Вдруг меж стволов впереди замелькали вооруженные фигуры, которые, яростно вопя, бросились прямо на Бегущих за Ветром. Некоторые из них бросились врассыпную, кто-то упал на колени, взывая к богам, другие и вовсе от неожиданности замерли словно статуи, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой от испуга, и лишь Нооко сохранил ледяное спокойствие.

Одним движением он снял с плеча лук, натянул тетиву и отправил стрелу, что до того держал в руке, в полет. Один из головорезов упал замертво, пораженный в незащищенную шею. Негодяи тут же открыли ответный огонь, загрохотали мушкеты и пистолеты, но Нооко, казалось, не брали даже пули.

Три стрелы одна за другой засвистели в воздухе. Три мерзавца упали лицами в снег, пораженные меткими выстрелами храброго охотника. Четвертый снаряд уже летел прямо меж глаз Эру, когда он отшатнулся в сторону — и зазубренный наконечник лишь чиркнул по его щеке, оставив алую царапину. Не мешкая, он вскинул пистолет — и Нооко медленно осел на землю с дырой в груди.

Узнав одного из негодяев, Керо невольно сжал кулаки от злости. Так он и думал — то были Эру и его люди! А ведь отец когда-то считал его другом!.. Вынув из ножен на поясе костяной нож, Керо стиснул зубы и решил во что бы то ни стало пронзить мерзавцу его черное сердце. Или умереть как настоящий воин, попытавшись то сделать.

Однако не успел Керо сделать и шага, как кто-то резко дернул его за плечо, чуть не сбив с ног, и развернул к себе. Как это не удивительно, бледное лицо его матери было совершенно спокойным, и только чуть дрожавший голос выдавал ее истинные чувства:

— Беги. Беги и не оглядывайся. Ты меня понял?

— Но мама, как же ты и…

— Беги!

Мать с силой оттолкнула от себя Керо и он побежал.

Он бежал, слыша за спиной крики налетчиков, пустившихся за ним в погоню.

Он бежал, когда откуда-то издали донесся чей-то вопль, столь пронзительный, что сердце его невольно сжалось.

Он бежал, когда вокруг наступила звенящая тишина, нарушаемая только скрипом снега под его сапогами, да собственным тяжелым дыханием.

Он бежал, когда солнце перевалило за полдень и начало крениться к горизонту, а потом и вовсе скрылось за верхушками деревьев, погрузив мир вокруг во мрак.

Он бежал, пока под ноги ему не попался какой-то камень, заставивший его рухнуть коленями в снег, прикусить язык и почувствовать во рту привкус собственной крови.

И лишь тогда Керо понял, что больше не может бежать.

Икры его сводило судорогой, одежда вымокла потом насквозь, бежавшие же из глаз слезы застыли на лице прозрачными ручьями.

Все еще стоя на четвереньках, Керо пытался отдышаться, старясь не думать о том, что те подонки сделали с его отцом, матерью, братом и другими соплеменниками, когда услышал тихий рык.

Керо медленно поднял голову и увидел перед собой два пылающих зеленых глаза.

***

— Один сопляк удрал! — крикнул Асо, тыча пальцем в сторону мелкой фигурки, что стремительно неслась вглубь леса.

— Так чего ты глаза лупишь?! Догони и вертай его к остальным! — рявкнул Эру.

Асо, молчав кивнув, бросился в погоню за пареньком вместе с двумя приятелями. Эру же оглядел сгрудившись в одну кучу испуганных баб, старух и детей. Вот только одна бабенка глядела на него совсем по-другому — с холодной ненавистью во взгляде и презрением на тонком худом лице. Норовистая кобылка, сразу видно — с характером. Эру такие нравились и он бы возможно уделил сучке чуть больше времени, если б оно у него было. Однако совсем скоро явится тот закованный во все черное ублюдок и чем он точно не славится, так это терпением.

Эру отдал короткий приказ и Наблюдающие во Тьме повели Бегущих за Ветром обратно в деревню, бой в которой закончился, так толком и не начавшись. Все же пробить панцирь или кольчугу куда сложнее, чем кожу, особенно простым копьем или ножом, да и пистолеты с ружьями бьют куда эффективнее простых стрел. Поэтому в схватке Наблюдающие потеряли буквально пару человек, да еще несколько отделались легкими ранами. Из воинов же Бегущих перебиты оказались две трети, оставшихся же обезоружили и поставили на колени. В том числе и старого знакомого Эру.

