— Понятно, дай бог.

— Да.

— Вы чего там шепчетесь? — одергивает нас Олег.

— Да так, — пытаюсь придумать отмазку. — Как твоя мама?

— Отлично, скоро будет бегать. Благодаря этим золотым рукам. — хлопает Демида по спине.

— Да прекращай, — улыбается.

— Ма-а-ам, — кричит Тимоха и бежит к нам.

— Что ты так кричишь? — возмущается Оля.

— Мы играли возле ворот. Тут подъехала машина и какая-то тетя Алену собирается забрать, а Кирилл ей не дает.

Мы все срываемся с места и бежим к воротам.

Кирилл вцепился в ногу той самой женщине из кафе. Та в свою очередь пытается его отцепить, держа Аленку за руку.

— Папочка, — уже голосит Алена.

Демид подбегает к этой троице, выдергивая Аленку из рук этой гарпии. Хватаю девочку на руки. Её трясет. Демид забирает Кирилла.

— Какого черта ты делаешь? — орет он.

— Я пришла забрать свою дочь!

— У тебя нет дочери!

— Демид, нам нужно поговорить, — снижает она тон.

— Ульян, уведи детей, — просит он. — И идете во двор, я сейчас подойду.

Уводим детей. А я не хочу, чтобы Дёма оставался с ней наедине. Меня это злит. Я ревную.

— Успокойся, — говорит Оля. — Иди лучше детей угомони. Демид справится.

Спешу в комнату Аленки. Та лежит на постели и плачет. Рядом стоит Кирилл и держит её за руку.

— Малышка, успокойся, не надо плакать. — сажаю её на колени.

— Эта тетя сказала, что она моя мама и тепель я должна жить с ней. — сквозь всхлипы различаю слова.

— Не слушай чужих теть, — говорит Кирилл. — Правда, мамочка?

— Правда, — укачиваю малышку. Демид сам должен решить, что говорить дочери по поводу всей этой ситуации.

Аленка засыпает, аккуратно перекладываю её на кровать. Укрываю пледом, забираю Кирюшу и выхожу в зал.

— Демида еще нет? — спрашиваю у Оли.

— С Олегом курят вон. Светка уехала. — значит имя у бывшей моего мужчины Светлана.

— Давно?

— Они поговорили минут пять. Точнее сказать, говорила она. А Демид послушал, сказал пару слов и зашел.

— Ясно.

— Уля, можно тебя? — слышится сзади.

— Да, конечно, — оставляю Кирилла с Олей и иду в комнату с Демидом.

Закрывает дверь, устало вздыхая.

— Не буду ходить вокруг, да около. В общем, она хочет забрать Аленку.

— Что значит забрать? — возмущаюсь. — Она что вещь? Не нужна выкинула, понадобилась заберу.

— Тише, солнце, — сама не заметила, как начала кричать. — Она говорит, что больше не может иметь детей. И если я не отдам Алену, то хочет видеться с ней, и чтобы Алена знала, что та её мать.

— И что ты ответил?

— Что меня не волнуют её проблемы, и мама у Алены уже есть. — смотрит на мою реакцию.

— Так и есть, — говорю воинственно.

— Но есть большое, но, — обнимает меня.

— Что за, но?

— Она не оставит попыток. Я думаю, будет искать встреч с Аленой или с тобой.

— Со мной?

Кивает.

— Попытается надавить на твои материнские чувства. Так же скорее всего подаст в суд. Захочет доказать, что она мать Алены. Будет требовать, чтобы Аленку записали на нее. Соответственно, через суд добьется встреч…

— Но какая она мать? Она же бросила её. Почти пять лет в ус не дула, а тут готового ребенка увидела и загорелась? Вспомнила, что бесплодна.

— Я согласен с тобой. — прижимает мою голову к груди и гладит по волосам. — Я проконсультируюсь со своим адвокатом, как можно выпутаться с меньшими потерями.

— Особенно для Алены, — смотрю в его глаза.

— Да, малыш, особенно для нее. Я рад, что ты разделяешь моё мнение. Я не чурбан, не собираюсь свою обиду на эту женщину перекладывать на ребенка. Но я думаю, что не могут материнские чувства проснуться вот так…

Стук в дверь прерывает разговор.

— Демид, мы поехали. Кирюха уснул на диване, — говорит Олег. Даже не заметила, что время уже десятый час.

