— Слушаю, Дмитрий.

— Тогда на чешской границе поймали нарушителей? В отчете не сказано.

— Поймали, но через три дня только. Сами понимаете, груз они уже скинули. Следствие ведется до сих пор. Псионики поработали, конечно, но время было упущено. Куда ушли артефакты, сейчас только можем предположить.

Я не удивился.

— Наверняка на эти акции. А что в тех шифровках, которые поручик Воронцов недавно передал?

— Мы еще работаем, — раздраженно ответил Юсупов, явно недовольный результатами, и открыл одну из папок у себя на столе. — Вот, полюбуйтесь, какая ерунда. То ли буквы, то ли рисунки. Один шифровальщик сравнил их с египетскими пиктограммами.

Я взглянул и едва сдержался от удивленного возгласа вперемешку с матом. Это были фотографии шифровок. Только это не шифр вовсе, а руническое письмо высших демонов. Эта ненормальная совсем страх потеряла⁈

«Следуй по пути и поставь в финале жирную точку».

Гласило одно из посланий. Другие были просто указаниями, как лучше использовать артефакты. И сказать я ничего князю не мог, и полистать как следует, а не мельком. Только с благодарностью вернул папку.

— Вот и мы ничего не понимаем, — на свой лад интерпретировал он мое удивление.

— И последний. Те трое, которых я пришпилил у ресторана, что-то сказали?

— Нет, они вообще не при делах. Их наняли проверить, нет ли за графиней слежки, и все. А теперь идите и будьте осторожны, господа корнеты.

Мы поднялись, склонили головы, прижав правые руки к груди, синхронно развернулись и вышли.

— Я думал, он орать будет, — улыбнулся Николай. — В Петербурге он часто делал выволочки Дане. И мне перепадало порой. Как-то он спокойнее стал.

— После того, как семнадцатилетняя девчонка говорит тебе «включай голову» или как она тогда сказала, а тебе за сорок, задумаешься о смысле жизни, — припомнил я выволочку от Ольги в тот памятный новый год на первом курсе.

— Да, пожалуй. Интересно, кого он к нам пришлет.

Мы еще погадали по дороге обратно к машине. Потом нашли ночлежку, где о документах даже не заикаются. Не самое уютное место, точно не для дворянских тушек, но лучше играть роль до конца, чем проколоться на мелочи.

На следующий день мы снова зашли в Тайную канцелярию. Нам выдали план следования императорского кортежа — где Константин будет останавливаться, где выступать и так далее. Еще мы получили адреса, явки, пароли на случай, если рядом не окажется связного, но надо будет срочно передать сообщение. Или, что хуже, куда бежать прятаться в случае провала. Разумеется, не обошлось без беглого инструктажа на тему как себя вести, чтобы не провалить задание. Последнее я знал без них, но делал вид, что внимательно слушаю.

В конторе мы провели не весь день — на всякий случай прошлись по городу, зашли в какую-то забегаловку поужинать и вернулись в ночлежку. А следующим утром встретились с Мареком и Евой на вокзале. Они передали нам документы, часть лепреконского золота и обе сумки артефактов. Но это на две закладки, а целей явно больше, значит, будут еще переходы через границу, сделал я вывод, а оставшееся золото отправили в другие города. Кстати о нем.

— Как долго уголь остается золотом?

— Неделю. По плану вы пробудете в городе до пяти дней, так что уже будете далеко, когда исполнители обнаружат надувательство, — ответил Марек.

— Или уже не они, а банки, — заметил Николай.

— Почему банки? — не понял поляк.

— Люди будут им расплачиваться, магазины отправят выручку в банк, там и обнаружат, — пояснил мой друг.

— Тем лучше. Уже не разберутся, откуда оно пришло, — невозмутимо ответила Ева.

В этом она была удручающе права — через угольки на преступников не выйти.

— Удачи вам, — попрощались они.

Мы сели в поезд и отправились на восток, в Варшаву.

На границе.

— Все, уехали, — сообщил Михаил, зайдя в острог.

