Да и прочим воинам не терпелось отомстить. Тем более, что жажду крови их подогревала обещанная награда, так что все вместе они покинули спаленную деревню и отправились выслеживать дикарей. Минул полдень, небо закрыли серые тучи, ветер стал куда злее, шепча что-то на своем языке, а на землю опустился туман, когда следы вдруг оборвались, словно их и не было. Странное дело. Кума и еще несколько следопытов осмотрели все вокруг — но напавшие точно испарились или обернулись птицами и улетели прочь.
— Говорил же — черное колдовство, — скривился тот самый воин, что предлагал сжечь трупы селян. — Ой не к добру все это, не к добру, помяните мое слово…
— Заткнись, Мэдоко, иначе поминать уже тебя придется, — грубо оборвал его Окамото; мужчина мигом прекратил причитать и закрыл рот, клацнув зубами. — Разделимся. Но далеко не разбредаться — заплутать в таком мареве раз плюнуть. Если вдруг что — кричите, да так, словно вас волк за задницу укусил.
Окамото в компании Кенджи, Кумы и еще нескольких воинов продолжили двигаться на запад, остальные же, включая Белого Лиса и Ясу, двинулись на север. Кенджи же тем временем размышлял, мог ли учинить ту жуткую бойню Жнец. С одной стороны — подобная жестокость вполне в его стиле. С другой — вряд ли бы он стал терять время только ради того, чтобы перебить кучу незнакомых людей. Последний наследник Дома Шипов, конечно же, не раздумывая лишит жизни любого, кто встанет у него на пути, однако движет им скорее ледяная расчетливость, нежели бушующая ярость. Хотя… Кто знает — вдруг это был какой-нибудь очередной мерзкий ритуал.
Спустя какое-то время Кума громко шикнул и поднял ладонь. Кенджи прислушался — однако не услышал ничего, кроме отдаленных птичьих выкриков. Но все же не доверять опытному следопыту причин не было. Чуть выждав, с напряжением вслушиваясь в тишину, Кума спешился, привязал коня за поводья к ближайшему дереву и снял с плеча лук.
— Дальше кто-то есть, — еле слышно произнес он. — Лучше идти пешком, чтобы случайно себя не выдать.
Все прочие последовали примеру Кумы и вскоре крались следом за ним, внимательно озираясь по сторонам. Наконец впереди действительно послышались чьи-то голоса, громкая ругань и хриплый смех. Подойдя поближе, Кенджи спрятался за толстым деревом и осторожно выглянул из-за ствола: пред глазами его предстала большая вытоптанная поляна, находящаяся пред входом в пещеру. На площадке было с десяток людей и, судя по доносящимся изнутри грота голосам, еще трое-четверо скрывались внутри.
Видимо, то и были печально знаменитые Саблезубые. Спины и плечи их покрывали шкуры, торсы защищали доспехи из кожи и кости, оные же торчали в носах, ушах и губах словно украшения — Кенджи искренне понадеялся, что варвары используют не человечьи останки, а звериные, но учитывая рассказы его спутников, не мог быть в том уверен — ноги же были одеты плотные штаны, засученные в высокие сапоги, обитые мехом. Вооружены дикари были кто как: некоторые могли похвастаться лишь копьями и небольшими круглыми щитами, кривыми кинжалами или же дубинками с осколками камней, другие же щеголяли пистолетами и мушкетами.
Похоже, не так давно между Саблезубами разгорелась свара. Один из них, склонившись над покойным соплеменником с проломленным черепом, безрезультатно пытался вырезать у почившего зубы костяным ножом, пока другие с интересом наблюдали за развернувшейся пред их глазами картиной. Один из варваров, сидевший на плоском валуне и покусывающий собственные ногти, что-то произнес на незнакомом Кенджи языке. Остальные рассмеялись. Другой дикарь — верзила со шрамом через все лицо, что делил его почти пополам — усмехнулся и тоже заговорил.
— О чем они там трындят? — свистящим шепотом произнес один из воинов подле Кенджи, обращаясь к Куме.
— Первый сказал, что зубы убитого столь же упрямы, как и их хозяин, — тихо ответил он. — Второй заявил, что совсем скоро у них будет столько костей, что они смогут соорудить из них настоящую крепость. Кости врагов для Саблезубых — что-то вроде мерила гордости. Чем больше их добыл воин, тем более он уважаем среди других. Высшей доблестью считается добыть череп вожака вражеского племени или шамана.
