Я и оба капитана отправились в министерство колоний и Адмиралтейство. Дав чиновнику взятку, довольно быстро попали на приём к Сэндвичу. Первый лорд вспомнил меня, выслушав доклад о событиях на суше и на море, где каперствовали мои капитаны. Я передал ему второй экземпляр совместной с английскими генералами реляции, а также подарки: кубинский табак и сигары, набор дорогих трубок и сундучок с 10-ю тысячами золотых соверенов. Всё это было благосклонно принято, и лорд намекнул, что не забудет о моих капитанах. Поинтересовавшись нашими дальнейшими планами, махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.
Следующим мы посетили министра колоний Джорджа Джермейна, вручив ему более весомые подарки. Поскольку громкие победы касались сухопутных операций, которые курировал министр, они весьма впечатлили чиновника. Выяснив, где мы остановились, дал указание дожидаться его указаний. Каких указаний мы должны были дожидаться, для нас осталось загадкой, но стали дожидаться. Раз уж застряли в Лондоне непонятно насколько, не бездельничали. Я посетил братьев Паоли, увидев, что фирма расширялась и обрастала имуществом: складами, торговыми лавками и речными баркасами. А прибыль шла от постоянного поступления контрабанды, ведь наши фрегаты и шхуны весь сезон до начала штормов привозили сюда колониальные товары. На выходных побывал у Донуля. Его гранильная мануфактура также разрослась, процветая на бесплатных для него африканских и колумбийских минералах.
Через две недели я и капитаны были вызваны в оба ведомства. Всем капитанам линкоров и фрегатов в Адмиралтействе присвоили звание коммандеров британского флота, что соответствовало званию капитана второго ранга, а меня министр Джермейн поздравил со званием генерал-майора британской армии. Вот так-то! И теперь я не подчинялся Бергойну, став самостоятельным командиром. Представив министру свой план борьбы с повстанцами, тот утвердил его, после чего я был официально направлен в южные штаты. За это я сразу отстегнул "благодарность" в десять тысяч соверенов. Поскольку я стал полезным лорду Джермейну, пользуясь своей должностью, он помог мне.
По его распоряжению мне были переданы две тысячи вновь завербованных ганноверцев, которые изначально должны были оказаться у Карлтона. Кроме этого я составил обоснование на наём ещё двух тысяч германцев, хотя были наняты мексиканцы, получив на их содержание в три раза больше средств, чем затратил. Половину излишков, что составило несколько тысяч фунтов, сразу вернул лорду. Мы оба остались довольны провёрнутой махинацией, потому что получили прибыль, пополнение отряда и деньги на их годовое содержание за счёт английской казны. Ведь на такую толпу наёмников за год набегала весьма приличная сумма.
Поскольку теперь я действовал независимо от английских генералов, то планировал использовать полевые пушки нашей разработки, добавив к обычным ядрам тротиловые "овощи" – вдруг придётся крепостные ворота ломать. Загрузив ганноверских наёмников на оба судна, мы опустились к 25-й параллели, где паруса наших судов наполнил резвый восточный пассат, и понеслись в Америку. Прибыв в Пунто-Фихо, сразу выяснил, куда поселили и распределили американцев и прибывших на зимовку немецких наёмников. Все они обитали в палаточных лагерях и работали на моих карьерах и стройках. Раненые жили в палаточном городке при лазарете.
Затем побывал в тренировочном лагере под Коро, где уже несколько месяцев курс молодого бойца проходили нанятые людьми Медакина три тысячи мексиканских индейцев. К ним присоединились ганноверцы. Выплатив наёмникам и работающим месяц американцам полагающееся жалование, более вдумчиво выяснил рабочие специальности, которыми все они владели до войны. В итоге порядка 100 мексиканцев, 500 немцев и столько же американцев были переведены на профильные производства. Пусть зарабатывают мирным трудом.
За прошедшее время работающие в графстве пленные французские и голландские моряки пообвыкли к новой жизни, пообщались о заработках с русскими моряками, и прислали ко мне делегацию. Адъютант доложил:
– Господин граф, к вам делегация от заморских работников.
– Зови.
В кабинет вошли несколько бывших морских офицеров обеих национальностей:
– Ваше сиятельство, мы уполномочены от имени военнопленных моряков обратиться к вам с просьбой.
