Заглядываю к Аленке, оказывает Демид здесь. Видимо уснул пока укладывал малышку. Это так мило смотрится, что у меня наворачиваются слезы. Все же он замечательный отец, не каждый мужчина так сможет.

Помню в детдоме были две девочки. У них отец очень сильно пил, выносил все из дома и продавал. В итоге в пьяном угаре убил их мать. Они убежали и скитались по городу больше недели. Пока их не обнаружила полиция.

Вообще жизнь в детдоме — это огромная школа жизни. И того насколько ты морально устойчив зависит твоё будущее. Мы с Олькой смогли не съехать кукухой и хоть как-то выползти в более-менее нормальную жизнь.

Прикрываю дверь, пусть поспит еще пару минут.

После душа, варю кашу «дружба» очень сытно и вкусно. И только потом бужу Демида.

Сначала не понимает где находится, оглядывается по сторонам пытаясь сфокусировать взгляд. А после встает, растирая ладонями лицо.

— Который час? — шепчет, чтобы не разбудить Аленку.

— Шесть сорок. — выходим в коридор. — Ты умывайся и пойдем завтракать.

Демид идет в ванную, а я переодеваюсь. Что-то это уже стало традицией ночевать в его доме и без вещей. Но брать с собой про запас глупо. Вдруг не позовет, а вещи протаскаю. А если позовет и увидит сменку, тоже может подумать невесть что. У-у-у-уф, как же сложно строить отношения, особенно когда даже представления не имеешь как это делать правильно.

Быстренько завтракаем и едем в сторону маркета.

— Солнце, у тебя выходные бывают? — интересуется Демид, когда останавливает машину, чтобы высадить меня.

— Да, воскресенье. А что?

— Ну, — не уверенно. — В общем, я тут домик снял, на нашей горной. — берет меня за руку. — С детьми попросил Елену Сергеевну посидеть, она не против. Ты в субботу тоже до шести? — гладит большим пальцем мою ладошку.

— Да, каждый день так. — вздыхаю, очень бы хотела съездить. Говорят, на нашей реке какой-то меценат отстроил классные домики и сдает их. Как только не зарабатывают люди в наше время.

— Уль, хотел отложить на вечер, — смотрит на часы. — Но у нас еще есть 10 минут. — смотрю на него. — Давай бросишь хотя бы мытье полов. Подожди, дай договорить, — только успеваю рот открыть. — Ты молодая, и драить полы, да еще и во вред здоровью не нужно. Я понимаю, что ты нуждалась в этой работе. Но сейчас у тебя есть я. В идеале, конечно, что бы ты вообще не работала, — хмурюсь, — ну или занималась тем, что тебе по душе. Ты ведь учишься, на кого?

— Филолог…

— Отлично, какие языки?

— Английский, немецкий, французский, — мне всегда языки давались легко. Может это наследственное? Папа был переводчиком. Помню в детстве мы много путешествовали, и в разных странах папа говорил со мной на языке той страны в которой мы находились. Он всегда говорил, что невозможно выучить язык, на котором не разговариваешь. Да, будешь знать основы, говорить, но именно диалект будет отличаться.

— Ничего себе, — присвистнул. — Слушай, а переводом не пробовала заниматься?

— Нет, как ты это себе представляешь? У меня ни компьютера, ни образования законченного…

— Воспользуйся моим, — говорит, повернувшись ко мне. Глаза горят, он сам зажегся этой идеей. — Он все-равно стоит без дела. Ну же, пора менять свою жизнь, — гладит мою щеку.

— Хорошо, но пока только библиотеку. Вдруг ничего не выйдет.

— Договорились, — наклоняется и нежно целует. Прихватывает по очереди сначала верхнюю, затем нижнюю губу. — Беги, а то опоздаешь. Сегодня последний день до шести?

— Выходит так, — выдыхаю, щеки горят.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо, постараюсь забрать тебя. Если не выйдет, сообщу, — последний короткий поцелуй.

Из машины я буквально выпорхнула. Страшно конечно вот так вот сразу довериться, но не ломая себя — жизнь лучше не станет. Поэтому решаю, что будь что будет. В любом случае, найти работу уборщицей всегда смогу.

— Ты где эт мужика такого отхватила? — спрашивает Ленка. Моя напарница.

— Какого такого?

