали про двоих «уродов», улетевших в стеклянном «шмеле».

Наконец меня повели осматривать корабль. Как и говорил Валтон, он был близок к завершению, в особенности если на моем «жаворонке» окажутся недостающие части.

— Хотя вообще-то, — заметила Каллисто, — он уже последние двадцать восемь лет близок к завершению.

Или последние четыре тысячи лет, — сдерживающим фактором являлось то, какой уровень безопасности считать приемлемым. Никто не сомневался, что корабль может благополучно взлететь. Однако далеко ли он улетит, вот в чем вопрос. За пределы атмосферы? Наверняка. Но достаточно ли углубится в космос, чтобы какое-нибудь судно Лиги смогло подобрать его? Эти вопросы постоянно обсуждались.

И не только эти. Сколько еды и воздуха нужно взять с собой, чтобы добраться до ближайших торговых трасс? Сколько топлива? Никто толком не знал. Вот почему разведчики долгое время делали то, что могли: усовершенствование там, увеличение эффективности здесь. Однако такого мощного прорыва, чтобы можно было сказать: «Теперь у нас есть серьезный шанс сделать это», — долго не происходило.

Потом появился Джелка: изобретательный, злой, как черт. Как и другим разведчикам, ему был сделан, прибегая к терминологии Тобита, «намек», что вскоре его высадят на Мелаквине. Ламинир не стал тратить времени на раздумья или тщетную попытку мятежа. Вместо этого он предпринял конкретные, весьма неординарные действия. Если другие разведчики отреагировали на «намек», стараясь прихватить с собой побольше припасов и всяких милых пустячков, Джелка украл генератор поля «сперматозоида».

На каждом корабле есть два дополнительных генератора — на случай аварии. Они не так уж велики по сравнению с другим оборудованием корабля — черные ящики размером с гроб и весом двести килограммов каждый. Используя грузовой робот, Джелка тайно вынес генератор из инженерного отсека и поместил его на планетарный зонд. Конечно, при этом ему пришлось снять большую часть сенсорного оборудования зонда, чтобы освободить место для генератора; но он счел, что оно того стоит. Ему едва-едва удалось закончить работу вовремя; почти сразу же после этого они с Уллис получили приказ сопровождать отправлявшегося на Мелаквин с «исследовательской миссией» адмирала-взяточника.

Дальше довести дело до конца оказалось легче легкого: Джелка отправил зонд с генератором к другим зондам, тем, которые занимались первичным осмотром Мелаквина; и постарался, чтобы именно этот зонд осуществил мягкую посадку там, где позже можно будет его найти. Вскоре после высадки разведчики ознакомились с записью Чи о городе в горах, восстановили работоспособность зонда и отправили его в полет на юг, на дистанционном управлении. До города, однако, им с Уллис пришлось добираться пешком; но самое главное, когда это наконец произошло, генератор уже ждал их здесь.

Как говорится, пустячок, а приятно. Генератор поля «сперматозоида» означал полет со сверхсветовой скоростью; или, проще говоря, вместо пяти или десяти лет, вы добираетесь в пункт назначения за две недели. Проблема состояла в том, чтобы установить генератор на «кита»; однако при таком количестве разведчиков устроенный ими «мозговой штурм» принес свои плоды. У них был также ИИ наподобие того, что я встретила в городке Тобита: неиссякаемый источник инструментов и компонентов. Хотя время от времени он почему-то решал, что какие-то части оборудования разведчики должны изготовлять сами.

С тех пор как прибыл Джелка с генератором, прошло три года; теперь корабль был готов. Одни считали, что можно лететь хоть завтра. Другие настаивали, что надо в течение нескольких месяцев проводить тренировочные полеты и только потом отправляться в космос. И вот уже оба лагеря взывают ко мне как к беспристрастному судье: как к кому-то, кто еще не охрип в спорах на тему «отправляться немедленно или подождать», уже на протяжении многих недель разгоравшихся во время каждой совместной трапезы. Прежде чем я успела сказать «хватит», вокруг меня выросла гора из результатов тестов, вычислений и диаграмм; с их помощью стороны отстаивали свою точку зрения…

Потом Уллис сказала:

— Она зоолог.

И спорщики мгновенно утратили ко мне интерес.

В отличие от Джелки, Уллис Наар приветствовала меня очень тепло, когда я наконец освободилась от «атаки» разведчиков: «Это Фестина Рамос, да, она одна из нас, хотя и выглядит великолепно». Она обняла меня, тут же узнала Весло и ее тоже прижала к груди.

Я рассказала ей про искусственную кожу. Ее слова: «Рада за тебя» прозвучали вполне искренно. Ее проблема по-прежнему бросалась в глаза: хлоп, хлоп, хлоп веками каждую секунду, иногда так сильно, что все лицо подергивалось. Я почувствовала, что мне… жаль ее. Эдакая покровительственная жалость вроде «Ох, бедняжка!». Никогда прежде я не испытывала к другому разведчику снисходительных чувств.

Именно Уллис описала мне, как Джелка добыл генератор поля «сперматозоида»; пока она рассказывала, он молчал, словно речь шла о ком-то другом. Позже, когда яркость огней в городе снизилась до уровня полусумрака, Наар сообщила, что это тоже работа Джелки. Вечному сверканию города он предпочитал привычный цикл «день — ночь», поэтому просто покопался в управлении городским хозяйством и кое-что подправил. Может, именно эта перемена вынудила местных уйти. Люди, для которых фотосинтез — основа жизни, не могут по-дружески относиться к чужеземцам, время от времени выключающим свет.

Даже наступление ночи не утихомирило разведчиков. Они истосковались по новостям из дома, по флотским сплетням, страстно желали узнать, что нового произошло в жизни друзей…

Наконец Уллис сказала:

— Хватит. Фестине нужно поспать, да и нам тоже.

Я не возражала. Пожелав всем доброй ночи, мы с моей бывшей однокурсницей пошли по молчаливому городу. Может, я и не торопилась бы уйти, если бы Весло и Джелка оставались вместе со всеми, но они покинули сборище еще раньше; Весло — потому что ей наскучили разговоры, а Ламинир — потому что она взяла его за руку и потянула прочь. Я не сумела разгадать выражение лица Джелки, когда он уходил вместе с ней: не счастливый, не печальный; не опасающийся оказаться наедине с ней, не жаждущий этого. Чего бы Весло ни добивалась от него, я сомневалась, что она это получит.

Уллис увела меня с центральной площади; мы прошли несколько кварталов и оказались у башни, где она занимала комнату на шестидесятом этаже. Сейчас в городе было темно — только горевшие тут и там огоньки указывали на дома, где поселились другие разведчики. Огни были разбросаны на значительном расстоянии друг от друга: люди, живущие в стеклянных домах, предпочитали не иметь близких соседей.

Я стояла на застекленном балконе, глядя на город. С высоты шестидесятого этажа открывался поразительный вид. Уллис подошла и встала рядом.