Андрей слегка нахмурился, стараясь сохранить выражение немой покорности. Он уловил… Нет… Не раздражение… А, скорее, какую-то тревожную заботу, замаскированную под сердитость.

Они молча поднялись по боковой лестнице, прошли мимо нескольких закрытых дверей. Коридоры здесь были другими. Шире, с затейливыми росписями на стенах, с полированными деревянными балками и ароматом травяных свечей. Это было уже не помещение для прислуги. Это были комнаты высокородных учеников, признанных сектой. И как только Соль Хва остановилась перед одной из дверей, он всё понял. Для него уже всё было приготовлено.

– Здесь… – Буркнула она, открывая створку. Внутри была просторная комната с циновками, отдельным медитационным углом, даже книжная стойка с десятком свитков. На стене – флаг секты Пяти Пиков Бессмертных и фамильная печать семьи Хваджон, искусно вышитая серебром. И, как ни странно, в вазе на столе стояли свежие цветы.

Андрей повернул голову к ней, удивлённый. Но Соль Хва уже перекрестила руки на груди и уставилась на него с суровым выражением:

– А теперь слушай внимательно. Даже если ты немой, я знаю, что ты прекрасно всё понимаешь. Ты знал, что находишься на грани прорыва, не так ли?

Он чуть опустил взгляд, не подтверждая, но и не отрицая.

– И всё равно пошёл на состязание. Ради чего? Ради того, чтобы доказать всем, что старый алхимик не ошибся? Или ты думал, что это просто весёлая прогулка? – В голосе молодой женщины звучало сдерживаемое раздражение. – Да ты мог погибнуть, Анд Рей. Погибнуть. И никто бы тебя не спас. Ни я, ни Йонг Мин, ни даже семья Хваджон.

В ответ парень чуть кивнул. Виновато. Сдержанно. Но в глазах у него мелькнуло что-то, что она явно тоже заметила. Углублённая решимость. Понимание. Не сожаление, а выбор.

– Прорыв ядра – это не шутка. Тем более на таком уровне. Ты… Ты даже не представляешь, сколько старейшин не могли себе найти покоя, проверяя, не нужно ли вызывать подкрепление из центрального зала контроля духовных потоков! – Соль Хва всплеснула руками, отвела взгляд, сделала глубокий вдох. – Но теперь, когда всё случилось, назад дороги нет. Ты признан. Ты мастер Доу Ши, и не просто первой звезды. И с этого момента – ты больше не слуга. Не тень. Ты ученик. Полноценный. Ты – часть этой секты. И я не позволю тебе снова исчезнуть в подвалах и чуланах, как будто ты ничтожество.

Она перевела дыхание, уже мягче.

– Это теперь твои комнаты. Всё необходимое здесь есть. Завтра с тобой свяжется старший смотритель. У тебя появятся обязанности, расписание, допуск к библиотеке, личный доступ к целебным ресурсам. Но сейчас – отдыхай. Ты выглядишь так, словно тебя топтали пять буйволов.

Андрей хотел как-то выразить благодарность, но она махнула рукой, как будто не хотела его "сентиментальностей". Уже у самой двери, обернулась:

– И в следующий раз, когда почувствуешь, что ядро готово к прорыву – не смей прятать это. Я не хочу хоронить тебя из-за твоей упрямой скромности.

Потом она вышла, оставив его одного. Он постоял в тишине, прислушиваясь к тихому звону собственной ауры, словно пульсирующее ядро внутри тела переговаривалось с этим новым, чужим, но… уютным пространством. Потом подошёл к столу, снял хламиду, сел и только тогда позволил себе – вдохнуть. Медленно. Глубоко. Теперь всё изменилось.

Комнаты, что были отведены Андрею после состязаний и его ошеломляющего прорыва, поразили парня даже больше, чем внимание старейшин. Он не был привычен к роскоши. Слишком долго жил на полу, среди чернильных баночек, трав и пыли в углу мастерской старого алхимика, где считалось достаточным, если крыша не протекает. А здесь… Здесь он чувствовал себя чужим во дворце.

Вход в апартаменты украшала резная двойная дверь с символами секты Пяти Пиков Бессмертных и гербом семьи Хваджон, добавленным недавно – словно в спешке. За ней располагалась приёмная. Просторная, с мягкими циновками, низким, но тяжёлым столом из красного дерева и стеллажами, на которых лежали свитки, веера, нефритовые печати, редкие камни и фигурки духов. Углы были украшены благовониями, и лёгкий дым с тонким ароматом горных трав витал в воздухе, создавая ощущение старинного храма, а не личного покоя.

