Некоторое время я стоял на коленях, упираясь руками в землю и изо всех сил сжимал зубы, чтобы не застонать. А потом тяжело упал на бок, позволив меркнущему сознанию поглотить боль. Но вот издевательский смех оно заглушить не успело. Он прорвал толщу тьмы и зазвенел у меня в ушах. Я вздрогнул, как от удара, и злость зародилась где-то внутри, пробуждая мою собственную Силу. Одно короткое мгновение я еще держался, пока Старший вновь не швырнул меня обратно на землю с легкостью, наглядно демонстрирующей, кто я перед ним – просто человек, жалкий недоучка с Атиона, вдруг возомнивший себя равным ему. Этого хватило, чтобы понять одну нехитрую истину – моя Сила, как бы она не возросла, вовсе не несет с собой мастерства владения ею. Это не приходит в один миг, а достигается годами, десятилетиями. А потому все, что я сейчас мог – это огрызаться, как глупый молодой гулон, не желающий умирать, но и не умеющий противостоять жестокости внешнего мира.

А боль все нарастала, хотя я и так уже едва дышал. Миг назад мне еще казалось, что я смогу ее терпеть, неимоверным усилием воли удерживаясь на самом краю грани, отделяющей реальность от небытия, а сейчас только чувствовал, как по капле уходит уверенность, толкая меня в пустоту, из которой уже не выбраться. Я извивался на земле, и иногда сквозь рвущуюся пелену перед глазами видел кровавые обломки костей и насквозь пропитавшуюся кровью изодранную рубашку. Не знаю, казалось мне это или нет, я вообще мало что соображал в этот момент. На груди словно лежал невыносимый груз, все больше сдавливающий сердце. В глазах ежеминутно темнело, а когда боль вдруг отступила и я неловко попытался подняться, слепо шаря вокруг руками, то с ужасом осознал, что мне чего-то для этого не достает. Я замер, тело покрылось холодным потом, а перед глазами вновь встал черный туман. Боль вернулась, сминая тело. Я упал и взвыл, а маги вновь рассмеялись. Но теперь я слышал их голоса как бы издалека, одновременно улавливая где-то совсем рядом тяжелое, со всхрипами, дыхание Сеедира.

Я хватал ртом воздух, обжигаюше-горячие слезы струились по моему лицу, а боль не прекращалась, хотя мне и так казалось, что я уже почти мертв. Единые негромко переговаривались между собой. Я ловил их слова обрывками, ненадолго выплывая из забытья, поэтому почувствовал, как кто-то склонился надо мной и крикнул:

– Старший, этот мертв!

Я отрешенно отметил это обращение – Старший – и ничуть не удивился его словам. Конечно, мертв. Каким еще я могу быть…

Веланд не ответил, молча подошел и ткнул меня носком сапога в плечо, переворачивая на спину. Наклонился, вглядываясь в мое лицо.

А я лежал с закрытыми глазами, точно зная, что рук у меня нет, но каким-то непостижимым образом чувствуя, как грубеют кончики моих пальцев. Я вспомнил гулона – и когти, острые, длинные, выдвинулись из пальцев и потянули меня за собой. Боль ушла. Я слабо взмахнул рукой и сильные когти полоснули едва успевшего уклониться Веланда по щеке. Брызнула кровь. Маг охнул, кубарем прокатившись по земле. Вскочил, зажимая рану и ошеломленно глядя на меня.

Я неловко поднимался, опираясь правой рукой о землю. Иллюзия, едва не убившая меня и все еще пытавшая скорчившегося невдалеке Сеедира, оставила меня, хотя все тело было покрыто коркой настоящей крови. Я сделал шаг – и когти появились и на правой руке. Щит привратников покорно возник, стоило лишь о нем подумать.

Двое побледневших магов подскочили к Веланду, один, по-видимому врачеватель, потянулся было к его ране, но тот грубо отшвырнул его прочь. Еще один стоял напротив, не сводя с моего лица застывшего взгляда. Не знаю, каким взглядом ему ответил я, но он так и не сдвинулся с места, хотя другой в это же время осторожно заходил мне за спину. Дожидаться, пока маги окончательно придут в себя, я не стал, доковылял до Сеедира и встряхнул его, пытаясь привести в чувство. Он с трудом открыл глаза. Я поймал его бессмысленный взгляд и встряхнул учителя еще раз, посильнее. Глаза мага закатились. Тогда я заорал во всю глотку, чувствуя, как у меня окончательно сдают нервы:

– Это иллюзия, Сеедир, слышишь?! Иллюзия! Вставай. Ну, пожалуйста, учитель, нам нужно уносить отсюда ноги.

Не дожидаясь ответа, я взвалил руку Сеедира себе на плечо и мы вдвоем на подгибающихся ногах вломились в кусты. Напоследок я выудил из памяти когда-то преподанный учителем урок, и за секунду выстроил на пути опомнившихся магов воздушную преграду. Спасибо привратникам – невидимая стена, слегка подрагивающая и искажающая все, что за ней находилось, оказалась на редкость прочной. Первого же мага, неосторожно сунувшегося за нами, она откинула с такой силой, что он отлетел назад, повалив своих же спутников, и остался неподвижно лежать на земле. Похоже, Печать неудач, сотворенная Сеедиром, действовала безотказно, и они очень некстати оказались на его пути. Веланд что-то кричал нам в спину, но мы, не оглядываясь, уходили все дальше. И только судя по воздушной волне, хлестнувшей меня по ногам, можно было понять, что Старший с преградой все же совладал и теперь вместе со своими тремя выжившими магами тоже не отставал, лишь замешкался ненадолго, отвязывая коней. Зато теперь как бы быстро мы с учителем не тащились, он догонит нас через секунду.

– Там Врата, – внезапно указал мне рукой направление Сеедир. – Доберемся – сможем спастись.

И мы с удвоенной скоростью понеслись туда. Учитель больше за меня не держался, восстановившись удивительно быстро, бежал тяжело, но все равно с небольшим опережением. Сам я ничем особым похвастать не мог, даже когти не прятались, причиняя мне сущие неудобства, зато щит надежно прикрывал спину.

Во Врата мы влетели мимо остолбеневших привратников, не успевших даже открыть рот. Я про себя порадовался, что до времени, когда всех магов начнут впускать и выпускать из миров лишь по спискам, еще далеко. Привычная черная пелена мелькнула перед глазами и растаяла. Я беспокойно заворочал головой, не видя учителя рядом с собой.

– Сеедир? – позвал я его. – Сеедир!

– Арлин, Арлин, ты что? – окликнул меня знакомый голос, и я открыл глаза, будто выныривая из-под толщи воды.