— Очень осторожно, ваше величество, по стеночке и в сторону дверей, — сказал Даниил устало.

— А что такой вид не бравый перед своим императором, княжич? — с самоиронией спросил Константин.

— Да как-то день не задался с самого утра, ваше величество, — усмехнулся Юсупов. — То драки, то бег по Нави, там тоже… интересно было.

— Значит, меня ждет интересный рассказ, когда выберемся, — улыбнулся государь и поднял над всеми троими щит, когда прямо перед ними сверкнула разветвленная молния. — Спасибо за мягкую посадку, Олег Владимирович.

— Простите, что приземлился на вас, ваше величество, — смутился Воронцов не только из-за благодарности, но больше от того, что император знает его по отчеству.

Драка останавливалась у них на глазах по мере того, как стихал бой в Нави. К тому моменту, как все трое благополучно добрались до дверей ратуши, на площади стихли ругать и звуки ударов и стали слышны стоны и недоуменные вопросы о том, что это было.

— Внутри все еще может быть опасно, — предупредил Даниил.

— Значит, мы станем для них сюрпризом, — спокойно и уверенно сказал государь. — Открывайте двери, Даниил Романович.

Юсупов выполнил приказ, но драться не пришлось. На лестнице, в фойе, в зале — всюду лежали убитые, лекари ухаживали за ранеными, офицеры выводили арестованных в форме охраны.

— Вы не имеете права! — кричал один из арестантов. — Я князь Понятовский, а не какой-то рецидивист!

— Вот и шагай, твоя светлость, — без пиетета подтолкнул его широкоплечий капитан, но придержал и прислонился к стене при виде Константина.

— Князь Альберт, — остановился перед ними государь. — Оставался бы ты лучше в Лютеции, зря вернулся.

Князь смолчал, только сопел и яростно смотрел на него. Но Олег заметил, что таким образом он прячет страх. И из-за вот этого лысеющего типа пострадало столько народа?

Император пошел дальше, а они с Юсуповым на шаг позади него импровизированной свитой, все в каменной крошке и крови из мелких порезов. Путь до зала из-за усталости казался бесконечным. Олег усмехался про себя, вспоминая свое огорчение, когда барон Корф отправил его сюда из Нави.

В зале их встретил князь Юсупов, тоже вымотанный, с правой рукой на перевязи и ссадиной на левой скуле. Он уже открыл рот, чтобы дать отчет, но увидел сына и остолбенел.

— Даниил? Ты как тут оказался? О, простите, ваше величество, — встрепенулся он. — Задержано двенадцать преступников и их предполагаемый лидер, князь Понятовский. Еще девятнадцать убиты. Из защитников погибло одиннадцать офицеров и около тридцати получили разной степени ранения. Из гостей восемь пострадавших, убитых нет.

— Благодарю, князь. Где моя дочь?

— Не могу ее найти, ваше величество.

— Она в Нави с Дим… графом Татищевым и Серым Волком, — ответил Даниил.

— Странно, что они еще не вернулись, — нахмурился государь.

— Остается ждать. Или отправить весточку Кощею, — предложил князь.

— Подождем.

— Позвольте дополнить отчет, ваше величество, — сказал Даниил и продолжил после кивка императора. — Понятовский не главный. Все это затеяла некая леди Скарлетт с Альбиона. Фамилию не знаю, Михаил Меньшиков может ее описать.

— Очень хорошо. Надеюсь, ее опознают и мы сможем направить запрос на Альбион. А пока мне важно, где моя дочь.

Через час целительного сна Роман Ушаков, Егор Бестужев и весь их отряд проснулись. Их укрывала листва, корни начали сползать с тел, как только они зашевелились. Раны Эвелины почти затянулись. Для нее сделали носилки.

Пока делали, Роман и Егор переговорили с Лешим. Хозяин леса рассказал о вторжении демонов, о том, как его дети отлавливали их по всему лесу, как Болотник и Кикимора топили их в болоте. Сказал, что пострадали четыре базы. Пограничники поблагодарили его и отправились к себе.

Они знали, что понадобится проводить ремонт. Но как-то не подумали, что придется еще и хоронить тех, кто остался там. В комнате отдыха они нашли тело солдата, растерзанное демонами. Он яростно сопротивлялся и убил многих, судя по отстреленным гильзам. А рядом с ним лежала горстка знакомых угольков.

