— А кто орет?

— Орет мама Галя, ты что, не слышишь? — засмеялся Баклан. — И я думаю, что нас сейчас пустят, потому что, когда в дело вступает мама Галя, не может быть иначе.

Мама Галя была поваром горячего цеха и заведовала супами. Супы ее были абсолютно божественны, у нее я даже рассольник ел, хотя так-то меня этот суп всегда приводил в ужас: перловка! огурцы! унесите суп! Однако у мамы Гали он получался очень душевно. Как ее звали полностью или хотя бы по нику, мы не знали, потому что на кампусе ее знали исключительно как маму Галю. Она была большая, шумная и веселая, считала, что суп — это святое, но по-настоящему раскрывалась, когда обнаруживала кого-то, кто мешает людям есть. Примерно как сейчас.

Похоже, за дверью шел сеанс видеосвязи с администрацией, где мама Галя разрывала собеседников в лоскуты.

— … вы немедленно распорядитесь открыть раздачу, иначе я вызову платформу и явлюсь в ваш уютный офис. И если вы думаете, что я приду одна, то нет! Мы прибудем вместе с куриной лапшой, равных которой на свете нет. Она не должна пропасть и не пропадет. Вам баллы дороже людей? Вы плюнули мне в душу! Еще ни один человек не мог обвинить маму Галю в том, что по ее вине сорван обед. Как лапша будет смотреться у вас на головах, я передать не могу! Готовьтесь! Вы будете отмывать божественного золота бульон всем коллективом не меньше недели, и ни один механический помощник вам не поможет, потому что я их тоже накормлю. Вы запрещаете мне кормить людей, значит, я буду кормить нелюдей, и будет так. Внимание, я выхожу!

Что отвечала другая сторона, слышно не было, но минуты через три дверь открылась, и народ начали запускать. Мы построились в очередь, которая пошла резвее, чем обычно, потому что точка контроля со снятием баллов за еду, просто не работала.

Котлет не было, а было запеченное мясо, которое я, как обещал, отдал Баклану. А сам пошел за лапшой, от которой чудом спаслась администрация. Выглядел суп и правда многообещающе, я раньше на него не попадал. Довольная мама Галя мелькала в глубине кухни, молодые повара охреневали, а примчавшиеся на скандал безопасники тихо пристроились в общую очередь. Старый безопасник первым делом набрал себе стопку хлеба с семечками, а молодой сразу пошел за лапшой, как и я. Рекламная кампания мамы Гали имела успех.

Пока мы бродили по залу и собирали еду, кассир несколько раз попытался перезапустить свое устройство, но был остановлен менеджером, который справедливо заявил, что если всех кормят просто так, то, значит, всех. А не только тех, кто пришел до двух часов. Вот к ужину неплохо было бы починить технику, но нужны люди уже едут. Может, успеют починить.

Баклан утащил нас за самый дальний стол, чтобы мы попутно обсудили и мои дела. Хотя ничего особенно секретного в наших разговорах не было и не могло быть, я минимум три раза услышал слово «пересдача», пока шел за компотом и обратно, но все равно, наши дела — это наши дела.

— Скажи мне, — спросил Дима. — Я всё понимаю в твоем отношении к людям, которые лезут не в свое дело. Но что тебе мешало взять конспекты, а потом на всё забить? Типа что ты мне сделаешь, я в другом городе!

— Была у меня такая мысль, — вздохнул я, вылавливая из компота курагу. — Но тут же улетучилась, когда она перешла к нашей лабе. То есть сейчас она мне говорит, с кем дружить, потом как работать, а потом я не знаю, что будет. Расскажет, где повеситься? Я хотел бы, чтобы ее такие мысли вообще не посещали. В принципе.

— Спалилась, девчонка, — фыркнул Макс. — Меня больше всего задело упоминание возрастов. Ей самой-то сколько лет?

— Типа двадцать что ли. Она пару лет после школы в этой самой школе работала.

— Это оскорбительно. Мы не можем позволить нежной фиалке диктовать нам условия. Если я чем-то могу помочь, привлекайте меня.

— Мы и крапиве не можем, а также дубу, сосне и березе, — засмеялся Баклан. — Вообще никому. Давай вернемся и глянем на твой учебник. Я надеюсь, в этот раз он не бумажный?