– Слушаю вас, господа офицеры. Что-то не устраивает в работе или есть пожелания и рацпредложения?
– Ваше сиятельство, у нас нет претензий к условиям работы на ваших предприятиях, разве что статус раба смущает.
– Зарабатывайте и выкупайтесь. Вы получаете очень хорошие зарплаты даже в сравнении с вашим королевским флотом. Если не ошибаюсь, многие из вас завели себе жён из пленных европеек?
– Да, ваше сиятельство, ваши власти ни в чем нас не ущемляют, поэтому мы пересмотрели свои взгляды на плен. Таких условий для военнопленных нет нигде в мире. Но мы пришли к вам по иному вопросу. Мы видим, что у вас недостаток в моряках.
– Есть такое дело.
– Мы – моряки, имеющие большую практику хождения на парусниках в океане. Если вы примите нас на флот, мы принесём большую пользу, нежели на берегу.
– Ах, вот вы о чем. Скажу честно, я бы очень хотел использовать вас на своих судах, но опасаюсь вашего побега.
– Мы готовы дать клятву, что будем служить вам верой и правдой. К слову говоря, ваши моряки зарабатывают больше, чем работники на берегу…
– То есть хотите раньше выкупиться?
– Так точно, ваше сиятельство. Раньше выкупимся и продолжим службу на ваших судах свободными офицерами и матросами.
– Как у вас с русским языком? Мои матросы говорят на русском.
– Осваиваем, ваше сиятельство. Просто это важный вопрос и, чтобы все сказать правильно, мы говорим на родных языках, которыми вы также владеете.
– Хорошо, с верфи сошли несколько восстановленных вами же шхун и барков. Распределяйтесь по командам. В морской штаб сообщите свои звания и специальности, после чего будете распределены на корабли согласно прошлым должностям, но с учётом, что это не военный, а торговый флот. Подпишите контракты и станете ходить по морю под торговым флагом.
Я им не доверял, но решил – пусть служат. Если в родном флоте рядовой матрос в месяц получал сумму, эквивалентную двум английским фунтам, то у меня – пяти, плюс доля от прибыли, если они вкладывали свои деньги в торговлю, и доля от каперства, если таковым займутся. Чего бы им не служить на таких условиях?
Так в плавсостав добавились три сотни французов и 1200 голландцев, увеличив торговый флот компании на несколько шхун. Единственно, чего у них не было – это тротиловых снарядов, но все пушки были «михайловками» с приборами наведения и дальномерами. Освободившихся русских я перевёл на фрегаты и линкоры – наш военный флот, впрочем, который также занимался торговлей.
С вливанием инвестиций и появлением рабочей силы городки Коро и Пунто-Фихо активно развивались, становясь региональными торгово-промышленными центрами. Теперь не только наши суда, но корабли испанских и европейских купцов везли сюда хлопок, древесину, сок гевеи, красители и прочие интересующие нас товары, которые выкупали приказчики и интенданты. Портовые власти не проверяли законность груза, а просто платили за товар. Молва об этом разнеслась по Карибскому региону, так что в порт заходили даже откровенные пираты, спокойно продавая награбленный груз, а торгаши любой страны могли купить выставленные на продажу товары, включая произведённые на моих мануфактурах. Одним словом, анклав успешно развивался. Правда, пришлось повышенное внимание уделять обороне, строя бастионы, тренируя ополчение и имея большие гарнизоны из набранных мексиканцев в Пунто-Фихо и других крупных городах.
В Новом Свете я встретил Новый 1776 год. В делах пробежала зима, и ранней весной, убегая от сезона дождей, корабли снова отправились в поход, собираясь воевать по утверждённому британским парламентом плану. На борту эскадры находился экспедиционный корпус в составе 4-х тысяч немцев, 2-х тысяч мексиканцев, батальонов морпехов и пушкарей, индейских, американских и испанских наёмников. При необходимости можно было высадить ещё 2 тысячи негров из судовых абордажных команд. Все линкоры и несколько фрегатов, шхун и балкеров – больших и медленных двухмачтовых барж, неспешно шли вдоль побережья, чтобы в случае шторма можно было укрыться в прибрежной бухте.