Примерно в то же время барон Корф вывел своих людей, кто выжил, из Нави по Калинову мосту, отправил их отдыхать и лечиться, сам же явился пред светлы очи императора Константина и рассказал о том, что с ним случилось.

— Я подам в отставку, если вы считаете меня более не пригодным к службе и командованию, ваше величество, — закончил он.

— Мне уже все про тебя рассказали и объяснили. Да я и сам знаю про этот ритуал. Не приму я твоей отставки, Иван Антонович. Некем тебя заменить, — тепло улыбнулся государь. — Ты сначала сына себе на замену воспитай, а там, если захочешь отдыха, и поговорим. Ты лучше скажи, дочь мою в компании Дмитрия Татищева и Волка видел?

— Нет, государь, — удивился барон. Подумал немного и продолжил: — Если это час назад было и уходили они отсюда, то они все еще там. Только не понятно, где это «там» сейчас.

— Поясни, — нахмурился Константин.

— Час назад на этом месте шла битва. Тут стояли инеистые великаны и пели Птицы Сирин. Если они попали под атаку, то могли закружить и уйти не в ту сторону.

— Понятно, зову Кощея, — кивнул император.

Он достал из внутреннего кармана пиджака коробочку, обитую синим бархатом, достал из нее золотую фигурку утки, прошептал что-то и убрал все обратно.

Через три минуты появился Кощей, уставший, в грязном доспехе, но целый.

— В чем дело, царь, ты же знаешь, что у меня творится, — без приветствия сказал он.

— Я знаю, но это важно, царь Кощей. — Голос императора стал жестким. — Моя дочь и граф Татищев спасались от взрыва. Серый Волк унес их в Навь, но они до сих пор не вернулись. Где они, что с ними?

Кощей нахмурился и склонил голову на бок, словно прислушался к чему-то. А потом медленно покачал головой.

— Их нет в Нави. И в Яви их нет. Волка тоже. Я поищу. — С этими словами он исчез.

— Да чтоб… — едва сдержал крепкое слово император.

— Ну перестарался я, да, — виновато бубнил Вой. — Но ты сам сказал вывести вас из боя. Я и прыгнул туда, где тихо. Я ж не видел ничего.

— Да, я понимаю все, но от этого не легче, — мягко сказал я, прижимая к себе дрожащую Ольгу. — Давай теперь вернемся домой, пока не замерзли совсем.

Вой так испугался дезориентации после песни Сирин, что понес куда глаза глядят. Вернее, не глядят. Сейчас мы понимали, что достаточно было сделать всего один прыжок, но он сделал несколько больше. И вот мы здесь, в снежной пустыне Хельхейма. За спиной горы, впереди темнеет лес Нави, а я только что закончил распекать Волка. Теперь он стоял с виновато прижатыми ушами.

— Дима, ты перегнул палку, — решительно сказала Ольга и выбралась из моих объятий. Подошла к Вою и ласково положила руку ему на лоб. — Прости его, он устал и разнервничался. С чего только. Нужно же всего лишь вернуться, да? Вон дом виднеется.

— Да-да, садитесь, поехали, — пробурчал Вой.

— Прости, приятель, нервы сдали, — искренне повинился я, забираясь на теплую спину Волка. — День долгий и предчувствие плохое.

Я подал руку Ольге и усадил перед собой, обнял, чтобы было теплее.

— Знаю, я там был, — усмехнулся Волк.

— Ой, а Навь словно ближе стала, — удивилась Ольга.

— Вероятно, наши уже победили и граница возвращается на положенное место, — улыбнулся я.

— А ты и не повоевал, — улыбнулась она и откинула голову мне на грудь, прикрыв глаза.

— Я за тобой ехал.

— Спасибо. Ты снова меня спас. Той гранаты мы бы не пережили и даже не заметили… а почему мы остановились? — Царевна открыла глаза. — Ой.

— Вот тебе и «ой», — вздохнул я.

Дорогу нам загородила стая черных волков. Не простых. Это были Волки Фенрира. Вой прыгнул влево — они тоже. Вправо — и они. Он попятился — вся стая пошла вперед.

— Давай-ка к горам, Вой, — тихо сказал я. — Оторвемся от них, собьем со следа, Навь станет еще ближе — тогда и вернемся.