Сзади неслышно подкрался Нарви, тоже посмотрел вдаль и уселся рядом, скрестив ноги.

– Как там Сеедир? – будто невзначай спросил он.

Я оглянулся.

– Неплохо… для его положения. Скажи, Нарви, а ты знал, что учитель был учеником Веланда?

Привратник помолчал.

– Узнал таки, – наконец вздохнул он. – Ну конечно. Только мы, привратники, еще об этом и помним. Все остальные и думать забыли. Да и сам Веланд не стремится кому-либо напоминать, что Сеедир, который считался его первейшим врагом, когда-то был предметом его гордости, его единственным учеником. Что еще ты видел?

– Веланд хотел, чтобы он вернулся к нему и стал одним из первых Единых, но учитель отказался. Сказал, что второй раз на подлость не пойдет.

– Да, его это все триста лет грызло, до самой смерти. – Нарви откинулся назад, заложил за голову скрещенные руки и поглядел верх, на темное небо. – И все таки не выдержал, отправился к ним. Он сильно изменился, братья не сразу его узнали, а когда поняли, что допустили ошибку – решили промолчать. Ему все равно уже никто не мог помочь.

– Но ведь мне вы помогли. – Я слабо улыбнулся.

– Да. И у привратников есть сердце, хотя Сеедир никогда в это не верил.

– Он сказал, что непременно извинился бы перед вами, доведись ему вновь вас увидеть.

– Что ж… я передам братьям. Они будут рады. Сеедир ведь раньше был совсем другим, но разлад среди магов сильно его подкосил. Но тебе повезло, что он стал твоим учителем. Это все равно, что учиться у самого Веланда.

– Уже тогда его называли Старшим.

– Не уже, а как раз с того времени. Раньше он был просто Веландом, а как начал собирать вокруг себя магов – сразу стал Старшим. В любом случае сейчас он имеет все права на такое обращение. Других магов, которые могли бы тягаться с ним по количеству прожитых лет, не осталось.

– Нарви, а расскажи мне про оборачиваемость? – переменил я тему, тяжелую не для меня одного.

Глаза Нарви мгновенно зажглись и он резко сел:

– Знаешь, это очень трудная и капризная способность, дается далеко не всем. Верх мастерства – суметь обратиться в зверя целиком, а потом еще вернуться обратно в свой облик. А начинается все с образа. Вот ты кого себе представил в тот момент?

– Гулона, – чуть подумав, ответил я и признался: – Мой быстрый и бесстрашный товарищ был единственным, кто тогда пришел на ум.

– Считай, ты освоил первую ступень, основную и самую трудную. Научишься как следует пользоваться когтями – переходи к полному перевоплощению. Главное – в первый раз суметь обернуться назад, а там привыкнешь.

– А если не хочу в гулона?

– С этим ты, брат, опоздал. Первый образ неизменен. С кого начал – тем и закончишь.

– А еще у меня появился щит привратников, – решил поделиться я.

Нарви кивнул:

– Наше последнее средство. Вот в былые времена несколько одиночек сплотились и решили проникнуть в Убежище. Так мы их щитами выдавливали, потому как других Сил через три тяжелых дня просто не осталось. Насилу справились.

– А как он возник у меня?

– Действие обряда, – коротко объяснил Нарви.

Я замолчал, собираясь с мыслями, и вдруг спросил то, что мучило меня с самого начала путешествия в прошлое моего учителя.

– Слушай, а Веланд теперь меня помнит?

– Нет. – Привратник был абсолютно спокоен. – Это у Сеедира из личного тренировочного арсенала Веланда, так что беспокоиться не о чем. Интересная, кстати сказать, штука. Все совершенно настоящее, но до определенного момента. Там даже убить могут, если вовремя не вмешаться.

– Уф, прямо от сердца отлегло, – расслабился я. – А то я уж подумал…

– Нет, это была просто хорошая тренировочная иллюзия, – успокоил он меня.

– И в этой иллюзии убить нас пытались с помощью другой иллюзии.

– Любимое орудие Старшего. Сеедир им, кстати, не владел, а вот ты можешь попробовать. Нужно поверить в то, что ты представляешь, и заставить поверить в это же тех, на кого направлена иллюзия. Безобидный мираж создать намного легче, но если ты его освоишь, то сможешь добраться и до боевого его применения. А теперь идем, видишь во-он те четыре фигурки – это наша ночная поддержка. Даже отсюда могу с точностью сказать, что среди них есть Тайра. Вот на ней и попробуй.

Я невесело рассмеялся, но совету последовал. Ночь-то ведь длинная, надо же ее хоть чем-то разнообразить, ведь правда?