— Мамочка?

— Да, родной? — устало вздыхаю. Уложить Кирилла с первого раза никогда не выходит. Он как юла крутится из стороны в сторону. Только вроде бы затихнет, соберусь встать и на тебе опять болтает без умолку.

— А ты меня в магазине купила? — уже более полугода задает этот вопрос. И после того как услышит положительный ответ всегда хохочет.

— Конечно в магазине, — улыбаюсь.

— А ты меня долго выбирала? — с серьезным видом спрашивает малыш.

Это что-то новенькое. Я напрягаюсь, так как абсолютно не знаю к чему он ведет.

— Долго, ведь я хотела самого здорового и умного мальчика. — придумываю ответ.

— М-м-м… а я дорого стоил? — разворачивается ко мне смотря во все глаза.

— Очень дорого… — шепчу я, а у самой слезы на глазах наворачиваются. Знал бы ты на сколько дорого.

— Тогда понятно, — вздыхает малыш.

— Что понятно? — я в недоумении.

— Раз я так дорого стоил, значит на папу у тебя не хватило денег, — молчу и потихоньку глотаю слезы.

Кирилл засыпает, аккуратно встаю и выхожу из комнаты. Мне нужно успокоится, иначе разбужу малыша. Тихо притворив дверь, бреду по узкому коридору. Как не странно в нашей коммуналке очень тихо, хотя время только 21:30. Даже Толика, вечно пьяного, не слыхать.

Дохожу до ванны и закрываюсь на щеколду. Включаю воду в раковине и отпускаю себя. Реву как ненормальная. Не могу себя сдержать.

Сын впервые так серьезно заговорил об отце. Видимо, в детском саду начинают дразнить. Дети очень жестоки, возможно от своей наивности, или глупости. Но чаще всего они повторяют за взрослыми. Так что, если все же Кирилла подвели к этому дети из садика, нужно решать вопрос с родителями.

Кое-как успокоившись я умылась и пошла к своей комнатушке. Мне она досталась от государства, как детдомовской. Когда мне было 10 лет, мои родители попали в аварию и погибли. Бабушек и дедушек уже не было в живых, а единственная тетка отказалась забирать меня, у нее к тому моменту было уже четверо детей, и муж алкаш. Так что лишний рот ей был не нужен.

После окончании школы, я поступила в местный ВУЗ, но проучилась там всего лишь год. Потом забеременела Кирюшей, его отец конечно же свинтил. Бросив обвинение, что ребенка я нагуляла и деньги на аборт. Послав меня в далекие дали. Учебу пришлось бросить, мне нужно было хоть как-то поднять ребенка. Первые полтора года получала пособие как мать одиночка. Хорошо, что была хоть эта комнатушка. Иначе не знаю куда бы я пошла с малышом. Но как бы там не было, я справилась. Сейчас Кирюше 5 лет, мне скоро 24. Учусь заочно уже 3 год. И работаю на двух работах, с восьми утра до трех в местном супермаркете на складе, а с четырех до шести мою полы в детской библиотеке. Деньги не большие, но мы справляемся, стараюсь хоть немного откладывать. Еще два года и Кирюше в первый класс, для того чтобы собрать ребенка в школу впору кредит оформлять.

— Э-э-э… Улька, — черт! Не успела дойти пару шагов. Это мой сосед Толик, вечно пьяный. За шесть лет, что я здесь живу ни разу трезвым не видела. Ему лет 40, и он постоянно пытается меня зажать в каком-нибудь углу. Благо моя вторая соседка баба Шура бьет его веником каждый раз, когда он позволяет себе что-то подобное.

— Улька, не проходи мимо, у меня фуршет, а я один маюсь. Даже храпанул пару часов. — зевает, пытаясь прикрыть рот трясущимися руками. То еще зрелище. Он стоит в дверях своей комнаты, самопроизвольно смотрю внутрь. Там на деревянной табуретке лежит газета, на ней граненный стакан с отколотой горловиной, бутылка водки и открытая банка шпрот. Романтика.

— Толик, иди спать. — устало отвечаю и пытаюсь пройти. Но он загораживает мне путь, упираясь рукой в противоположную часть стены.

— Со мной пойдешь, лягу. — отвечает, ухмыляясь сгнившими зубами.

— Ах ты, охламон, опять к девчонке пристаешь, — Толику прилетает по спине веником. Баба Шура во всеоружии.