— Больные ублюдки, — сквозь зубы процедил Окамото и покрепче перехватил рукоять топора. — Послушай, южанин, тебе рисковать шеей вовсе не обязательно. Все же одно дело — пьяная драка на празднике, и совсем другое — настоящая битва.
— Не вижу особой разницы, — хмыкнул Кенджи, собирая воедино всю свою Волю. После тренировок с Рю для концентрации Кенджи больше не требовалось уходить в себя и он делал это почти что неосознанно. — Да и второе для меня куда привычней. Быть может, прежде чем напасть, подадим сигнал остальным? Кто знает, сколько еще дикарей ходят поблизости. Они вполне могут ударить нам в спину.
Окамото заметно призадумался. Вот только ответить он так и не успел, так как решение было принято за него. Где-то в отдалении раздался громкий вопль, а следом грохнул выстрел. Варвары вскочили на ноги, похватав оружие, и все как один в безмолвном вопросе уставились на здоровяка со шрамом, который, похоже, был среди них за главного. Он что-то коротко бросил и развернулся было в сторону шума, для того, чтобы помочь соплеменникам, вступившим в бой со второй половиной отряда Окамото, когда тот взревел раненым медведем:
— Режь!
Его воинам не пришлось повторять дважды и через несколько мгновений воздух над поляной наполнил лязг стали и воинственные вопли. Кума оказался не только умелым следопытом, но и отличным лучником. Еще до того, как его соратники вступили в схватку с дикарями, он успел пустить в полет три стрелы, каждая из которых отправила на тот свет одного варвара с пистолетом или ружьем. Грамотный выбор целей. Однако оставшиеся на ногах Саблезубые все же успели выстрелить. Завоняло дымом, несколько воинов замертво рухнули лицами в снег. Побросав ставшими бесполезными железяками оружие, дикари выхватили длинные костяные ножи и завязалась яростная рукопашная.
Пускай снаряжение Саблезубых было не ровня мечам и доспехам воинов Окамото, выполненным из отменной стали, однако варвары компенсировали это поистине звериным напором и полным безразличием к увечьям и ранам. Казалось, Саблезубые плевать хотели на собственные жизни и волновало их только одно: пред кончиной забрать с собой хотя бы одного Волка. Но вот верзила со шрамом действовал куда более осторожно, держась за спинами своих людей и явно не стремясь встретиться с праотцами.
Кенджи сразу же ринулся прямо на него, справедливо полагая, что с кончиной вожака пыл прочих дикарей заметно поутихнет. Вот только вылетевшая из пещеры ярко-зеленая стрела, пролетевшая буквально в ногте от его головы, смешала все планы. Кенджи спасла только отточенная реакция. Он кувырком ушел в сторону, попавшее же в сухое дерево заклинание начало с шипением разъедать кору. Проклятье! Похоже, дикари не видели в Разложении ничего дурного и с удовольствием практиковали запретную на юге школу.
Следующее заклятье попало в одного из Волков. Колдовская плеть сумела лишь пробить дыру в панцире и слегка задеть кожу — похоже, заклинатель в пещере прятался не слишком умелый — но зато следующее заклинание сбило Волка с ног и его тут же добил один из варваров, вонзив копье в горло. Вот только насладиться победой он так и не успел. Меч Кенджи срубил дикаря как молодое деревце. Не успел он рухнуть на землю, как Кенджи, отбив буйные, но довольно бестолковые удары двух других Саблезубых, кончиком клинка вскрыл одному из них шею, из которой хлынул алый поток, а другому вонзил меч в самое сердце.
Вытащив клинок и пинком отшвырнув варвара от себя, Кенджи хотел было нырнуть в пещеру, дабы покончить с колдуном — или колдунами?.. — когда его опередил Кума. Бросившись вперед, он упал на одно колено прямо перед входом в грот и с молниеносной скоростью принялся посылать вовнутрь стрелу за стрелой. Судя по воплям, прятаться дикарям было негде, и через пару мгновений крики стихли.
Краем глаза заметив дикаря, который уже замахнулся метательным топориком, чтобы поразить незащищенную спину Окамото, занятого схваткой с другим варваром, Кенджи воссоздал за спиной врага теневого двойника. Фантом подсечкой уронил Саблезубого на землю и довершил дело ударом ноги прямо в лицо. После Кенджи материализовал еще несколько теней послабее, которые хоть и не могли причинить противнику вред, но зато вносили сумятицу в его ряды. Дикари заметно растерялись. Воины же Окамото, завидев нежданное подкрепление, принялись сражаться с удвоенным рвением.
