Прошёл июль, однако никто гонцов к нам не присылал и никаких подвижек не происходило. Я отправил две группы морпехов к Саратоге и в Нью-Йорк, где должен был стоять фрегат фон Элиста. В отличие от мятежного штата, город Новый Йорк оставался под контролем британцев. Его власти не проявляли желания воевать – они зарабатывали деньги на торговле.
Через три дня из Саратоги разведчики вернулись:
– Ваше высокоблагородие, мы захватили пару офицеров и выяснили, что в Саратоге стоит трёхтысячный гарнизон генерала Салливана, в форте Тикондерога американцы генерала Гейтса строят корабли, а генерал Карлтон строит корабли в Шамплейне.
– И где этот Шамплейн находится? Твою дивизию! Карлтон торчит от Саратоги за 400 километров и никуда не спешит. Вот же козёл. Значит так, надо совершить какой-нибудь подвиг, чтобы оказаться на хорошем счету у британцев, а затем валить отсюда в южные штаты. Мы идём к Олбани, попытаемся захватить её, после чего спускаемся в Нью-Йорк. Там нас ждёт фон Элист. Либо…
– Либо что?
– Определимся после Олбани.
В мэрии Олбани знали о том, что в Амстердаме стоит большой отряд английских наёмников, отчего отправили курьеров в Бостон к генералу Вашингтону, в Саратогу к генералу Салливану и в Филадельфию к генералу Франклину, прося помощи. Поскольку мы стояли на месте почти два месяца, даже неторопливые американские генералы смогли подтянуть против нас военные части. В Олбани встречали прибывшего из Филадельфии генерала Патэма с семью тысячами солдатами и артиллерией. Глава города Чарльз Мосли долго тряс руку генералу, заверяя в оказании любой посильной помощи. Патэм отправил гонцов к Салливану с приказом выдвинуться к Амстердаму и одновременно с ним атаковать германцев. Местом встречи был назначен городок Кранесвиль, что располагался в 10 километрах от нашего лагеря.
Полк наёмников двигался бодро, отправив вперёд дальнюю разведку из конных индейцев. Эльза ехала в повозке рядом с Виктором, а рядом со мной на лошади путешествовала Белое Облачко. Примчался гонец из передового отряда:
– Белый вождь, меня прислал Верное копье. Впереди много белых солдат. Они находятся в лесу.
– Много солдат, говоришь… Прислали всё-таки амеры армию по нашу душу. Зигфрид, Виктор, похоже, дело идёт к сражению. За мной на рекогносцировку.
Мы проскакали несколько километров, когда нас перехватили индейцы. Прячась в рощице, отправились смотреть на противника. Перед нами раскинулся лагерь бледнолицых из Континентальной армии. Американцы находились в суточном переходе от Амстердама, так что завтра ожидались там, а их численность колебалась в пределах 6-7 тысяч человек. До темноты оставалось около трёх часов, солдаты ужинали, то есть были расслаблены, так что наша атака могла успешно закончиться.
Верное копьё с парой индейцев лесочком отправился к лагерю янки, чтобы захватить "языка", а Зигфрид поскакал назад к колонне, чтобы ускорить её движение. Через пару часов полк остановился в полукилометре от лагеря. Городецкий с германским батальоном и ротой морпехов отправился в обход врага с тыла, ожидая запущенной в небо сигнальной ракеты зелёного цвета. В этот момент им надлежало атаковать лагерь в районе нахождения командования. Остальные наёмники занимали позиции вдоль края рощи, готовя мушкеты к бою. Артиллеристы на руках подкатили пушки, сориентировав их на лагерь и артиллерию противника, батальоны Брауна и Степченко охватывали лагерь с флангов.
Я допросил пленного сержанта:
– Кто командует армией? Откуда прибыли? Какие стоят задачи?
– Армия генерал-майора Патэма. Прибыли из-под Филадельфии. Двигаемся к форту Амстердам, чтобы разбить немецких наёмников.
– Ясно. За сотрудничество посидишь привязанным к дереву, а потом я тебя отпущу.
