— Я не могу принять такое решение, — ответил Ковьелло. — Это должны обсудить советы, и северный, и южный, и дать ответ.

— Вы ничем не рискуете, — сказал Скрипач. — Хорошо, мы подождем решения советов, разумеется. Но, повторю, для вас никакого риска нет. Кстати, у меня есть ещё один вопрос, который нас не касается.

— Какой? — спросил Ковьелло.

— Относительно судьбы Генри. Парень не в лучшем состоянии, ему надо восстанавливаться, а не сидеть в Лимене, снова и снова переживая то, что он увидел, — ответил Скрипач. — Когда его планируется выпустить, вы не знаете?

— Вы ещё не поняли? — Ковьелло нахмурился. — Никогда. Он был в контакте с тем, что похоронено в слепой зоне. В прямом контакте. В том числе и в доме.

— Дом был разрушен по той же причине? — спросил Ит.

Ковьелло кивнул.

— Да, — ответил он. — Изолированы не просто болтуны. Изолированы все те, кто контактировал с… этим.

— Ева Зенек тоже? — прищурился Скрипач.

— Разумеется, — хмыкнул Ковьелло. — Только не здесь. Ей предложили очень хорошую работу в одном очень хорошо закрытом мире. В котором она по сей день и живёт. Правда, она там кое-что нарушила, и лишилась права на перемещение, но это уже совсем другая история.

— Вот даже как, — покачал головой Скрипач. — Не сумели достать на Окисте, достали в другом месте?

— Пришлось, — ответил Ковьелло. — Не думайте, что мне это всё доставляет удовольствие.

— А вот вы сейчас общаетесь с нами, — вкрадчиво начал Скрипач. — Общаетесь, и вроде бы не боитесь. И совет с нами общался, и тоже…

— Я в защите. В полной, — ответил Ковьелло. — Так что могу не бояться.

— Значит, Официальная служба в курсе, — медленно произнес Ит. — Если не обо всём, то о многом. Иначе где бы взяли защиту такого класса.

— Да, в курсе, — помедлив, ответил Ковьелло. — И наше решение относительно вас они одобрили.

— Перестраховщики, — кивнул Скрипач. — Впрочем, их можно понять. Будь я на их месте, возможно, поступил бы так же.

— Ковьелло, передайте наши просьбы советам, — попросил Ит. — И скажите, что мы готовы оказать любое содействие, если это потребуется.

— Я передам. Но на быстрый ответ не рассчитываете, — предупредил Ковьелло. — В свете того, что происходит со Скивет, решения принимаются не им, всё делается в ручном режиме. Это отнимает время.

— Понимаем, — кивнул Ит. — Эти слепые зоны… их ведь много?

— Несколько тысяч, — ответил Ковьелло. — По всей планете. Некоторые огромные, как та, что рядом с Саприи, некоторые крошечные, метров по сто-двести в диаметре. Здесь они тоже есть. Смешно — туристам даже нравится. Можно заниматься непотребством без надзора. Эти наивные люди не осознают, что Скивет после их возвращения всё снимает из их же памяти. Глупо.

— Да, умного в этом мало, — согласился Ит. — Но если нравится, то почему бы нет. А вы не боитесь, что они могут что-то притащить из таких зон?

— Сперва боялись. Но ни одного прецедента не было. Мы отслеживаем всех, кто увлекается подобным туризмом, и за сотню с лишним лет с побывавшими в подобных местах не случилось ровным счетом ничего. Обследования тоже ничего не показали, — в голосе Ковьелло, правда, особой уверенности не было. — Собственно, Скивет проанализировал данные, и выдал заключение…

— Ковьелло, это даже не смешно, — сказал Ит, и покачал головой. — Давайте я поправлю вас, хорошо? Логическое построение в этой ситуации выглядит несколько иначе. Вы каким-то образом связываете это происшествие с нашей семьей, и считаете, что в отсутствии семьи опасности нет. Верно?

— Каким-то образом? — Ковьелло усмехнулся. — Эта тварь целенаправленно шла в дом. В тот дом, который вы считаете своим. Вам этого мало?

— Вдруг она ошиблась, эта тварь? — поинтересовался Скрипач. — Промахнулась, и попала не туда.

— Это чушь, — Ковьелло поморщился. — Давайте заканчивать с этой темой. Да, оба совета считают именно так, как я сказал. На счёт вашей просьбы — я передам информацию, но ответ будет не сразу. Собственно, это всё, думаю.

— Вероятно, да, — кивнул Ит. — Последний вопрос. Когда был демонтирован дом? И что стало с вещами, которые в нём находились?

