— Завтра утром вас пустят к нему, — объяснила она Миару и посмотрела на меня, оценивающе скользнув взглядом по больничной одежде и коляске. — Лучше пока отдохните. Вернитесь в палату или поезжайте домой.

Я кивнула. Миар тоже. Мы тихо поблагодарили девушку, и парень предложил проводить меня.

— Спасибо… — сказал он так тихо, будто боялся, что голос подведёт.

И я лишь кивнула в ответ. Не дождавшись моих слов, Миар развернулся и просто ушёл.

Я на секунду задержала взгляд на закрывшейся за ним двери, но не стала анализировать поведение мужчины. Какие теперь могли быть догадки? Мы оба оказались вымотаны. Может, он тоже хотел побыть наедине со своими мыслями.

Я лишь пожала плечами и въехала в палату. Здесь было тихо, почти глухо, и эта тишина ласково обволакивала, обещая передышку. С трудом, но всё же перебравшись на постель, я укрылась одеялом. Сегодня был слишком насыщенный день, поэтому я зареклась: никаких книг, фильмов, или размышлений, только сон.

Но прежде чем закрыть глаза, я всё же поставила будильник на семь утра. Завтра я должна быть у Лиама первой. Возможно, к тому времени нам уже позволят к нему пройти.

А как только веки опустились, я провалилась в сон, несмотря на напряжение и переживания.

И вот я снова здесь. Та же поляна, мягкая трава, прохладный ветерок, напоенный ароматами цветов… Но что-то было не так. Драконов не было. Я невольно огляделась, сердце вдруг забилось быстрее. Тишина. Даже слишком глубокая, чужая, липкая, будто предвещающая что-то.

И вдруг я почувствовала это — тянущее ощущение, странный зов, исходящий с востока, со стороны гор.

Меня звали туда. Я сделала шаг, затем ещё один. Я не осознавала этого полностью, но не могла сопротивляться, не могла остановиться. Горы приближались: громоздкие, величественные, тёмные. Их вершины терялись в белёсом тумане, а у подножия — остроконечные камни, чёрные, будто обугленные. Я медленно протянула руку, почти касаясь ближайшего камня, когда за спиной вдруг раздался голос:

— Ты пришла… Сама. — Я замерла. Этот голос… я знала его. — Я не открывал тебе переход. Это было твоё желание, — продолжил Миар.

Его слова были тихими, но разносились эхом, проникая прямо в сознание. А затем пришло оно — странное, мучительное чувство дежавю. Как будто я уже стояла здесь. Как будто эти слова уже звучали раньше. И тогда…

Воспоминания нахлынули внезапно, безжалостно прорвав защитные барьеры. Я вздрогнула и резко открыла глаза. Больничная палата. Тусклый свет фонаря за окном. Стены, кровать, одеяло. Всё так, как было. Но внутри всё изменилось.

Я вспомнила. Всё.

Двух братьев-драконов, их взгляд, прикосновения, загадки, которыми они окутывали меня, не позволяя разглядеть правду. Деревню, в которой я жила, дни, что мы проводили вместе. Их игру.

Наше путешествие в тот самый мир, который преследовал меня в снах. Первое предательство и побег. Одиночество. А потом — неосознанное влечение к лесу, зов, которому я подчинилась, даже не понимая, что меня ждёт впереди.

То, как я встретила первого стража Предгорья. Ягулька стала тем человеком, который дал мне не только приют, но и надежду — ту самую хрупкую, но жизненно необходимую веру в то, что я поступаю правильно, сбегая от братьев. Она не осуждала, не пыталась отговорить, не задавала лишних вопросов, а просто была рядом, словно показывая, что у меня действительно есть выбор.

Но за этот выбор пришлось заплатить.

Путешествие через врата оказалось не просто тяжёлым испытанием — оно разрывало меня на части, превращая каждый нерв в обнажённую струну, горящую в нестерпимом пламени. Казалось, будто само пространство отвергало меня, ломая кости, выворачивая суставы, лишая сил, будто я не имела права пройти сквозь этот переход. Я ощущала, как меня медленно разрывало изнутри, но именно в тот момент он, буро-зелёный дракон, сделал единственное, что мог, — принял эту боль на себя.