На землю упали сумерки. Выставив часовых, американцы готовились ко сну. В это время я отдал команду и тишину леса нарушил орудийный огонь. Картечь полетела в стан врага. Все орудия били по лагерю, внеся в ряды американцев полную сумятицу. По ракете открыли огонь из мушкетов фланговые батальоны. Пользуясь сгущающейся темнотой, в панике наскоро обученные солдаты Континентальной армии побежали назад подальше от смертельного огня, тут же попав под мушкетный огонь бойцов отряда Городецкого. Это внесло ещё больше сумбура в действия американцев. В итоге батальон Городецкого прорвался к месту, где залегло командование армии, а Герасимов с несколькими морпехами захватил генерала Патэм и весь его штаб.
Наёмники получили задачу разбить противника, но не задерживать американцев любой ценой – разбегутся и замечательно. А вот то, что захватили командование, было очень хорошо. По выпущенной в небо красной сигнальной ракете батальоны стали стягиваться к роще. Выставив посты, ночь бойцы отдыхали, а утром начался сбор трофеев. Нам достались 16 полевых пушек, порох, ядра и большой обоз. Все-таки еда, палатки и боеприпасы для 7 тысяч человек занимали много места, отчего к нашему обозу добавилось несколько сотен повозок, запряжённых лошадьми. Пленных кроме раненых практически не было, но и армии возмездия не наблюдалось вокруг.
Задержанного вчера сержанта я отпустил, а вот с генералом и полковниками имел беседу. Выяснив план действий противника, оставили целый батальон караулить трофеи, а полк направился к городку Кранесвиль, сразу разделившись на две части. Первый отряд должен был связать группу Салливана боем, а второй, больший по численности, атаковать американцев с тыла. Чтобы найти саратогцев, далеко вперёд веером выдвинулись несколько групп индейцев. Вскоре одна из дозорных групп принесла весть, что солдаты врага разбивают полевой лагерь в роще на подходе к Кранесвилю.
Наши командиры обменялись мнениями:
– Видать, только пришли. Теперь будут ждать Патэма.
– Интересно, Салливан знает, что мы покинули Амстердам?
– Вряд ли, раз стоит и ждёт. Однако он мог отправить разведчиков, которые ещё не вернулись.
– Тогда их надо перехватить, чтобы генерал и дальше пребывал в неведении, считая, что мы находимся на месте.
Десяток индейцев и столько же морпехов отправились к Амстердаму с задачей перехватывать всех военных курьеров, едущих или идущих из города. Городецкий и Зигфрид вели второй отряд. Основной отряд спрятался в лесу и готовился к бою, занимая позиции и расставляя пушки. Как повелось, две роты отправил на фланги, чтобы в нужный момент они атаковали американцев «клещами». Через пару часов в наше расположение прискакал вестовой, сообщив, что Городецкий вышел на позицию.
Я запустил в небо сигнальный фейерверк и бой начался. В отличие от филадельфийской армии, эта оказалась более боеспособной. Под огнём наших орудий они смогли развернуть свою артиллерию, вручную откатив пушки за деревья, а их солдаты открыли мушкетный огонь по перебегающим от дерева к дереву нашим пехотинцам. В это время тыл неприятеля атаковала тысяча солдат Зигфрида и Городецкого, застав их врасплох. Янки упорно сопротивлялись, также прячась за деревьями, в ложбинках и за холмиками.
Несколько орудийных выстрелов пришлись по командному пункту американцев. После этого раздались крики, что генерал Салливан погиб. Всё это деморализовало бойцов, и они побежали. Мы захватили обоз, человек триста раненых и 200 сдавшихся. Из допроса пленных выяснили, что в форте осталось около тысячи человек. Пленных девать было некуда, поэтому после допроса нескольких офицеров, все пленные американцы были расстреляны. Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными ещё не придумали, а их смерть сегодня спасёт жизни таких же парней, только воюющих за англичан, завтра.
Осаждать Саратогу я не собирался, оставив это дело Бергойну, поэтому уложив своих раненых на трофейные повозки, отряд с огромным обозом направился к нашим поместьям. Я пригласил Облачко, Копьё и их родных поселиться в моей усадьбе, чтобы присматривать за ней. Облачко порывалась ехать со мной, но я передал девушку Копью, наказав беречь её. А чтобы это лучше у него получалось, он должен был стать её мужем. На свадьбу я подарил тысячу фунтов, несколько трофейных повозок и лошадей из своей доли. Мы оставили в усадьбе Эппелей почти 200 раненых германцев и нескольких русских, излишки провизии, часть лошадей, фургонов и оружия с боеприпасами. Завершив эти дела, уменьшившийся в общей сложности на 300 человек отряд вновь двинулся к Олбани.