— Вот, карга, не спится тебе, — ворчит он и пошатываясь возвращается в комнату, хлопнув дверью.

Тут же срываюсь с места, боясь, что Кирюша проснулся он шума. Приоткрываю дверь, спит.

— Спасибо, баб Шур. — произношу тихо.

— Мужика тебе надо, Ульянка, чтобы забрал тебя и мальца твоего из этого места. Я-то не вечная, да и сердечко что-то шалит в последнее время. А если не успею? Он же не в себе, вдруг сделает чего, а? — она уже общается сама с собой, а я слышу все это не в первый раз. — Вот и я говорю, молодая ты еще, а все одна да одна. Нельзя ж так. Посмотри на меня, кому я нужна? Помру никто и не вспомнит, что жила- была такая Александра Егоровна. — сетует она и уходит в свою комнату.

А я? Стою рядом со своей дверью и понимаю, что закончу, как и она. Сын рано или поздно женится, создаст свою семью, не до меня ему будет. А мужчины… Настоящих мужчин в наше время очень мало. Да и кому я нужна с «довеском». С этими печальными мыслями, аккуратно укладываюсь рядом с Кирюшкой и засыпаю.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Просыпаюсь от звука блюющего человека. Значит Толик проснулся. Вздыхаю, смотрю на часы. Пять двадцать три. Семь минут не дал доспать, гад!

Встаю, накидываю теплый махровый халат и иду в ванную. Толик в туалете, а значит это надолго. Закрывшись на все щеколды, быстро принимаю душ, чищу зубы и бегу в свою комнату. Кирюша уже проснулся, будильник не отключила, блин! Сидит на кровати, щечки розовенькие ото сна. Трет глазки.

— Мамочка, сегодня же суббота, садик не работает. — охрипшим после сна голосом говорит малыш.

— Я знаю, родной, но работу мамы никто не отменял. Я отведу тебя к тете Оле, поиграешь с Тимкой. Хорошо?

— Он даст мне свою машинку? — с надеждой спрашивает Кирилл. А у меня сжимается сердце, на пятилетие я обещала ему машину, но у меня не хватило денег, а лезть в закрома, чтобы остаться без еды не стала, купила ему новые штанишки, а то из старых он вырос. Вот такие вот подарки.

— Я с ним поговорю, — пытаюсь улыбаться. — Пойдем умываться. — тяну его за руку.

— Я писить хочу, а там дядя Толя.

— Давай, по нашему плану, — подмигиваю малышу, и он хохочет.

Закончив все водные процедуры, завтракаем овсянкой, одеваемся. Отмечаю, что кроссовки у Кирюши скоро порвутся. А на новые денег нет. Осталось впритык до зарплаты. Ладно, может на пару дней хватит, а там сэкономлю на чем-нибудь. Например, на себе… Вздыхаю, скоро осень, а у меня даже сапог нет.

До Оли, моей единственной подруги еще с детдома, доходим за 15 минут. Лето в этом году очень теплое, так что можно сэкономить на транспорте. Хотя Кириллу очень нравится кататься на трамвае.

— О, Уль, привет! Проходите, Тимка еще спит. Олег на рыбалку укатил. Чайку? — спрашивает зевая. Еще бы время только семь двадцать.

— Привет, Оль! Прости, надо бежать, если опоздаю опять выговор получу. — тараторю быстро, помогая Кириллу снять кроссы. Точно нужны новые, скоро пальцы вылезут.

— Вообще-то тогда у тебя ребенка в больницу увезли. Ну и мегера ваша начальница. — злится Олька. Моя боевая подруга всегда меня защищала. Еще в детдоме, когда меня как новенькую «посвящали» она дралась с мальчишками, с тех пор мы неразлучны. Она знает обо мне все, да и дети у нас растут вместе. Её Тимофей чуть младше Кирилла. Повезло ей, её Олег как раз из того процента настоящих мужчин.

— Ладно, я побежала. — говорю, поднимаясь и целуя Кирюшу в макушку.

— Подожди, — говорит Оля и мы вместе выходим в подъезд. — У Олега день рождение сегодня.

— Бли-и-ин, я совсем забыла. — делаю жест «рука лицо».

— Не суть, — улыбается Оля. — В общем вечером, на дачу едем.

— Ой, а во сколько? Я же до шести. — округляю глаза. Как я заберу Кирилла, если они уедут за город. Денег на такси точно нет.