— Без штанов, ха-ха-ха, — выкрикнул Сереженко и расхохотался. — Точно, и я тебя вспомнил, я видел и слышал, как ты о чем-то говорил с начальником связи батальона, на техническую тему, и ты убедил его. А сразу я тебя не узнал, потому, как ты был красноармейцем, а теперь моряк, да еще и лейтенант. Попробуй, признай, да и темновато здесь.
— Я инженер-лейтенант, — пояснил Николай, — я же закончил технический ВУЗ, и в армию пошел добровольцем, а звание мне совсем недавно присвоили. Я — Николай, — и он протянул свою руку бывшему однополчанину.
— А я Анатолий, — и Сереженко крепко пожал руку Николая. — Ты, что, заблудился, как сюда попал, на товарную станцию? — продолжил он.
— Нет, не заблудился, специально пришел, да я и не один, а с невестой, вон она, в сторонке стоит.
— О, с невестой! А хороша ли девушка?
— Да лучше всех! — ответила подошедшая Галя, понявшая, что опасаться нечего.
— Точно, молодчина! — прокомментировал напарник Сереженко. — Люблю таких шустрых, моя Зинаида такая же, никому спуску не даст.
— А чего ты здесь забыл, на товарной станции, товарищ лейтенант Исаев, Николай? — Сереженко, как и раньше, за словом в карман не лез, и ничего не стеснялся. — Или у тебя опять тайны? Ты думаешь, что я не помню, как ты шушукался с командиром того спецотряда, который немецкие танки разгромил? И что тебя в тот отряд приняли, и ты из секретного оружия стрелял, а ведь кроме тебя этого оружия никому и не показали. Мужики же все это видели, не скроешь. А потом и командира батальона, и тебя куда-то увезли, мы так и не поняли — то ли вас арестовали, то ли сразу расстреляли.
— Нет, не расстреляли, видишь, я живой. А командир наш сейчас в Генеральном Штабе.
— А, понятно! Правильно, хороший командир, настоящий! Значит, и ты не прост, Николай! Тогда прямо говори, чего тебе здесь нужно, не юли, а нам эти твои тайны по барабану.
— Помогите, ребята! — попросил Николай. — И дело совсем простое, нам нужно доехать до… — и Николай назвал населенный пункт, малую родину Гали. — Только подскажите, в какой грузовой вагон сесть, на тормозную площадку, вот и вся просьба.
— Долго ехать-то придется товарняком, туда пойдет «сборный», будет везде останавливаться, да и холодновато будет ночью, — заметил напарник Сереженко, который представился Геннадием.
— А мы не спешим, и постараемся в сосульки не превратиться, — отозвался Николай.
— Поможем, как не помочь однополчанину, — заявил Сереженко, — и ничего выспрашивать не будем, — и он многозначительно посмотрел на напарника, призывая его не вмешиваться. — Сейчас мы с Геннадием подберем вам достойную карету.
Он достал из кармана потрепанную записную книжку, и они с Геннадием стали что-то обсуждать на понятном им языке.
— Вот, нашли подходящий вагон, поедете спиной вперед, не так холодно будет… Правда, его какое-то время, при формировании состава будут толкать туда-сюда, может, вам лучше пока здесь посидеть, у нас?
— Нет, лучше прямо сейчас, если у вас есть возможность, а то мало ли чего. Вдруг, вас отвлекут на какое-нибудь срочное дело, и у вас не будет возможности. Давайте сейчас, а мы и по станции покатаемся, с удовольствием.
— Ну, раз так, то пойдем, — согласился Сереженко. — Хотя, постойте! — и он зашел в помещение, возле которого они с напарником сидели. — Вот, бери, Николай! — сказал он, выйдя с каким-то тюком из помещения. — Это железнодорожная шинель, большая, она висит здесь с незапамятных времен, у нее рукава обгоревшие, потому и не нужна никому, а вы ей укроетесь. Ну, теперь пошли, — заключил он, взяв железнодорожный фонарь.
И они пошли вслед за Сереженко, который уверенно двигался между вагонами, освещая путь и сами вагоны фонарем. — Вот, получите плацкарт! — сказал он, наконец, подведя их к отдельно стоящему вагону. — Пассажиры, занимайте места согласно купленным билетам! — дурашливо продолжил он. — Нормальная тормозная площадка и скамейка хорошая, уместитесь. Только имейте в виду, что грузовой поезд — это вам не пассажирский, машинист сигналов к отправлению не подает, и обычно сильно дергает, чтобы сдвинуть тяжелый состав с места. Будьте осторожны! Будь здоров, Исаев, желаю тебе удачи в твоих тайных делах, и тебе, девушка не хворать!
— Меня зовут Галя, спасибо вам большое! Вы настоящий друг, до свидания!
— Спасибо тебе, Сереженко! — сказал Николай, пожимая ему руку, — может быть, еще увидимся.
— Как знать! Ладно, пока, мне пора, — и Сереженко быстро пошел прочь.
Как только Николай с Галей уселись на скамейку, укрывшись шинелью, Галя потребовала: — Что это была за гадость, то в штанах, то без штанов? Немедленно рассказывай? Тьфу на вас, охальники!
— Это шутка, Галя, неужели ты не знаешь этой песни о девушке Тоне, по которой сох парень и ходил возле ее дома, не решаюсь к ней подойти. Сереженко, он такой юморист, из любой серьезной вещи шутку сделает, придумал к этой песне добавления, и получилось очень смешно. Мы когда стояли в обороне под Москвой, он этой песней всему батальону настроение поднимал, он такой молодец!
— Ну, тогда ладно, бог с вами, а сережки с серебряными колокольчиками я все равно хочу…
Тесно прижавшись, друг к другу, они согрелись, и Николай не заметил, как задремал, и сквозь этот легкий сон чувствовал, как их вагон движется то в одну, то в другую сторону, а потом, через некоторое время, составленный поезд двинулся в путь.
Та-так…
Та-так…
Та-так… — стучали колеса грузового поезда, отмеряя метры и километры, метры и километры по великой стране, раскинувшейся на огромном континенте.
Эти колеса, у которых редко бывают внимательные слушатели, старались вовсю. Всей своей сутью они утверждали, что «πR2» (пи р в квадрате) могут не только стучать своим квадратом, но и воспринимать и передавать человеческие чувства: — домой — домой — домой…
Когда Николай окончательно проснулся, он заметил, что новый день окончательно вступил в свои права. Из-за далекого горизонта с невысокими горами, покрытыми лесом, показался солнечный диск, обещая хорошую погоду при безоблачном небе. Деревья и кусты, прилегающие к железнодорожному пути, страдающие от паровозных выбросов, завидовали своим удаленным собратьям, которые щеголяли яркой зеленью начала лета, и если бы не шум паровоза и стук колес, то, наверняка, можно было бы расслышать пение птиц, радующихся новому дню. Справа промелькнул зеленый луг, где головки одуванчиков с нетерпением ожидали солнечных лучей, чтобы продемонстрировать окружающей природе свою неброскую красоту.
Галя мирно дремала, положив голову на плечо Николая, и он был уверен, что у них все будет хорошо, просто замечательно.
— Хорошо… хорошо… хорошо — поддакивали внимательные колеса, а протяжный гудок паровоза подтвердил, что будет именно так.