— Не, все в планшете. Перекину тебе.

— Супер.

Примерно через пару часов после обеда Баклан оторвался от чтения учебника, встал с кровати и ткнул меня в бок.

— Я понял, в чем проблема. Слушай сюда. А ты мне потом откроешь страшный секрет, почему ты, такой умный, наступаешь на одни и те же грабли.

По словам Баклана, предмет «Практики контракта» имел не так уж много общего с историей мира. Если история мира была упражнением на замыливание и избегание ответственности, то практика контракта это по сути практика конфликта и упражнение на иерархию. При освоении этого дивного предмета учили не закрывать глаза на проблемы, а не стоять под стрелой, и рассчитывать свои силы, вступая в конфликт.

— Хорошо. Я дебил. Я все равно не понял. Можешь, на примерах?

— Вот. Перейдем к примерам. Тут еще проблема в том, что у вас укороченный учебник и из него все понятное к черту вырезали.

Где-то я уже слышал про проблему укороченных учебников. Я хотел было об этом сказать, но решил не перебивать.

— Я тебе дам свой, — пообещал Балкан. — Но сначала примеры. Вспомни, пожалуйста, какой-нибудь совсем полоумный бизнес из свеженького.

— Совсем полоумный… А, был один! Одна контора продавала индульгенции корпорациям, которые делают что-то не то. Среду загрязняют или еще что-нибудь в таком духе. А сами индульгенции они генерировали путем стимулирования мозгов триллионов дрозофил. Стимулировали мощно, до оргазма, дрозофилы были довольны, наверное.

— Вот. Отлично! Как у них дела, кстати?

— Не знаю, думаю, вряд ли хорошо.

— А как они это в принципе продавали?

— Логика была прямая как стрела: стимулируешь дрозофил — приносишь природе добро, генерируешь индульгенции, продаешь индульгенции тем, кто природе вредит, — опять приносишь добро, но уже людям с деньгами. Как-то так должно было работать.

— Гениально! Так вот. В свете практики контракта ты должен понимать, чем ты занимаешься и кого окучиваешь в качестве финального бенефициара. С дрозофильным стартапом ни в какое Министерство приходить нельзя, потому что хорошо, если они тебе не дадут грант. Настоящие проблемы начнутся, если его дадут, потому что замучаешься потом доказывать его полезность. Это ведь чисто идеологический выверт, за такое территориальные структуры по голове не погладят. С такими делами надо идти в специальные фонды и к корпоратам. Потому что если с дрозофилами не выгорит, и вы пойдете в суд, ваши шансы там будут примерно равны, ведь ты глобально никого не обидел. А вот если ты покусился на бюджеты территории и не отработал обязательства, то тебя ничто не спасет. И тебя сожрут. Конечно, гораздо важнее это для тех, кто работает внутри системы, тот же ваш Гелий должен ориентироваться в этих вопросах идеально.

— Это я заметил… Когда он нам конкурирующую группу на хвост посадил.

— А еще, насколько я помню, где-то там маячат Марш и Фантом. Все играют в эти игры.

— Да-да. И все это аккуратно, не привлекая внимания санитаров. В общем, суть в иерархии и полномочиях. Практика контрактов вся об этом.

— Глобально я понял. Но в идеале мне бы надо это освоить уже по твоему учебнику до пятницы.

— Маловато времени… Слушай! А у нас же есть большой железный друг! И она ведь твой предмет сдала?

— Ты про Софью? Да, сдала, я один из потока не сдал. А чем она поможет?

— А давай спросим.

До Софьи нам было дойти всего полкоридора, и поначалу бедный андроид только сверлил меня глазами.

— Риц, ты знаешь, я всегда готова помочь. Но как? Я ведь правильно понимаю, что ты не можешь просто выучить учебник? И я не понимаю почему.

— Я несовершенен. А ты можешь посмотреть на учебник Баклана, который как наш, только лучше, и посмотреть, нельзя ли сделать из него выжимку.

— Но наш учебник и есть выжимка.

— Она плохая.

— А как я сделаю хорошую?

— Софья, ты просто глянь, — попросил Баклан. — Давай я тебе перекину, и ты посмотришь, может, у тебя будут идеи.