Немного дальше находилась комната для медитаций. Здесь всё говорило о намерении вложиться в его будущее развитие. Пространство было округлым, с выложенным в центре знаком Успокоения Сердца, вырезанным прямо в полу. Вдоль стен – полки с энергетическими лампами, на одной из которых уже лежали свежие пилюли, переданные алхимиком. Как ему было сказано – “на восстановление после прорыва”. Потолок был расписан звёздной мандалой, словно намекая – здесь готовят того, кто должен подняться выше облаков.

И наконец – спальня. Не ячейка для слуги, не жёсткий тюфяк у стены, а настоящая спальня знатного ученика. Кровать, больше двухместной, с пологом из тончайшего голубого шелка, в котором вышиты были узоры духов и лунных волн. Подушки, набитые лепестками цветов, аромат которых помогал расслабляться и углубляться в восстановление. Рядом – сундук, шкаф, зеркало, сложенные сменные одеяния, а у стены – невысокая стойка с магическими свитками и заготовками для печатей. В углу – табурет и таз с горячей водой, уже подогретой к возвращению хозяина.

Самое странное ощущение было от обеденной зоны, находящейся рядом. Круглый лакированный стол, рядом – три стула, хотя он был один. В углу уже стояли блюда под серебряными колпаками, источающие пряный аромат – тушёный змеиный корень с женьшенем, рис с шафраном, сладкое кунжутное тесто, тонизирующий чай. Питание после прорыва всегда было критически важно, и его приготовили так, словно он был княжеским сыном, а не “безродным немым”. Но он заметил их сразу.

Два старших слуги, стоявшие у стены, нервно поправляли подолы одежды и отводили взгляды. И их лица ему были знакомы. Даже слишком. Ещё совсем недавно они смеялись над ним, когда он таскал мешки с травами, отмывал котлы или пытался подметать мастерскую. Один из них как-то специально опрокинул на него чан с заплесневевшей мазью, а другой смеялся, когда он поранил руку, тщательно вытирая пол. Теперь же все они молчали. Стояли прямо, с опущенными головами. Их глаза избегали его взгляда. Один даже слегка дрожал. Андрей не подал виду. Он прошёл мимо, словно не узнал. Лицо оставалось пустым, как всегда. Немая маска. Ни злости, ни торжества, ни мести. Лишь спокойствие. Но внутри он уже знал:

“Теперь вы боитесь. А я… не забуду.”

Не потому, что хотел мстить. Но потому что такова память слабых, ставших сильными. И в этом мире, где статус важнее человеческой сути, такие вещи должны оставаться в сердце. Потому что однажды – именно они напомнят, кому можно верить, а кого лучше держать на расстоянии вытянутой ладони… или лезвия обнажённого клинка.

Он устало присел к столу, откинул крышку с первого блюда. Тепло, аромат, тишина. Только напряжённое дыхание за спиной выдавало, что те, кто недавно насмехались – теперь ждут его малейшего жеста. Словно от него зависело – останутся ли они в этой секте, или будут выметены прочь по одному его кивку.

А он ел. Медленно. Молча. Впитывая не только пищу, но и новую реальность, в которой он стал тем, кого боятся… и к кому льстят. Но внутри уже кипела новая тревога.

“Теперь у меня есть комната. И статус. И власть. Но я стал мишенью. Их доброжелательность – это не жест. Это… прицел.”

И пока он глотал душистый горячий чай, взгляд его скользнул в сторону закрытой двери. Туда, где осталась кость Падшего Бога. Та, что продолжала меняться. И менять его.

Сейчас он чувствовал усталость не только в теле, но даже и в костях. Не в мышцах, а в самой душе. Всё внутри словно выгорело, и теперь, когда внутренние печати были восстановлены, ядро “притушено”, а энергия закольцована по безопасному кругу, тело медленно возвращалось к себе. Ему казалось, что он двигается сквозь тёплый мёд – тягуче, вяло, как будто под водой. Когда Соль Хва вывела его с площадки и сопроводила в отдельное помещение, где был расстелен простой циновочный матрас, он даже не стал сопротивляться.