Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Чёрный СашаПотемкин Петр Петрович
Адамович Георгий Викторович
Горянский Валентин Иванович
Савин Иван Иванович
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Одоевцева Ирина Владимировна
Бунин Иван Алексеевич
Блох Раиса Ноевна
Штейгер Анатолий Сергеевич
Северянин Игорь Васильевич
Туроверов Николай Николаевич
Иванов Георгий Владимирович
Перфильев Александр Михайлович
Смоленский Владимир Алексеевич
Смирнова Оксана
Кроткова Христина Павловна
Алексеева Лидия
Агнивцев Николай
Оцуп Николай Авдеевич
Ходасевич Владислав Фелицианович
Поплавский Борис Юлианович
Иванов Вячеслав Иванович
Несмелов Арсений Иванович
Кнорринг Ирина Николаевна
Голохвастов Георгий Владимирович
Булич Вера Сергеевна
Сумбатов Василий Александрович
Бердяева Лидия Юдифовна
>
Последний дар утраченного рая. Поэты русской эмиграции 1920–1940-х годов > Стр.11
Содержание  
A
A

Раиса Блох

(1899–1943)

«Принесла случайная молва…»

Принесла случайная молва
Милые ненужные слова:
Летний сад, Фонтанка и Нева.
Вы, слова залетные, куда?
Здесь шумят чужие города
И чужая плещется вода.
Вас не взять, не спрятать, не прогнать.
Надо жить – не надо вспоминать.
Чтобы больно не было опять.
Не идти ведь по снегу к реке,
Пряча щеки в пензенском платке,
Рукавица в маминой руке.
Это было, было и прошло.
Что прошло, то вьюгой замело.
Оттого так пусто и светло[4].
1939

Владимир Смоленский

(1901–1961)

Стансы

 Закрой глаза, в виденье сонном
 Восстанет твой погибший дом —
Четыре белые колонны
 Над розами и над прудом.
И ласточек крыла косые
В небесный ударяют щит,
А за балконом вся Россия,
Как ямб торжественный, звучит.
Давно был этот дом построен,
Давно уже разрушен он,
Но, как всегда, высок и строен,
Отец выходит на балкон.
И, зоркие глаза прищуря,
Без страха смотрит с высоты,
Как проступают там, в лазури,
Судьбы ужасные черты.
И чтоб ему прибавить силы,
И чтоб его поцеловать,
Из залы или из могилы
Выходит, улыбаясь, мать.
И вот стоят навеки вместе
Они среди своих полей,
И, как жених своей невесте,
Отец целует руку ей.
А рядом мальчик черноглазый
Прислушивается, к чему —
Не знает сам, и роза в вазе
Бессмертной кажется ему.
<1946?>

Стихи о Соловках

Они живут – нет, умирают – там,
Где льды, и льды, и мгла плывет над льдами,
И смерть из мглы слетает к их сердцам
И кружит, кружит, кружит над сердцами.
Они молчат. Снег заметает след —
Но в мире нет ни боли, ни печали,
Отчаянья такого в мире нет,
Которого б они не знали.
Дрожа во мгле и стуже, день и ночь
Их сторожит безумие тупое,
И нет конца, и некому помочь,
И равнодушно небо ледяное.
Но для того избрал тебя Господь
И научил тебя смотреть и слушать,
Чтоб ты жалел терзаемую плоть,
Любил изнемогающие души.
Он для того тебя оставил жить
И наградил свободою и лирой,
Чтоб мог ты за молчащих говорить
О жалости – безжалостному миру.
<Не позднее 1938>

Борис Поплавский

(1903–1935)

«В холодных душах свет зари…»

Георгию Иванову

В холодных душах свет зари,
Пустые вечера.
А на бульварах газ горит,
Весна с садами говорит.
Был снег вчера.
Поет сирень за камнем стен,
Весна горит.
А вдалеке призыв сирен,
Там, пролетая сквозь сирень,
Автомобиль грустит.
Застава в розовом огне
Над теплою рекой.
Деревня вся еще во сне,
Сияет церковь на холме,
Подать рукой.
Душа, тебе навек блуждать
Средь вешних вьюг.
В пустом предместье утра ждать,
Где в розовом огне года
Плывут на юг.
Там соловей в саду поет,
 Клонит ко сну.
Душа, тебя весна зовет,
Смеясь, ступи на тонкий лед,
Пойди ко дну.
Сирени выпал легкий снег
 В прекрасный час.
Огромный ангел на холме,
 В холодном розовом огне
Устал, погас.
1928

«За стеною жизни ходит осень…»

За стеною жизни ходит осень
И поет с закрытыми глазами.
Посещают сад слепые осы,
Провалилось лето на экзамене.
Все проходит, улыбаясь мило,
Оставаться жить легко и страшно.
Осень в небо руки заломила
И поет на золоченой башне.
Размышляют трубы в час вечерний,
Возникают звезды, снятся годы,
А святой монах звонит к вечерне,
Медленно летят удары в горы.
Отдыхает жизнь в мирах осенних,
В синеве морей, небес в зените,
Спит она под теплой хвойной сенью
У подножья замков из гранита.
А над ними в золотой пустыне
Кажется бескраен синий путь.
Тихо реют листья золотые
К каменному ангелу на грудь.

«Я люблю, когда коченеет…»

Я люблю, когда коченеет
И разжаться готова рука,
И холодное небо бледнеет
За сутулой спиной игрока.
Вечер, вечер, как радостна вечность,
Немота проигравших сердец,
Потрясающая беспечность
Голосов, говорящих: конец.
Поразительной тленностью полны,
Розовеют святые тела,
Сквозь холодные, быстрые волны
Отвращенья, забвенья и зла.
Где они, эти лунные братья,
Что когда-то гуляли по ней?
Но над ними сомкнулись объятья
Золотых привидений и фей.
Улыбается тело тщедушно,
И на козырь надеется смерд.
Но уносит свой выигрыш – душу —
Передернуть сумевшая смерть.
вернуться

4

Это стихотворение А. Вертинский сделал песней, но изменил финал: «Это было, было и прошло. / Все прошло, и вьюгой замело. / Оттого так пусто и светло. / Вы, слова залетные, куда?! / Тут живут чужие господа / И чужая радость и беда. / И мы для них чужие навсегда!..»

11
{"b":"952778","o":1}