Но и расслабляться не мог — в свете нацарапанного червём появилась надежда — самое живучее и, подчас, разрушительное чувство человека. Впрочем, долго в безвестности он не оставался — залязгали створы бронедвери подвала, появилась полоса света… И радужный взмельк. Как понял Леонид уже позже, червь ударил своим алмазным хвостом в проём, откуда послышался грохот и недоумевающий мат.

— Да что с Колькой⁈

— Мёртв… Едрить, я не понял, что это было! Дар этого щенка⁈

— Они ментаты, у них весь Дар — в память… А тут доспехи разворотило!

Причём на фоне этих, хотя ГОРАЗДО более нецензурных разговоров, звуки отдалённого боя уверенно и быстро приближались. Так что голос за дверью, решительно прикрикнувший, не удивлял:

— Мне похер, что там. А вот этот графчик — там точно. Аппарат его не убивает, а достаться Синицыным живым — он не должен. У меня приказ, и я его выполню!

— А это вообще — Синицыны? — послышался голос, в котором слышалась зарождающаяся истерика.

— Мне — похер, — повторил уверенный голос.

И в щель закатилась… Плазменная граната повышенной мощности. Способная превратить в высокотемпературное пекло гораздо большее помещение, чем камера Синицына. У графа мелькнула мысль — «Это конец…»

Но мелькнула не только мысль. Радужный червь на запредельной скорости упал на гранату, оплёл её, и как пружина метнулся в дверную щель. А после по глазам Леонида ударил ярчайший свет. И, когда он промаргивался, послышались тяжёлые шаги, а после — громкий и… знакомый голос.

— Отличная работа, камнегрыз, — произнёс голос… графа Мехова!

— Мехов, это вы⁈ — сам понимая идиотизм вопроса, не мог не задать его Леонид.

— А вы, Синицын, несмотря на все свои достойные уважения усилия, ещё живы? — послышался полный иронии голос.

— Не издевайтесь, граф, — буркнул Синицын.

— Даже не думал, граф, — последовал ОЧЕНЬ издевательский ответ и стук шагов.

На пороге появился Мехов в уже знакомом доспехе. А на плече у него сидел, обвившись… червь, который, как думал Леонид, должен был спечься в прах. Забрало Мехова было открыто, выражение лица — саркастичное. А рука с лёгким стуком поглаживала червя по алмазной чешуе.

— У меня контракт с вашим родом, граф Синицын. Так что свои суицидальные потуги извольте оставить, пока вы под моей опекой. И чисто дружеский совет: оставьте их навсегда. Вокруг достаточно желающих вашей смерти, чтобы облегчать им жизнь.

— Я… — внутри Синицына забурлило возмущение, но…

Но он не был глупцом. И понимал, что оправдываться — глупо. Как и не слишком разумным были его некоторые поступки, приведшие к его же текущему положению. Так что он просто вздохнул и ответил:

— Приму ваш совет к сведению, граф.

Зона влияния корпорации «Гараж», склад-магазин Моше Либермана, Нижний город, Новгород

Геннадий Широков, потомственный дворянин, глава Торгового Дома «Широкая прибыль» ехал сейчас в бронированном лимузине. Подобная езда была совершенно нормальна и не вызывала вопросов: на чём ещё ездить барону, главе преуспевающего торгового дома?

Не говоря о том, что крепкий мужчина полвека от роду часто… возможно, слишком часто вёл дела лично. Его контрагенты недобро шептались, что подобное поведение более подобает барышнику, а никак не родовому аристократу. Впрочем, искренность их слов ставила под сомнения недополученная ими прибыль, которую они без зазрения совести имели с «подобающих» аристократов.

Так же не вызывала вопросов спутница Широкова: чуть полноватая, с внимательным взглядом женщина, лет тридцати на вид. Внешность её выдавала родство с Геннадием, а реальность соответствовала внешности: Светлана Широкова, дочь и объявленная преемница Геннадия.