— Поганый трусливый пес! — чуть ли не прорычал Аку, чье лицо распухло и расцвело синяками. — Это твоя благодарность за то, что я однажды спас твою жалкую шкуру?!

— С тех пор стаяло столько снегов, что и думать страшно, — усмехнулся Эру. — Времена меняются, и нужно уметь меняться вместе с ними. Или же уйти в прошлое. Ты самолично обрек себя и своих людей на смерть, старый друг, ответив мне отказом.

— Не смей называть меня другом, Эру-Сероко, — Аку выплюнул на снег перед собой сгусток крови вместе с осколком зуба. — На твоем месте я бы постеснялся ставить рядом со своим именем имя отца, так как знай он, какая мразь из тебя вырастет — придушил бы тебе еще младенцем в колыбели.

— Может мне подрезать его поганый язык? — протянул один из Наблюдающих, поигрывая кинжалом. — Он будет неплохо смотреться на моем седле.

— Нет, — спустя несколько мгновений раздумий покачал головой Эру, хотя предложение было весьма заманчивым. — Хозяин не любит, когда просто так портят хороших рабов.

— Хозяин? — усмехнулся Аку. — Так Наблюдающие во Тьме действительно стали ручными шавками повелителя демонов? Что ж, поздравляю. Надеюсь, он бросает вам вкусные кости и позволяет лизать себе ноги.

— Довольно болтовни, — отрезал Эру. — Закуйте их в цепи и…

— Я еще не закончил, Эру-Сероко, старый «друг», — Аку повысил голос, в котором зазвучали стальные нотки. — Я использую свое право вызвать тебя на поединок чести, здесь и сейчас. Если я проиграю — ты волен делать с Бегущими за Ветром то, что велит тебе твой «хозяин». Однако если я одержу вверх — Наблюдающие во Тьме дадут нам уйти с миром.

Вокруг прошелся взволнованный гул. Поединок чести был одной из старейших традиций севера. Если вождь какого-то клана не хотел понапрасну рисковать жизнями сородичей, он мог вызвать предводителя другого племени на бой один на один. Как правило, то происходило, когда превосходство врага было очевидно и предстоящая схватка скорее превратилась бы в бойню. Уклоняться от вызова не возбранялось, но среди практически всех северян отказаться от поединка чести было сродни признать себя трусом.

Эру коротко ухмыльнулся. Он не был глупцом и прекрасно понимал, что Аку, пускай и будучи старше «старого приятеля» почти на полтора десятка лет, с легкостью одержал бы победу. Однако сейчас вождь Бегущих за Ветром вряд ли представлял собой угрозу. Однако не успел Эру вымолвить и слово, как послышались тяжелые шаги — и Наблюдающие во Тьме с почтением расступились перед огромной фигурой Громостопа, при виде которой даже у Эру по спине пробежали мурашки. Что уж говорить о Бегущих за Ветром, которые, завидев оживший кошмар севера, просто замерли, боясь пошевелиться. Что уж говорить — даже Аку испустил изумленный вздох, явно не веря своим глазам.

Громостоп внимательно оглядел Аку, а после подобрал с земли лежавший неподалеку меч, бросил его стоявшему на коленях вождю Бегущих, сделал несколько шагов назад и положил ладонь на рукоять огромного оно[1], висевшего на поясе; подобным оружием легко можно было перерубить пополам молодое дерево, что уж говорить про человека.

Эру предпочел бы наказать наглеца своими собственными руками, но спорить с Громостопом он не посмел, и вряд ли кто из Наблюдающих посмел бы обвинить своего вожака в трусости. Всадник в одиночку мог перебить всех собравшихся здесь легко, словно те были юнцами, что только-только научились держать оружие. Думается, понимал это и сам Аку, так как он не сразу поднялся на ноги и поднял клинок. Эру не мог не отдать бывшему другу должное — держался он достойно, и пускай руки его чуть дрожали, но вот на изувеченном лице читалась решимость драться до последней капли крови. Подобное рвение можно было назвать как угодно — глупая храбрость или храбрая глупость, но Аку никогда не был трусом.