— Да, хорошо, — выпускает меня из объятий. — Пойдем, провожу вас. — выходят в коридор. — Уль, Кирилла не тягай. Я зайду отнесу.

Прощаюсь с друзьями и иду стелить постель. Затем захожу к малышке и аккуратно раздеваю, укладывая в постель.

— Надо завтра их помыть и сменить белье, — устало говорит Дёма. — Носились весь день.

— Верно. — улыбаюсь. — Пойду стол уберу.

— Оля все убрала. Пойдем в душ и спать. — тянет за руку.

Быстро моемся и ложимся в кровать. Мужчина сразу вырубается, а я не могу. Вот всегда так. Стоит только чему-нибудь произойти и сна не в одном глазу.

Думаю, обо всем сразу. Как не травмировать психику ребенка? Как выйти из этой ситуации? Как помочь?

Не знаю, чтобы я делала, если бы вдруг появился Глеб и потребовал Кирилла. Я клянусь, убила бы его точно.

Просыпаюсь утром на будильник. Слышу звуки воды. Видимо, Демид уже принимает душ. Я не выспалась, голова трещит, глаза красные.

Иду на кухню и варю кофе, как только Демид выходит, проскальзываю в ванную и привожу себя в более-менее человеческий вид. Затем одеваюсь в привычные джинсы и футболку. Возвращаюсь на кухню.

— Обновки нужно постирать, — отвечаю на молчаливый взгляд, который пробежался по мне.

— Я понял. Ты хоть спала?

— Пару часов, сажусь за стол, — делаю глоток кофе. — Может хоть яичницу приготовить? — вспоминаю о завтраке.

— Нет, — тоже отпивает. — Аппетита нет.

Отрабатываю до четырех и еду с пересадками до дома.

— Мамочка? — удивляется Кирилл, когда я захожу в гостиную.

— Да, сынок, теперь я буду приходить пораньше, — целую детей в макушки. — Вы утром мылись?

— Да, няня заставила, — вздыхает Аленка.

Иду на кухню, где кашеварит Елена Сергеевна.

— Ой, Ульяна Матвеевна, Вы вернулись. — спохватывается она.

— Елена Сергеевна, прошу Вас, просто Ульяна. Я Вам в дочки гожусь.

— Как-то не удобно, — мнется.

— Все удобно. Вам помочь?

— Я только детей покормила, — улыбается. — Отправила их играть, а сама тесто поставила. Мясной пирог запросили.

Помогаю с готовкой. Так комфортно с этой женщиной. Как будто с мамой. Становится так грустно. Вот были бы живы мои родители, все бы было по-другому.

— Елена Сергеевна, а помните Вы обмолвились, что Демид очень много сделал для Вас? Не поделитесь?

— Да. Он помог моему сыну. Понимаете, Ульяна, — садится напротив, — когда ребенок всегда дома и занят только уроками и различными кружками, то когда-нибудь он сорвется. В двадцать или пятьдесят. Но это случится. У моего Женьки случилось в двадцать два. Мой мальчик связался с плохой компанией. Подсел на наркотики и творил не мыслимые вещи, — вытирает слезы. — Меня чуть не убил. Он ведь один у меня. Мой муж, царствие ему небесное, умер, когда Женьке было двенадцать. Я всю себя сыну посвящала. И вот итог. Отпускать надо детей, не стелить соломку, а помогать справиться с совершенными ошибками.

Беру женщину за руки, пытаясь поддержать.

— По улицам бегала, по подворотням искала его. Нашла. А у него глаза стеклянные, кидается на меня орет. Демид Павлович мимо проезжал, остановился. Хотя всем было все-равно, проходили мимо, ускоряя шаг. Мне помог, после моего сбивчивого рассказа Женьку затолкал в багажник и отвез в клинику. По знакомству заперли его там. Почти два года лечили, и вот теперь мой мальчик женат, двое детишек чудесных.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Слава богу, — плачу.

— Я всегда молюсь за Демида Павловича, он мне как сын. Помогаю вот. А он мне еще зарплату платит. Ну хоть девушку себе путевую нашел. Услышал бог мои молитвы.

Мы уже два месяца живем все вместе. И такой счастливой я была, наверное, в то время, когда были живы мои родители.

Я все же уволилась с маркета. Демид настоял на своем. Еще сподвиг случай.

Я уже собиралась домой, когда услышала щелчок замка. Видимо мое внутреннее «я» чуяло подвох. Потому что я тут же набрала Демида, который ждал меня на улице. Была суббота и он отдыхал.