— Я свое слово сказал. И у кого ум есть — так же поступят, — с этими словами Козьма разорвал связь, с настоящим облегчением, не слушая угрозы и оскорбления.

И тут же задумался: вертеться в негостеприимной природе Архангельска приходилось много. Ум же не столь ценился, как хитрость и изворотливость. И вот последнее толкало Козьму на мысли… И как оказалось, не его одного. Через минуту была создана конференция шести небольших родов.

— Толково ты сказал, сосед, — одобрительно высказалась баронесса Дьячая, пышная женщина средних лет, глава рода-соседа Фарафонтовых.

— А ты, голубушка Дьячая, не славословь, а делом похвали. А то и сойдёмся — недаром соседи который век, — под смех прочих ответил Козьма, распушив обгрызенную бороду.

— Может, и похвалю, — с просто кричащим скепсисом ответила баронесса, разглядывая обгрызенное богатство. — Да только чтоб «сойтись» — надо выжить и земли сохранить.

— Так для того мы и толковать собрались. Этим, — презрительно отмахнулся Козьма, имея в виду зачинщиков, — всё равно не жить, а вот нам… И землица не помешает, да и с заводиком, если повезёт, достанется.

— А Синицыны нас похвалят, да по головке погладят. Молотом пудовым! — кисло отметил старый глава рода Мономаховых.

— Совсем ты из ума выжил, — фыркнула Дьячая. — Землю захватим, а дальше видно будет. Хоть как откупное Синицыным отдать — всё не родовые земли!

Дальше совещающиеся стали, как в старые времена, думать, как бы побольше получить, да побольше выкрутить. И на кол не попасть — что разгневанные Синицыны могут на него посадить — сомнений ни у кого не было.

Правда, всё тот же Мономахов, скрипя и бурча, отметил, что в особняке Едемовых точно были не силы Синицыных.

— Так-то так, скорее всего. Вот только нам-то от этого что? Наняли Синицыны каких-то горлорезов: небось, отставников из карателей имперских. Так они наняли, а не Ярыгины. Значит, и сила за ними будет.

— А узнать — не помешает, — скрипел старик. — Может, и отомстим за свои дружины, да и родичей. А может, и наймём — всяко бывает, такие ухари и пригодиться могут. Видно будет.

— Не помешает, — признал Козьма. — И твоя тут правда — видно будет.

Загородное имение Едемских, Архангельская Губерния, Леонид Синицин

Леонид задремал: хотя транквилизаторы, которыми его наказали, не оказывали действие на разум, однако и расслабление тела способствовало сну. Не говоря о том, что древний природный механизм подталкивал ко сну после травм. Так что, несмотря на невесёлые мысли, на напряжённость и прочее — граф заснул.

И разбудил его странный шум: скрежещее постукивание. Точнее, скрежет был как от клинка, которым ведут по металлу. А постукивание было похоже на падение камней. Шум был не слишком громким, но настолько нетипичным и не ожидаемым, что Леонид проснулся. Дёрнулся было… и обмяк: смысла дёргаться не было никакого, ничего он не сделает в своём медицинском кресле.

Однако, интерес к тому, что вызвало настолько нетипичный шум, естественно, был. Так что Леонид напряжённо вглядывался в полумрак своего узилища… Ничего не различая, к своему сожалению. А вскоре послышавшийся шелестящий стук и позвякивание ещё больше озадачили пленника.

Впрочем, вскоре источник шума появился. И Леонид в первый миг отдал бы многое, чтобы это не видеть! Потому что первые секунды он подумал, что окончательно сошёл с ума. И немудрено:

Перед ним, на каменном полу, извивался… алмазный змей, как подумалось Леониду в полумраке. Длинное, не меньше трёх метров тело, покрытое прозрачной, блестящей и временами отгибающейся острыми гранями чешуёй. Испачканной землёй и каменной крошкой, что смогло вывести Леонида из ступора.

