Я тоже выпил. Корчмарь похоже решил не мелочиться и откупорил всё лучшее, что у него было. И судя по блеску в его глазах, он ожидал, что я заплачу по полной.
Но я думал об ином. Моя воля крепка, и я чувствовал рост силы.
У кого-то это занимает годы и десятилетия, у меня это заняло считанные дни, но я ощущал себя старше -на эти самые десятилетия. Будто вокруг меня неприрывно роились образы прошлого и будущего, и я расширил своё восприятие мира сильнее, нежели чем если бы я слушал, читал и смотрел. Знание рождало понимание, а оно позволяло получать больше опыта из скудного донельзя бытия. Будто всё это уже было, не раз, не со мной, но - я видел путь, своим зрением, даже с закрытыми глазами.
... И когда я призову Лераэ воплоти, хрена лысого она от меня убежит.
После краткого перерыва снова заиграла музыка, девушки опять принялись танцевать, хоть их и заносило в движении, иной раз на колени кому-то из воинов, кто давал им шлепка по заднце, и отправлял кружиться дальше. Звонкий смех, громкий хохот и светлое, но отчасти грустное ощущение, что в этом мире стало чуточку меньше людей, что делают мир лучше.
Элину начало развозить от вина. Она обвила мою шею и прилюдно прижалась к губам, обдавая дыханием с сильным ароматом вина. Всем было, разумеется, глубоко похуй. И единственное в чём я был уверен, всё о чём я мог думать, это то, что никакое знание не имеет смысла, когда ему противостоит чувство. Тепло внутри. Когда тела сливаются друг с другом, когда сплетаются пальцы...
Кажется, меня снова начало накрывать.
К этому времени сэр Аксель незаметно испарился из зала, вместе с волшебницей, на что внимание обратил, похоже, только я - из под стола, между ног Хаккета раздавалось смачное чмоканье, заглушаемое музыкой; я прекрасно видел сокрытую от других полумраком, но видную мне ясно как днём каштановолосую голову танцовщицы, чьё горло, казалось, было способно вместить целиком свежеиспеченный багет. Берит держал в объятьяъ сидящую у него на коленях к нему лицом другую девушку, целуясь и лаская её.
Поглядев по сторонам я понял что мы с Элиной единственные, кто не занимался откровенным развратом в этом зале.
Еда, вино, музыка, женщины... Я познал то, что было у крестоносцев между сражениями, и нашел это восхитительным.
Элина тоже поедала взглядом то, что творилось вокруг. Кажется, столь откровенное блядство было для неё вновинку.
И я, ощутив жар, чуть развернулся к ней, и развязав пояс, коснулся её руки, привлекая внимание.
Она поняла без слов.
И покорно опустилась на колени, практически рядом с танцовщицей, ублажающей Хаккета, что одарила её ободряющей улыбкой. Затем, она поцеловала головку, объяла её пухлыми губками, что ранее говорили какие-то слова, и исполнила моё желание заткнуть их, начаав сосать по примеру шлюшки рядом. Мы с Хаккетом переглянулись, и он протянул мне кулак - а я протянул свой, скрепив узы братства ударом. Мы оба улыбались в блаженстве.
А затем - неожиданно быстро, быть может сыграла роль общая атмосфера - я излился прямо в горячий, влажный, мягкий ротик Элины, со вздохом наслаждения.
И едва сердце перестало биться как птица в клетке, а я отошел от острого, ни с чем не сравнимого кайфа, как вдруг, тон музыки изменился, и я увидел. Смазливые шлюшки дули пиво из общего кувшина, как и музыканты - воины же пили из другого жбана. Элина, хоть и закусывала, да и выпила немного, довольно быстро нализалась до полнейшей невменяемости и обмякла под столом, в отличие от шлюшки в ногах у Хаккета, до безобразия пьяного, хотя по идее, выпил он немного. Я же жабал компот и был трезв как стёклышко.
Сердце ускорило стук, оно било тревогу. Что-то было не так.
Я перевёл взгляд на приключенцев, которые сохраняли более-менее трезвый вид, и наткнулся на внимательный взгляд лучника. Его рука легла на рукоять изогнутого клинка.
Я был не готов. Расслаблен, не восстановил магию, но - уже машинально, я сотворил под столом защитный знак, а затем призвал в руку лук, пихнул Хаккета и заорал:
- Засада!!!