— Дом был демонтирован после высылки семьи, — ответил Ковьелло. — Вещи и элементы дома были уничтожены. Нет, не в пожаре, как вы подумали. Сперва был очищен лес, если точнее, выжжен, и только после этого пришла гильдия строителей, которая осуществляла демонтаж.

— Мы так и подумали, — кивнул Ит. — Жаль.

— Что именно вам жаль? — не понял Ковьелло.

— Картины, — Ит с горечью посмотрел на Ковьелло. — Там были картины, которые я очень любил. И книги. Настоящие книги, бумажные. Память.

— Часть вещей семья забрала с собой, — пожал плечами Ковьелло. — Ну, насколько я знаю. Может быть, книги и картины уцелели.

— Ясно, — кивнул Ит. — Что ж, спасибо за ответы. Мы будем ждать решение. Больше нам всё равно ничего не остается.

— Надо будет завтра навестить Генри, — предложил Скрипач после того, как машина, на которой Клавис увёз Ковьелло, скрылась за деревьями. — Отвезем ему чего-нибудь из свежего, и немножко расспросим о том, о сём.

— Можно, — согласился Ит. — Только спиртное мы ему отдадим после разговора, а не вместо него.

— О, да, — Скрипач невесело усмехнулся. — И о том, что сказал Ковьелло, мы ему, конечно, не расскажем. Самое поганое дело — отнимать у кого-то надежду. Он ведь верит, что сумеет отсюда выбраться.

— Может, и выберется. С нашей помощью, — Скрипач задумался. — Итище, как думаешь, что они там похоронили, в этом каменном саду?

— Таисси? Скорее всего, кремировали это всё, и захоронили прах, — предположил Ит. — По крайней мере, я на это надеюсь. Но надежда, как ты понимаешь, призрачная.

— А я думаю, что там вообще ничего нет, — уверенно сказал Скрипач. — Пустой гроб они похоронили. А куда девалось то, что осталось от твари… официалка могла забрать.

— Рыжий, ну хватит, — попросил Ит. — Разумеется, останки изъяла официальная, кто же ещё. Может быть, они сумели сохранить образцы, но… ты же знаешь, что такое официалка.

— В том и дело, что знаю, — Скрипач встал, потянулся, зевнул. — Чёртова Бао, опять я из-за неё не выспался. Что за манера — будить людей в четыре часа утра?

— Киса хочет жрать, — ухмыльнулся Ит. — И сообщает об этом во всеуслышание. Вообще, это кошачий канон. Коты, которые у нас раньше были, делали примерно то же самое.

— Кроме Фишки, — возразил Скрипач. — Фиша всегда терпела, и никого не трогала. Уникальная была кошка. Столько лет прошло, а я до сих пор по ней скучаю.

— Я тоже, — кивнул Ит. — Давай не будем сейчас, рыжий. Я ведь даже проводить её не сумел, в Питере был, когда её не стало, ты же помнишь.

— Помню, — Скрипач помрачнел. — Действительно, не надо. Так, что мы сейчас хотели делать?

— «Азбукой» надо позаниматься, — решительно сказал Ит. — Мы на десятой главе, так что работы непочатый край.

— И то верно, — согласился Скрипач. — В дом пойдем, или на улице посидим?

— На улице, конечно. Такая погода хорошая, чего там, в доме, сейчас делать?

Восстановление текста продвигалось медленнее, чем хотелось бы, и причина для низкой скорости оказалась неожиданной и для Ита, и для Скрипача. Почему-то куски текста упорно не желали собираться в единое целое, они выпадали, путались, перескакивали с места на место. Ит, когда впервые поймал себя на том, что помнит «Азбуку» неверно, удивился, но вскоре обнаружил, что у Скрипача получается ровно то же самое. С двумя главами из самого начала они в результате провозились четыре дня, причем Ит сказал, что нужно будет потом перепроверить, может быть, удастся вспомнить что-то ещё.

— Склероз у нас, что ли? — вопрошал возмущенно Скрипач, когда они в очередной раз поймали очередной пробел. — Ну и дела. Мне казалось, что я всё хорошо помню, и на тебе.

— Она словно сопротивляется, «Азбука», — заметил тогда Ит. — Вот, например, момент с геранью я помню. У меня даже в пояснениях было, что в первой итерации Аполлинария роняет герань внутрь кухни, а во второй, окончательной, герань падает на улицу. А фрагмент разговора про влияющие силы, когда Аполлинария беседует с котом, я напрочь забыл. Помнишь? Когда она говорит, что сил не две, а три.