Пробочка Пробочка над крепким йодом! Как ты скоро перетлела! Так вот и душа незримо Жжет и разъедает тело. 17 сентября 1921, Бельское Устье «Перешагни, перескочи…»
Перешагни, перескочи, Перелети, пере- что хочешь — Но вырвись: камнем из пращи, Звездой, сорвавшейся в ночи… Сам затерял – теперь ищи… Бог знает, что себе бормочешь, Ища пенсне или ключи. Весна 1921, 11 января 1922 Петр Потемкин (1886–1926) Переход 2 Тропинка тоненькой веревкой Мостится с кручи в глубину. Одна ошибка – шаг неловкий, — И приведет она ко дну. Но в ней спасенье. Иди же. Ну! Ты впереди с ребенком нашим, Я позади, как вьючный мул. От горьких чаш все к горшим чашам Нас в эту бездну окунул Контрабандистский караул. Ты помнишь вишенье и камни, И зыбкий мостик чрез ручей? Сказала все твоя рука мне В тот миг кончавшихся страстей, Где человек уже ничей. Еще усилие – и берег, Еще последний вздох – и лед! И сердце верит и не верит, И ждет, и уж давно не ждет… А вдруг она с ним не дойдет? И страшно тем, что нету страха — Все ужасом в душе сожгло. Пусть вместо лодки будет плаха, На ней топор, а не весло — Ах, только бы перегребло! И вот он, Днестр, закрытый в кручи, Как ход огромного крота, И первый лед, сырой, тягучий, И ветра из-за каждого куста Всешелестящие уста. И лодки нет! И нет надежды, И я один! И ты одна! Но тихо открывает вежды Ребенок, вспрянувший от сна… Нет, мы перебежим, жена! 4 Шуршит ледок, А сердце бьется… А вдруг челнок Перевернется. И берег нем, А сердце бьется… Не лучше ль тем, Кто остается? Ну, не смешно ль, Как сердце бьется… Утихла боль, Тоска уймется. Родная Русь, Как сердце бьется… Когда вернусь И все вернется? 1920 Эйфелева башня Красит кисточка моя Эйфелеву башню. Вспомнил что-то нынче я Родимую пашню. Золотится в поле рожь, Мух не оберешься. И костей не соберешь, Если оборвешься. А за пашней синий лес, А за лесом речка. Возле Бога у небес Крутится дощечка. На дощечке я сижу, Кисточкой играюсь. Эх, кому я расскажу И кому признаюсь. 1926 Яр Не помню названья – уплыло, Не помню я весь формуляр. Да разве в названии сила? Пускай называется: «Яр». Ценитель развесистой клюквы, Веселый парижский маляр, Две странные русские буквы На вывеске выписал: «Яр». И может быть, думал, что это Фамилия древних бояр, Царивших когда-то и где-то, — Две буквы, два символа: «Яр». Окончил и слез со стремянки, И с песней отправился в бар… И тотчас досужие янки Пришли и увидели: «Яр». И в новой пунцовой черкеске Боярский потомок, швейцар, В дверях отстранил занавески, Чтоб янки вошли в этот «Яр». И янки вошли и сидели, И пили под звуки гитар, И ярко горели и рдели Две буквы на вывеске: «Яр». Их грабили много и долго, Но князь открывал им «Вайт-Стар», Но пела княгиня им «Волгу», И мил показался им «Яр». Приятно все вспомнить сначала, В каком-нибудь там слиппинг-кар, Как дама о муже рыдала Расстрелянном там, в этом «Яр». Как, в рот запихавши кинжалы, Как гончая, худ и поджар, Какой-то забавнейший малый Плясал в этом бешеном «Яр». 1926 Игорь Северянин
(1887–1941) Классические розы В те времена, когда роились грезы В сердцах людей, прозрачны и ясны, Как хороши, как свежи были розы Моей любви, и славы, и весны! Прошли лета, и всюду льются слезы… Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране… Как хороши, как свежи ныне розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут – уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп… Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб! 1925 |