Музыка поперхнулась. Хаккет отпихнул ногой шлюшку и попытался встать, хватаясь за меч, Берит сбросил свою, взвизгнувшую, на пол. Стрела Лераэ поравнялась с округленными от удивления глазами приключенца, и он безмолвно рухнул на пол с дырой в черепе.
Крестоносцы, пусть и бухие в сосиску, приятно удивили - они побросали всё чем были заняты - а заняты они были плотскими наслаждениями - и рванули к Бериту, шатаясь и чуть ли не падая. Против них, четверых, как мне казалось, был один лишь воин-приключенец, но неприятный сюрприз приподнесли музыканты, доставшие кинжалы - в них и полетела следующая стрела.
- Давай наверх, мы разберёмся! - крикнул Берит, то ли он меньше других пил, то ли лучше собой владел, но он выглядел трезвее других. В его руке был меч.
Элина была, грубо говоря, "за боевой линией" - коей был стол, из-за которого вышвырнули танцовщиц, а те откуда-то достали стилеты, и вновь бросились в танец, вот только это был опасный танец. Прежде чем всадить стрелу в соблазнительное тело одной из них, она успела пырнуть стилетом в бедро Хаккета, тот стоически вытерпил, и снес голову сучке ударом меча, пока она заваливалась на спину со стрелой Лераэ в груди.
Я бросился наверх, превратив тёмный лук в меч, комната сэра Акселя была в конце коридора, и я бежал, боясь опоздать к раздаче. И только перед дверью подумал, что возможно, она заперта на засов, а снести её у меня не хватит сил.
Но дверь распахнулась сама. На пороге стоял Аксель, с мечом в одной руке, вторая обвисла плетью.
- Что внизу? - ровно спросил рыцарь.
- Бойня, - ответил я.
- Пошли, - Аксель двинулся мимо меня к лестнице, а я бросил взгляд в комнату, где на полу, с окровавленным лицом, лежала голыми сиськами вверх таинственная волшебница.
... Мы спустились как раз вовремя. Прикрывшиеся опрокинутым столом (чёрт возьми, всю еду рассыпали), в котором торчало несколько коротких метательных клинков, воины держали оборону. Сэр Аксель, до сих пор в латах, не обращая внимания на лязгнувший о нагрудник нож, просто пошел вперед, занося меч, а я вновь трансформировал своё оружие в лук, и пригвоздил к стене ещё одну танцовщицу. В дверь же лезли какие-то головорезы - булавы, топоры, кровожадные рожи и дрянная экипировка - и они явно не ожидали что им придется столкнуться с рыцарем Ордена Меча во всеоружии. Пусть клинок Акселя и был поврежден, но тяжелые удары исправно сносили головы и разрубали тела, скидываемы пинками с лезвия, а пьяные крестоносцы, оставив укрытие - присоединились к ошеломляющей атаке, в считанные мгновения залив пол и стены кровью врагов. Я успел выстрелить лишь пару раз, как они закончились.
Я повернулся к стойке, где торчал, вылупившись на меня, корчмарь.
- Сюда иди? - сказал я, держа его на прицеле. Тот икнул и, кажется, обмочился.
- Раненые? - тем временем спросил сэр Аксель, небрежным жестом стряхивая кровь и ошметки мяса с меча на пол.
- Ранение в бедро, - процедил Хаккет.
- Бок пропороли, - пожаловался кто-то из воинов.
- И руку, - откликнулся второй.
- Цел, - отозвался Берит.
- Дверь забаррикадировать. Берит - к черному ходу. Торан, наверх, осмотри улицу.
Я поднял с пола Элину и потащил её наверх. Произошедшее произвело, чёрт возьми, впечатление. Во-первых, нас попытались убить. Во-вторых, сделали это максимально наглым, хотя и стильным способом. Ведь что может быть проще, перерезать бухих, чем-то одурманенных и одуревших от плотских наслаждений воинов, решивших что все сражения позади?
Так они думали. И теперь они мертвы.
Хотя...
Поднявшись наверх, и положив Элину на кровать - она спала как младенец, чему-то улыбаясь и томно потягиваясь - я осторожно выглянул в окно. Темнота для других, для меня - белая ночь, в которой прекрасно виден человек, наблюдающий за входом в трактир из-за угла какого-то здания. Разглядеть его я не смог, он был в плаще с надвинутым капюшоном, и спустя несколько секунд, видимо поняв, что драка закончилась не в пользу нападавших, он скрылся за зданием.