Странность же была в том, что лимузин ехал не по Золотому Кольцу и даже не по производственному или спальному району Новгорода. Маршрут лимузина проходил по выщербленным улицам Нижнего города, где аристократу, казалось бы, совсем не место. Не говоря об аристократе без эскорта в виде тяжёлой бронетехники.

Впрочем, Геннадий, не обращая внимание на странности, вещал своей дочке про Нижний город. В глазах её мелькнул скепсис, никак не отражённый на внимательном лице. Да и, к слову сказать, рассказы Геннадия, что «Нижний — место удивительных возможностей, свободный от диктата корпораций и жадных чинуш» как минимум — вызывал вопросы.

Конечно, заработать можно было и в Нижнем — тут сомнений нет. Более того, нищий род Широковых был поднят с колен и процветал именно благодаря оборотистости Геннадия, работавшего в одно время в Нижнем городе. Вот только даже сам он, похоже, забывал, сколь много было везения в его делах, сколько риска, из-за которого Широкая прибыль давно не проворачивала дела в трущобах.

Впрочем, это свойственно людям в возрасте: помнить хорошее, забывая опасности и неприятности, которые были вполне возможны, но не случились.

— А сейчас, Светлана, мы навестим одного моего старого друга. И делового партнёра, — сообщил Геннадий с ностальгической улыбкой.

Тем временем лимузин притормозил перед развалинами дома, посреди которых возвышалась будка с дверью, вызывающая уважение одним видом: не каждый бункер мог похвастаться такой толщиной стен и золотистым отблеском алхимического металла дверей.

— Твой… бывший партнёр, отец — торговец краденым? — уточнила Светлана.

— Да… и нет. Он был представлен и отмечен самим Императором! Его Августейшее Величество наградило этого достойного человека из собственных рук!

— И он — тут? — на этот раз скепсис Светланы можно было бы резать ножом, если бы был специальный нож для нарезки скепсиса.

— Он — тут, — усмехнулся Геннадий, выходя из машины и поджидая дочь. — Жизнь — забавная штука, Светлана.

— Несомненно, отец.

Пара подошла к лязгнувшим, распахнувшись, дверям, а после отец и дочь стали спускаться по ступеням.

— Таки Гена, категорически рад тебя видеть! — ещё с лестницы раздался бодрый речитатив. — Сколько лет минуло, сколько зим! Совсем ты забыл старого Либермана, но я — нет. И приветствую тебя таки ещё раз, как и твою очаровательную спутницу, которую ты таки не представил! Но я всё равно рад её видеть, говорю, как на духу!

— Моя дочь, Светлана Широкова, наследница дела. А представить, Моше, я не успел, потому что ты не даёшь слово сказать! — со смехом ответил Геннадий и обнялся с пожилым мужчиной в слегка потёртом техническом комбинезоне.

— Вот и представил, очаровательная дама, говорю тебе со всей серьёзностью. Пить будешь, Гена?

— Пить? Буду, Моше! — ответил Геннадий.

Впрочем, опасения Светланы, об отце, пьющем сивуху или технический спирт в закутке — не оправдались. Закуток оказался прилично обставленной комнатой, а провизия и выпивка, привезённая роботами — вкусной и свежей. Пирожное, которое Светлана укусила не без опасения, не заставило бы покраснеть шеф-повара лучшего ресторана Новгорода.

А Геннадий и Моше пили, причём явно не напивались — цедили из бокалов отменный, судя по запаху, коньяк, вспоминая былое. Впрочем, заняло это не больше четверти часа, после чего Геннадий посерьёзнел:

— Очень рад тебя вновь увидеть, Моше. Но я к тебе по делу.

— Ой, таки что ты говоришь, Гена! По делу! Таки старый Либерман в жизни бы не догадался, увидев старого друга первый раз за пять лет!

— Ну полно, — даже несколько смутился барон. — Скажи, что ты можешь сказать про корпорацию «Гараж»?