Он только что закончил разговор с князем Юсуповым по телефону и получил инструкции. Как же Миша сожалел, что пришлось остаться тут, а так хотелось отправиться вместе с Димой и Николой. Но он еще не до конца оправился после ранения, да и заменить его пока не могли. Оставалось надеяться, что шанс заявить о себе еще появится.

— Инструкции оставили, — добавил он и уселся на стул.

Нарушителя границы и демона забрали в город и Эвелину с Томашем расселили по разным камерам. Теперь же начинался спектакль, цель которого перетащить поляков на свою сторону.

— Тебя Димка покусал? Не тяни, — проворчал Роман.

Он сидел тут один — Егор и Олег уехали на соседнюю базу, оставшуюся без чародеев. Вскоре обещали прислать кого-то, но пока приходилось закрывать дыры своими силами.

— Пока все указывает на то, что они хотят взорвать императора Константина, устроить беспорядки и под это дело отделиться, — сообщил Михаил.

— А золото им зачем, таким героям? — уточнил Ушаков.

— Настоящего нет, а чем-то платить подрывникам надо.

— Какая ерунда, — изобразил разочарование Ушаков. — Ничего не получится. А вы, господа, только зря к стенке встанете.

— Это почему? — проворчал барон Яворский.

— Потому что настоящие патриоты не требуют денег за свою работу, — наставительно ответил он.

Миша пока молчал — у Ромки язык лучше подвешен. Томаш подошел к решетке в ожидании продолжения. Эвелина села на скамье, хотя до этого ходила по камере.

— Конечно, можно сказать, что им тоже нужно кушать, — продолжил лениво рассуждать Ушаков. — Но они же на что-то жили до того, как решили податься в подрывники, значит, деньги есть.

— Все еще не вижу связи, — настороженно сказал барон.

— Да все просто, ваше благородие, — фыркнул Рома и подошел к нему ближе, но так, чтобы видеть и графиню в соседней камере. — Если за то, чтобы Польша, как вы выражаетесь, стала свободной, нужно платить, значит, людям в общей массе не больно-то хочется этого. Простые поляки спокойно себе живут, работают, занимаются своими делами. А эти взрывать пошли, потому что им пообещали большие деньги. Они не задумываются, к чему это приведет, они просто хотят денег. Конечно, там есть те, кто искренне хочет, чтобы над ратушами городов развевался бело-красный флаг, но если судить по золоту, которое тащили те трое, они в меньшинстве. Отсюда простой вывод: ничего у них не выйдет, даже если получится убить императора.

— Почему «у них», а не «у нас», граф? — глухим голосом спросила Эвелина.

— Потому, графиня, что у вас двоих есть возможность от них отмежеваться, — вступил в разговор Михаил. — Только что мой друг объяснил, кому вы помогаете.

— Хочешь сказать, князь, что это надо кому-то другому, а не народу Польши? — нахмурилась она.

— А ты сама как думаешь? — Миша подошел ближе и посмотрел ей в глаза. — Тебя же не воспитывали с мыслью о свободе Польши, нет? Как же тогда ты пришла к этой идее?

Сам он как раз знал ответ из снов Эвелины, но не говорить же ей. А она нахмурилась, закусила губу, погружаясь в прошлое.

— Капитан, — медленно сказала она. — Когда я только прибыла сюда. Он спрашивал, как я попала на болота. Перед самым своим отъездом на другой объект.

— Капитан? — прильнул к решетке Томаш. — Капитан Понятовский? Со мной он тоже говорил, когда я приехал. Говорил, что все это круговая порука русских. Что тот полковник намеренно придержал теплое местечко для русского графа, а меня отправил на болота кормить комаров.

Михаил и Роман многозначительно молчали. Этот разговор они отрепетировали заранее: Ушаков поясняет, что происходит сейчас, а он наводит на воспоминания. И проверили обвинения Понятовского. В тот раз действительно русского графа перевели с этой базы в кабинет, но не из-за протекции его родителей. Просто парень хоть и был русским, но из Калифорнии и не знал, что у него аллергия на половину местной растительности — он сам огорчился, потому как хотел служить на природе, а не в городе. В случае графини все тоже оказалось не так просто. Но сейчас такую осведомленность перед поляками проявлять нельзя.