— Красив, да и видимо не беден. Или он из этих… — щелкает пальцами вспоминая. — Робин Гудов?

— Не понимаю, о чем ты, — пытаюсь пройти в подсобку, чтобы переодеться. Она выставляет руку на противоположный косяк, преграждая мне путь.

— Забирает у богатых, чтобы помогать нищим, — буквально выплевывает слова. Ей уже 35, в разводе она лет семь. Муж ушел к более молодой и адекватной, не помешанной на деньгах. Так теперь у Ленки особая «любовь» к молодым девушкам и состоятельным мужикам.

— Дай пройти, моя личная жизнь тебя не касается. — спокойно отвечаю.

— Ну да, — хмыкает, но руку убирает. — Все вы молоденькие только и можете, что окучивать женатых мужиков, особенно если они при деньгах. Вон, когда к тебе наш бедный Петечка клеился, так ты нос воротила.

— Зато ты не воротишь, — отвечаю, накидывая спецодежду. — Хватит придираться ко мне, Лен. Не претендую я на Петра и никогда не претендовала. — надоело ей это повторять. У них вроде как отношения, если это можно так назвать. Между полок на складе. Я просто нечаянно застукала их, так этот Петя предложил присоединиться. Мерзкий тип. Говорят, что у него условка, а сюда попал по протекции какого-то своего родственника, ведь с его послужным списком никуда его не брали. А Ленка, видимо от отчаяния уже кидается на любого, кто обратит свое внимание.

— Вот и славно, — разворачивается и уходит.

В четыре спешу в библиотеку. Сразу направляюсь к директрисе и говорю, что сегодня последний день. На что она начинает орать, что я должна отработать две недели по ТК РФ.

В расстроенных чувствах звоню Демиду.

— Дём, я забыла, что две недели отработки положены.

— У тебя ребенок маленький, четырнадцати ему нет. Так что вполне могут уволить без отработки. По уходу за несовершеннолетним гражданином, не достигшим 14-летнего возраста.

— Чтобы я без тебя делала, — улыбаюсь.

— До вечера, — смеется. — Заберу тебя.

Скидываю вызов и снова иду к начальству. С недовольным видом выслушивает меня. Говорит, чтобы зашла в конце рабочего дня за расчетом.

Мою полы, а сама улыбаюсь. Последний раз вожусь в этой холодной воде, под презрительные взгляды.

Забираю расчет и прощаюсь с Верой Семеновной. Та желает мне всего наилучшего и ни в коем случае не возвращаться сюда.

Демид уже ждет, облокотившись на капот.

— Ну как? — интересуется, как только подхожу ближе.

— Уволилась, — он тут же обнимает меня и целует.

— Умница моя! Поехали, отметим. — открывает пассажирскую дверь. Сажусь.

— Мамочка, — сзади за шею обнимают маленькие ручки. Не ожидала, что дети тоже в машине.

— Сыночек, как же я соскучилась. — целую ладошки. Аленка смотрит на нас из-под лобья. Все-таки какие у нас дикие дети. Для Кирюши дико видеть любовь отца, для Аленки — матери.

— Аленушка, привет, — глажу малышку по волосам, и она расплывается в улыбке. — Как дела у вас, детишки?

— Пливет, — отвечает девочка. — Холосо. Килюша сказал, что мы теперь блат и сестла. А вы с папочкой — жених и невеста. Это плавда?

Кирюша сразу прячется глаза. А Демид с улыбкой косится на меня. А я не знаю, что сказать. Все так стремительно, что я не успеваю.

— Правда, — вдруг выдает Демид. Смотрю на него, но он следит за дорогой.

Молчу, стараясь переварить. Может в жизни так и бывает? Олька съехалась с Олегом на следующий день после знакомства. Конечно бывали у них ссоры, скандалы, но это нормально, когда двое людей начинают жить вместе. Притирка, так сказать.

Демид привозит нас в кафе. Слышала, что оно довольно дорогое. Кошусь на свою, видавшую виды футболку, и думаю, что меня вряд ли пустят. Но как не странно впускают и даже очень вежливо предлагают меню и перечисляют блюда для детей. Сделав заказ, слушаем размышления детей о том, что во дворе просто необходимо поставить бассейн, ведь на улице очень жарко и им было бы весело плескаться в воде.