— Само собой, — кивнул отец. — Назначить нам встречу?

Отец потянулся к телефону, набрал сообщение, и смартфон завибрировал всего через пару секунд.

— Он говорит, что может встретиться хоть прямо сейчас, у него выходной, — сообщил отец.

— В таком случае пообедаем и отправимся, — кивнул я.

После трапезы мы с отцом сели в машину, выделенную мне орденом, и поехали к дому его друга.

На этот раз охрана без проблем нас пропустила. Дворецкий встретил и проводил нас к своему господину.

— Саша, Олег! Рад вас видеть, — он поднялся со своего места и пожал нам обоим руки. — Присаживайтесь, — предложил он.

Мы расположились на диване. Друг отца сел в кресло напротив.

— Александр, ваш отец сказал, что вы ищете управляющего, — с улыбкой начал он.

Конечно, когда речь шла о прямой выгоде для Годунова, он и вёл себя иначе. Сейчас его дружелюбная улыбка максимально располагала к нему. Но я ни на миг не забывал о том, что из себя представляет этот человек на самом деле.

— Да, всё так, — кивнул я. — Нам нужен управляющий в Муромское баронство.

В дверь кабинета внезапно постучали.

— Я занят! — грубо ответил Годунов.

Но дверь всё равно приоткрылась. И в кабинет робко вошла Соня.

— Отец, прости, — тихо сказала она.

— Соня, что такое? У меня важная встреча, — его голос сразу смягчился.

— Кажется, я всех погубила, — её глаза наполнились слезами.

— Соня, что ты сделала? — тревожным голосом спросил Николай Дмитриевич у своей дочери.

Она устремила взгляд в пол, не решаясь повторить свои же слова.

— Соня, объяснись! — повысил голос её отец.

У девушки из глаз полились слёзы. В таком состоянии Соню я ещё никогда не видел.

Она была разной — до трагедии и после. Её поведение заметно изменилось. Но сейчас не было такого ощущения, будто Соня играет на публику. А это чувство преследовало меня все те разы, что мы с ней виделись на приёмах.

Соня подошла и присела рядом с отцом.

— Пап, понимаешь, я кое-что тебе не рассказала. Сейчас понимаю, какую ошибку совершила, — её голос дрожал.

— Это как-то связано с Демьяновыми? — сразу уточнил Годунов. — Поэтому ты не хотела вернуть отношения с Александром, а не потому, что на самом деле его любишь?

— Не только, — снова поникла Соня. — Я бы правда хотела всё вернуть, но подтолкнули меня к этому другие люди. Они хотели, чтобы я сблизилась с Сашей и докладывала им, — на выдохе произнесла она.

Ей было страшно признаваться. Оно и понятно, учитывая сколько раз она ко мне подходила на приёмах, сколько писем и сообщений отправила… не возьмусь даже сосчитать. В какой-то момент я просто перестал обращать на них внимание. И, как мне казалось, Соня сдалась.

Последнее такое письмо пришло два дня назад. Там Соня написала, что больше не станет мне докучать, раз я ей неинтересен. Вообще, её поведение было слишком парадоксальным. То она бросалась ко мне с признаниями в любви, то говорила, что ей ничего от меня не надо. Кто-то может сказать, что это обычное женское поведение, но нет, здесь и вовсе никакой логики не прослеживалось. Это как сравнивать огонь и воду.

— Кто эти люди? — строго спросил у Сони отец.

— Скорее всего, кто-то из аристократов, — догадался я, — раз ваша дочь испугалась так сильно, что даже вам не сообщила.

— Да, так и есть, — кивнула Соня. — Мне выставили условия, чтобы за три недели я смогла вернуть наши отношения. Если у меня это не получится, то пострадает вся моя семья. Срок вышел вчера.

— Соня, ну нельзя же быть такой глупой! — повысил голос Николай Дмитриевич.

Его реакцию легко было понять. Расскажи Соня отцу раньше, он бы успел что-нибудь предпринять: усилить охрану в их доме, защититься любыми способами. Но нет… времени на раздумья не осталось.

