– Значит, вы распродали ключевые активы, опираясь на столь шаткие доводы? – прищурился Акула, восстанавливая самообладание и вновь бросаясь в атаку.

Но Уитмер не дрогнул.

– Доводы…. Если так рассуждать, разве компании, что ныряют в OTT-стриминг, виртуальную реальность или искусственный интеллект, имеют неоспоримые доказательства? Разве у них есть твёрдые гарантии? Нет. Они делают шаги навстречу будущему, ожидая сдвига парадигмы. Наш путь ничем не отличается.

Ответ прозвучал как выстрел, и Акула не смог сразу парировать. И неудивительно: каждый его выпад был предугадан, каждое слово просчитано, словно шахматная партия, где один игрок знает ходы наперёд. В то время как противнику приходилось импровизировать на ходу, реагировать – медленно, с задержкой.

Каждая заминка Акулы выглядела так, будто его прижимают к стене, и зал чувствовал это, ощущал, как перевешивает чаша весов.

И всё же Акула оставался Акулой – даже в слабой позиции его зубы оставались остры и опасны.

– Но компании, которые вы упомянули, развивают новые направления, сохраняя при этом устойчивость основного бизнеса. Они не выбрасывают ядро ради авантюры. Разве Facebook отказался от соцсетей ради одной лишь метавселенной?

– Это потому, что условия другие, – парировал Уитмер. – Рынок соцсетей всё ещё растёт, а семейные рестораны уходят на дно. Потому и принято решение: избавляемся от устаревшего груза и идём в новое. Это как отказаться от плёночных фотоаппаратов ради цифровых, как сменить кнопочные телефоны на смартфоны.

Воздух в зале звенел от напряжения, каждая реплика звучала как удар колокола. И вот – кульминация.

– Всё это выглядит безответственным управлением. Не больше чем игра в кости. Разве это не просто азарт? – бросил Акула, и публика затаила дыхание.

Фраза, словно клинок, сверкнула в свете софитов. Но в ней скрывался подарок. Ведь именно этого слова Уитмер избегал больше всего – "ставка", "игра". И теперь оппонент сам подал его на блюде.

– Азарт… верно, – спокойно произнёс Уитмер.

Его уверенность разом поколебала противника. Зал загудел. Взгляд Уитмера скользнул с Акулы на публику.

– На самом деле каждое управленческое решение – это ставка. Суть бизнеса и есть умение играть на грани, делать смелые шаги в условиях неопределённости.

Короткая пауза. Лёгкая усмешка. И новый, сильный удар голосом:

– Конечно, можно идти проторенной дорогой, довольствоваться пятым или шестым местом, снижая риски. Так и поступала "Эпикура" до сих пор, и я вместе с ней. Но!..

В этот миг глаза Уитмера засверкали, лицо налилось краской, голос набрал силу.

– Первым так не станешь!

Все взгляды впились в него. Даже объективы камер, казалось, задерживали дыхание.

– Чтобы быть лучшим, нужно рисковать. Только смельчаки, готовые шагнуть в туман, становятся лидерами и формируют рынок. "Эпикура" больше не хочет быть догоняющей. Мы выходим вперёд. Мы идём за лидерством. Ради этого – наш выбор сделан.

Ответа у Акулы не нашлось. Никто не ожидал услышать от главы крупной корпорации столь откровенное признание: "Да, это ставка". И именно поэтому контрудар не последовал. Момент принадлежал Уитмеру. Зал гудел, словно улей, потревоженный смелым жестом. Атмосфера сместилась. И пусть в его речи не хватало остроты, пусть мастерство подачи оставалось несовершенным – задача была выполнена. Поток переломился.

На настоящую же сцену, куда обратятся все взгляды страны, ещё придёт время. Когда внимание всей Америки сосредоточится на этой борьбе – тогда появится новый игрок, готовый сокрушить Акулу окончательно.

И ждать этого мгновения осталось недолго. Пресс-конференция уже запустила перемены, которые было невозможно остановить.

***

После пресс-конференции Декс Слейтер, прозванный Большой Белой Акулой, обронил короткую фразу, оглянувшись через плечо:

– Совещание через два часа.