Я помнила его взгляд — пристальный, пронзительный, полный решимости и чего-то ещё, чего я тогда не смогла понять. Ни секунды колебаний, ни намёка на страх или сомнения, только безоговорочное желание защитить, даже если ценой станет он сам. И именно в этот момент, когда пламя вспыхнуло в его глазах, я осознала, что это было не просто восхищение его красотой, не просто страх перед его силой или желание быть рядом. Я поняла, что влюбилась.

Влюбилась в парня, о котором почти ничего не знала. В дракона, чью душу мне так и не удалось до конца разгадать.

А затем воспоминания захлестнули меня с новой силой, погружая всё глубже, заставляя проживать каждый миг заново, не давая ни малейшего шанса на спасение. Это были не просто картины прошлого, которые можно было бы отстранённо наблюдать со стороны, это был вихрь эмоций, боли и утраченных надежд. Я не могла остановиться, не могла вынырнуть, и чем дальше я проваливалась в этот поток, тем тяжелее становилось дышать.

А потом… Последний кадр.

Обрыв. Ветер: хлёсткий, беспощадный, режущий кожу, будто острые клинки. Огонь: охватывающий меня с головой, пожирающий плоть, превращающий меня в живой факел. Но даже это не было самым страшным.

По-настоящему ужасающим стало осознание того, что он кинулся за мной, не думая о последствиях, не пытаясь защитить себя, не задумываясь о том, что ждёт его впереди. Я видела, как дракон летел ко мне, как его крылья охватывает пламя, как огонь сжигал их, превращая в тёмный пепел, который тут же уносил ветер. Это был всего лишь один миг, короткий, мимолётный, но именно он навсегда изменил всё.

В этот миг мы стали единым целым. И именно этот миг заставил меня понять, какую непоправимую ошибку я совершила.

Я лишила Лиама крыльев.

Я отняла у него возможность летать, вырвала его мечту, сломала его судьбу, перечеркнула всю его сущность. Его безрассудная, слепая любовь толкнула парня на этот отчаянный шаг, но осознавал ли он тогда, к чему это приведёт? Понимал ли, что, спасая меня, он лишает себя самого главного?

Он знал, как меня спасти. Но теперь я не знала, как простить себя.

Осознание навалилось с такой силой, что даже боль показалась ничтожной в сравнении с пустотой, которая пришла ей на смену. Пустотой, которая теперь останется со мной навсегда.

От Судьбы не убежишь

Утро я встретила в постели, почти не сомкнув глаз, но, по крайней мере, без слёз. Паника и отчаяние, терзавшие меня накануне, немного утихли, уступив место другой, не менее мучительной мысли. Как мне теперь смотреть в глаза Лиаму и его брату? Как выдержать их взгляды, если я знаю, что они всё понимают?

Особенно Миар. Он знал. Он не произнёс ни единого слова, не осудил, не потребовал объяснений. Просто молчал. Почему? Он жалел меня? Считал, что мне и так достаточно тяжело?

И теперь, осознав это, я поняла: на его месте я, наверное, тоже ненавидела бы себя.

Новая тревога сдавила грудь. Я думала обратиться к Миле, чтобы она разузнала, как Лиам себя чувствует, просто чтобы быть хоть в какой-то уверенности, что с ним всё в порядке. Но встретиться с ним самой? Нет, я не могла. Пока нет. Возможно, позже, когда сумею собрать в кулак всю свою смелость, когда страх и чувство вины перестанут разъедать меня изнутри.

А пока единственный выход — избегать братьев. Раз уж я знаю расписание Лиама, это не должно быть слишком сложной задачей. Главное — держаться подальше, не пересекаться, не давать им шанса заговорить со мной.

Но сперва нужно было прийти в себя. Умыться, переодеться, отвлечься. Занять себя чем-то, чтобы не сойти с ума от собственных мыслей, пока Мила выяснит, как он. Чёткий план — вот что мне нужно. Нужно сосредоточиться на реабилитации, работать над собой, учиться ходить, иначе долго скрываться не выйдет. Особенно от Миара, который двигался с такой скоростью, что ему не составило бы труда найти меня где угодно.