А приглядевшись получше, он понял, что перед ним некий механизм: «тело» змея было металлом, отполированным до зеркального блеска. И оно покоилось в слое «алмазной» чешуи. Хотя, учитывая, что этот робот пробрался сквозь землю, а главное — пластобетонную стену, вполне возможно, что алмазной без оговорок. И что это такое, недоумевал Леонид, смотря на по-змеиному перемещающийся объект на полу.

Впрочем, объект не просто так перемещался. Деловито поползав у запертой двери, даже пополз по стене, используя оттопыренную чешую, он небрежным, но резким ударом хвоста пробил несколько дыр и борозд в стенах. После — подполз к Леониду, свернулся движущимся кольцом вокруг кресла, поднял… ну, наверное, голову.

Хотя кроме скрытых за всё той же прозрачной чешуёй сенсоров и сомкнутой звездой линии пасти на то, что это окончание голова — ничего не намекало. И не змей, понял Леонид. Скорее червь. И уставился на него сенсорами, замерев.

— Э-э-э… ты от отца? — негромко произнёс Леонид, через полминуты.

Червь немного поводил головой, а потом… отчётливо помотал ей. Но после — слегка кивнул.

— Я не понял, — честно отметил Леонид, на что не последовало никакой реакции. — Но ты, видимо, не с врагами?

На это червь отчётливо закивал.

— А освободить меня сможешь? — поматывание головой. — Но ты же сильный!

На это червь замер, а через несколько секунд разразился пантомимой. Причём вполне понятной: помотав башкой ещё раз, он очень понятным движением кончика хвоста указал на Леонида, а потом этим же кончиком несколько раз провёл под головой. Мол, освобожу — умрёшь.

— Так мне это и нужно! — горячо заявил граф. — Я бы сам давно умер, если бы не этот медицинский прибор! Ну хотя бы его отключи!

Червь на миг замер, решительно помотал головой. Более того, совершил совершенно оскорбительный для графского достоинства жест. Ещё раз указал хвостом на Леонида, чуть склонил голову, и ОЧЕНЬ характерно превращал кончиком хвоста у виска.

— Да ты… Ну а что мне делать⁈ — возмутился Леонид. — Наследника отец сможет завести, а без меня род не будет разорён!

Червь замер, полминуты не сводил с Леонида окуляры, а потом деловито, с постукиванием, пошуршал во тьму подвала. Откуда раздался совершенно невыносимый по тональности громкий звук! Впрочем, через минуту, Леонид понял, что это: распахнув многозубчато-многочелюстную пасть, зажав в ней на удивление геометрический правильно кусок металла, червь приблизился к графу. Примерился и положил кусок металла так, чтобы Леонид его видел, положил на пол, и стал со скрежетом царапать на нём буквы.

— «Проводится спасательная операция. Жди. Этот конструкт призван обеспечить твою безопасность, пока основные силы не смогут тебя освободить. И не вздумайте умирать, господин Граф!» — прочёл вслух Леонид.

— А что ты за модель? — поинтересовался он у червя, немного повеселев.

Всё же, несмотря на понимания блага своей смерти для рода, он не слишком радовался ей. не говоря о том, что если он выживет без катастрофических последствий — это и роду выйдет на благо.

Но червь махнул на Леонида хвостом, потыкал им же в небольшой металлический лист, и опять превращал у виска. Как понял Леонид — намекая, что площадь письма небольшая, уже почти занятая. И на всякие глупости червь отвлекаться не намерен.

А после червь пополз к двери, закрепившись вокруг косяка встопорщенной чешуёй, и замер. Леонид всматривался в него в полумраке, но в итоге — задремал. И проснулся от звуков боя, явно доносящихся сквозь стены его узилища. Напрягся, усмехнулся своему напряжению: в том положении, что он сейчас, хоть напрягайся, хоть нет — ни черта не сделаешь.