И ведь не скажешь, что эту девушку воспитывала одна из самых богатых семей Мурома. Ведёт она себя как обычная простолюдинка, хотя мне до сих пор кажется, что после лечения менталистов в Москве в её голову вложили какие-то команды… и теперь то, кем она должна стать, противоречит тому, кем на самом деле является. Отсюда и разница в поведении.

— Я боялась, — прошептала она. — Мне сказали, что если расскажу, то всю мою семью ждёт мучительная смерть.

Этим перед девушкой поставили сложный выбор. И она сделала так, как сочла правильным…

— Соня, если ты сейчас всё подробно расскажешь, у нас будет возможность защитить семью. Ты это понимаешь? — строго спросил её отец.

— Понимаю, — ответила она, не поднимая взгляда.

— В таком случае говори.

— Поскольку неприятности связаны с нами, то мы готовы помочь, — предложил я.

Не мог остаться в стороне, когда по факту Соню завербовали только из-за её прежних отношений со мной.

— Не стоит, Александр, эта глупость была совершена моей дочерью, и вы не имеете к этому никакого отношения. Не будете же вы помогать всем, кого пытаются поставить рядом с вами. Думаю, таких людей в дальнейшем будет много, — Николай Дмитриевич произнёс дельную вещь…

Если не учитывать того факта, что наши семьи давно дружили, и по факту мы не были друг другу чужими людьми.

— Мы поможем, — отрезал я. — Да, отец? — повернулся я к своему отцу.

Он ответил сразу, даже не задумываясь:

— Конечно. Об ином и речи быть не может, — кивнул он.

— Соня, говори, — велел Николай Дмитриевич своей дочери.

Она тяжело выдохнула и произнесла:

— Помнишь, когда моё психическое здоровье слегка поехало?.. — тихо спросила она.

— Да, тебя отправили к менталистам в Москву, это не секрет.

— Так вот, как только Саша воскрес, в моей голове появилась мысль о том, что я обязана вернуть эти отношения. Затем пришло приглашение в Москву, где мне всё подробно объяснили. Ты же помнишь этот бал у Кольцовых?

Это был один из богатых графских родов. Кольцовы были владельцами крупнейших заводов по производству смартфонов по всей империи. Им принадлежало несколько брендов, из представленных на рынке.

— Помню, ты поехала туда одна, — ответил Годунов.

— Да, там я попыталась поговорить с менталистом, который надо мной работал, выяснить, почему у меня появилось это странное желание. И как бы я ни пыталась от него отвязаться, у меня не получалось. Тогда он раскрыл карты и сказал, что у меня есть три недели… не больше.

— И, как понимаю, заинтересованы в этом отнюдь не Кольцовы. Бал у них был прикрытием, — догадался я.

Такой влиятельный род не стал бы заниматься подобными вещами. У них куда больше власти, чтобы действовать прямо и наверняка. Пригласили бы меня к себе и предложили покровительство за свою цену. Так было бы куда логичнее.

— Всё так, Саш. Менталист не называл фамилии. Просто сказал, что это люди из высшего сословия, и они могут уничтожить весь мой род. Мне было так страшно… — Соня вся дрожала.

— Полагаю, что большую роль здесь сыграло ментальное влияние. Тебя заставили на это согласиться. Но твоя воля была достаточно сильна, и ты сопротивлялась, как могла, — я внимательно посмотрел в её глаза.

Соня кивнула.

— И то, что отцу рассказывать нельзя, тебе тоже, скорее всего, внушили.

Она снова кивнула, подтверждая, что менталист действовал наверняка. На самом деле у Сони не было выбора.

— Думаете, Кольцовы с этим связаны? — уточнил мой отец.

— Нет, они бы не стали так палиться, — помотал головой Годунов. — Тем более их менталист работает не только на них. Сами понимаете, высший ранг мага — и ему невыгодно быть прикреплённым к одному роду. Не знаю конкретно, сколько семей он обслуживает.

Такое часто практиковалось, если менталист или иной одарённый не входил в семью. С ним заключали контракт на определённую работу, на выполнение которой уходило не столь много времени. Остальное время свободный человек мог делать, что хочет.

— Придётся мне лично поговорить с этим менталистом. А за безопасность не переживайте, на вас никто не нападёт, это я могу гарантировать, — заявил я.