Эти слова повисли в воздухе, вызвав недоумение у помощников. В подобных обстоятельствах все привыкли к мгновенному сбору штаба, к спешке, к горячечным обсуждениям. А тут – два часа ожидания? Для Акулы это было несвойственно.

Улыбка скользнула по его лицу, холодная и мягкая, словно лезвие, обёрнутое в шёлк:

– Нужно время, чтобы увидеть, как поведёт себя общественное мнение. Через пару часов картина станет яснее, и разговор будет куда полезнее.

Голос звучал ровно, без оттенка раздражения, словно стальной механизм, работающий без сбоев.

– Поняли.

– Вернёмся через два часа.

Команда покорно кивнула и растворилась за дверью, оставив его одного.

Сьют встретил тишиной и лёгким ароматом дорогого дерева, впитавшего в себя годы сигарного дыма и полированных полировками вечеров. В углу, на столике, блеск хрустальных бокалов переливался под светильником. Рядом стояла бутылка с янтарным напитком, обещающим тепло и мягкое жжение.

Акула протянул руку, взял бокал, но пальцы внезапно разжались.

Звон!

Хрусталь ударился о мраморный пол, рассыпавшись россыпью осколков. Комната словно вздрогнула. Слейтер замер, разглядывая сияние разбитого стекла, и затем, без эмоций, наступил на осколки.

Хрясь.

Хруст под подошвой отозвался каким-то первобытным удовлетворением, но было мало. Ещё один бокал – и снова звон, ещё более пронзительный.

Это был его способ выпускать яд. В мире инвестиций эмоциям не оставляли места: там царил холодный расчёт. Но держать внутри слишком долго – опасно. Давление всегда находит выход. Поэтому Слейтер придумал ритуалы для каждого чувства. Хрусталь – для ярости.

Сегодня хватило двух бокалов.

Звонив на ресепшн, он сухо попросил прислать уборщика, а затем направился в кабинет. Тяжёлое кресло встретило его мягким сопротивлением, а полумрак лампы обнял фигуру, затонувшую в раздумьях.

– Давненько не случалось подобного…, – прозвучало почти шёпотом.

Публичный спор обернулся поражением. Со стороны, возможно, казалось, что битва прошла почти вничью, что исход ещё можно оспорить. Но для Акулы это был позор, пощёчина. Он привык выигрывать.

Каждое сражение выбиралось им осторожно, только с заранее рассчитанной вероятностью успеха не ниже восьмидесяти процентов. Именно поэтому фонд "Shark Capital" брался за меньшее количество проектов, чем соперники: стратегия основывалась на гарантии.

– Думал, здесь будет так же…, – прозвучало глухо.

Расчёт дал сбой. В первой же очной схватке, да ещё на публике, он потерпел поражение. Гнев кипел вначале, но ушёл вместе с хрустальными осколками. Теперь наступала очередь холодного разбора.

– Что было упущено?..

В этом вопросе заключалась суть. Ошибку следовало найти и вырвать с корнем, иначе подобный провал мог повториться.

Причина маячила прямо перед глазами: он недооценил Уитмера. Полностью просчитав рынок и прессу, он упустил из виду самое главное – человеческий фактор. Сбросить главный актив и, не моргнув глазом, поставить всё на карту ради новой, никому не известной марки?.. Безумие.

Если воспользоваться самим сравнением Уитмера, то выглядело это так, словно компания, десятилетиями торговавшая кнопочными телефонами, вдруг бросила всё и на следующий же день заявила: "А теперь делаем смартфоны!" – без опыта, без базы, без малейшей подготовки.

Особенно учитывая, что ресторанная сеть "Harbor Lobster" приносила почти треть всей выручки "Эпикуры". И вот так, в одночасье, избавиться от неё, чтобы вложиться в сомнительный проект? Безрассудство, граничащее с преступной халатностью.

Только возникал главный вопрос – действительно ли сам Уитмер решился на такой шаг?

Пальцы Большой Белой Акулы тихо застучали по дубовой поверхности стола. Ритм был сухим и нервным, как дождь по пустому окну. Воображение упорно рисовало осторожного, педантичного Уитмера – человека, всегда державшегося консервативной линии. И всё же картина не складывалась: слишком смелый риск, слишком дерзкий прыжок в темноту.